Испорченная кровь

Фишер Таррин

заледенела от холода и времени и это вредит моей

нижней части тела, посылая повсюду стреляющую

боль. Лезу наверх, повернувшись спиной к стене,

держу ногу перед собой и использую руки и

здоровую ногу, чтобы поднять себя на каждую

ступеньку. Мои руки горят, ведь я тащу за собой и

мешок. Когда достигаю вершины лестницы, где

должна перенести ногу через колодец. Не существует

способа добраться до пола изящно и без боли. « Твоя

нога

уже пострадала». Что ещё может случиться?

Смотрю на перелом: повреждён нерв, повреждены

ткани, я могу истечь кровью до смерти, умереть от

инфекции. « Много чего, Сенна». А потом, закрыв

глаза, перекидываю свою здоровую ногу на пол,

мешок болтается у меня на груди. Я встаю на

секунду, дрожу и хочу

умереть. « Ещё несколько

ступенек, ещё лестница, и я буду там. Во-первых,

консервный нож. Не так страшно», — говорю себе.

— « Кость торчит из твоей ноги. Это не может

убить тебя». Но это возможно. Кто знает, какую

инфекцию я могу подхватить после этого? Моя

зажигательная речь не приносит утешение. Если

Айзек умрёт, его смерть меня убьёт. Моя нога мешает

добраться до Айзека. « Не обращай внимания на ногу.

Спасай Айзека».

Легче сидеть на лестнице и поднимать себя

назад, выпятив больную ногу прямо, в то время как я

использую руки и другую ногу, чтобы поднять себя.

Выбрасываю мешок вперёд. Чувствую каждый удар,

каждое движение. Боль настолько сильна, что я уже

не кричу. Я максимально сконцентрирована, чтобы

не упасть в обморок. Потею. Чувствую, как реки пота

стекают по лицу и задней части шеи. Я использую

перила, чтобы поднять себя на верхнюю ступеньку, а

затем прыгаю к лестнице. Это будет самая трудная

часть. В отличие от лестницы в колодце, эта

расположена прямо перпендикулярно. Нет ничего,

чтобы опереться, перекладины узкие и скользкие. Я

рыдаю, прижавшись лицом к стене. Затем беру себя в

руки и взбираюсь на свой Эверест.

Я раскладываю дрова. Зажигаю их. Сначала

только од но полено, потом добавляю второе. Кладу

голову Айзека себе на колени и глажу грудь. Я

провела так много исследований, как писатель; знаю,

что когда кто -то переохлаждается,

необходимо

сосредоточиться на создании тепла в груди, голове и

шее.

Растирание

конечностей

будет

толкать

холодную кровь обратно к сердцу, л ёгким и мозгу,

что сделает только хуже. Я знаю, что должна дать

ему тепло своего тела, но не могу снять с себя штаны,

и даже если бы могла, то не знала бы, как и где

расположить своё тело с торчащей костью. Ощущаю

столько вины. Так много. Айзек был прав. Я знала,

ч т о Смотритель Зоопарка играл со мной в игру.

Знала это, когда увидела зажигалки и карусельную

комнату. Но отключилась и отказалась помогать ему

всё понять. Я отключилась. Зачем? Боже. Если бы я

сложила вместе два и два, мы смогли бы обнаружить

колодец несколько недель назад. Если Айзек умрёт,

это будет моя вина. Он здесь, и это моя вина. Даже

не знаю почему. Но хочу узнать. Это игра, и если я

хочу выйти, то должна найти истину.

КАРУСЕЛЬ

В Мекилтео есть карусель. Она расположена в

рощице вечнозелёных деревьев у подножья холма,

который называется «Хребет Дьявола». Животные,

насаженные на этой карусели, сердитые, их глаза

выпучены, головы закинуты назад, будто что -т о их

напугало. Этого и следовало ожидать от карусели,

находящейся на Хребте Дьявола. Айзек отвёз меня

туда на моё тридцатилетие в последний день зимы.

Я помню, как удивилась тому, что он знал о

моём дне рождения, и что знал, куда отвезти. Не на

претенциозный обед, а на поляну в лесу, где до сих

пор обитало немного тёмной магии.

— Как у твоего врача, у меня есть доступ к

медицинским записям, — напомнил мне Айзек,

когда я спросила, откуда он узнал. Он не сказал, куда

мы едем. Просто усадил меня в машину и включил

рэп. Шесть месяцев назад моя музыка была

бессловесная, теперь я слушаю рэп. Айзек был

заразительным.

Хребет Дьявола изогнут, как змея — это крутой

скалистый путь, который наполовину предназначен

для ходьбы, наполовину для скольжения вниз. Айзек

держал меня за руку, пока мы шли, обходя валуны ,

которые торчали из земли как звенья позвоночника.

Когда мы вошли в круг деревьев, луна уже повисла

над каруселью. У меня перехватило дыхание. Я сразу

же почувствовала, что что-то не так. Цвета были не

те, животные были не те, чувство было не то.

Айзек

передал

пять

долларов