Испорченная кровь
Шрифт:
голову назад и закрываю глаза. Слышу небольшие
всплески воздуха и думаю, что это Айзек, но потом
понимаю, что это моё дыхание.
Он смотрит прямо на меня.
— Должно быть, ты подняла температуру моего
тела. Ты всё сделала правильно.
— Что?
У меня головокружение. Меня снова тошнит.
— Ты спасла мне жизнь, — произносит он.
Когда я открываю глаза, Айзек смотрит на меня.
— Мне нужно переместить тебя.
— Нет! —
пожалуйста. Просто позволь мне остаться здесь.
Я тяжело дышу. От мысли о движении меня
тошнит.
— Меня некуда переносить, Айзек. Просто
сделай всё здесь.
Сделать здесь что? Действительно ли он
планирует работать на полу чердака?
— Мало света, — говорю я. Боль усиливается. Я
надеюсь, что он оставит эту затею, и даст мне
умереть. Айзек поворачивается и достаёт из-за спины
фонарик, тот, что был внизу. Когда я была маленькой
девочкой, мама упрекала меня за чтение под таким
светом, теперь Айзек планирует с ним работать.
— Что ты собираешься делать?
Я быстро осматриваю то, что он принёс с
собой. Там шесть рулонов, которые похожи на бинты,
алкоголь, ведро с водой, игла и нить, бутылка
текилы. Есть и другие вещи, но он положил их на
противень и накрыл чем-то, похожим на бинты.
— Вылечить твою ногу.
— Где морфий? — шучу я. Айзек подкладывает
под верхнюю часть моего тела подушки, которые
стягивает с кровати, и я оказываюсь в полусидячем
положении. Затем он откручивает крышку текилы и
подносит её к моему рту.
— Напейся, — говорит доктор, не глядя на
меня. Я слушаюсь его.
— Где ты всё это нашёл?
Я делаю пару глубоких вдохов, давая тому, что
уже
проглотила,
спуститься в желудок, затем
подношу бутылку обратно ко рту. Хочу услышать, как
о н обнаружил мою находку. Айзек говорит, в то
время как кактусовый вкус текилы прожигает
маленькими глотками свой путь к моему желудку.
— Где ты думаешь?
Я кусаю губы. Мой разум онемел от алкоголя. Я
стираю рукой то, что скатывается вниз по
подбородку.
— Мы голодали всё это время...
— Я должен оперировать, — произносит он.
Это моё воображение или капельки пота покрывают
его лоб? Свет настолько расплывчатый, что это
может быть обман зрения.
Айзек
откупоривает
бутылку
с
прозрачной
жидкостью и, прежде чем я могу открыть рот, чтобы
остановить
его, вскрывает марлю и наливает
жидкость
так страшна, как я ожидала.
— Мог бы предупредить меня! — шиплю на
него.
— Тише, — говорит Айзек. — Это просто
физиологический раствор.
Мне нужно убрать
мёртвую ткань... увлажнить рану.
— А потом…?
— Вправить кость. Прошло слишком много
времени... риск заражения... мягких тканей, —
бормочет он. Слова, которые не имеют для меня
смысла: санация... остеомиелит. Доктор вытирает
лоб рукавом рубашки. — Я должен вправить кость. Я
не хирург-ортопед, Сенна. У нас нет необходимого
оборудования…
Я смотрю на то, как Айзек откидывается на
ступни ног. Его лицо покрыто щетиной, волосы
торчат во все стороны. Он так сильно отличается от
врача, который оперировал меня в последний раз.
Морщины вокруг его рта углубляются, пока доктор
смотрит на мою рану. « Думаю, он напуган больше,
чем я». Это его работа, его профессия — спасать
жизни. Доктор — эксперт в спасении жизней. Тем не
менее, это не из его области знаний. Нет никого,
чтобы проконсультироваться. Айзек Астерхольдер
променял барабаны на больничные карты и не
совсем знает, куда деть руки.
— Всё хорошо. — Мой голос звучит на
удивление спокойно. Отрешённо. — Делай то, что
можешь.
Айзек тянется к фонарику, держит его прямо
над раной.
— Ткань красного цвета - это хорошо, —
говорит доктор. Я киваю, хотя и не знаю, о чём
мужчина говорит. Комната начинает вращаться, и я
просто хочу, чтобы он уже начал.
— Будет чертовски больно, Сенна…
— Пошел ты, — отвечаю я. — Просто сделай
это.
Всхлипываю на последнем слове. Такой крутой
парень.
Айзек приступает к работе. В ведре он моет
руки с мылом янтарного цвета. Затем поливает
предплечья и руки спиртом. Натягивает пару
перчаток. Должно быть, нашёл их в колодце с
другими принадлежностями.
Значит, Смотритель
Зоопарка оставил нам перчатки. Для чего? Для
операции? Или если мы решим прибраться к весне?
Может быть, мы должны были наполнить их
воздухом и нарисовать на них маркерами рожицы.
Наш
похититель
позаботился
обо
всём.
За
исключением морфина, конечно. Почему-то я знаю,