Испорченный
Шрифт:
— Тем не менее, где же этот чудик?
— Прямо за тобой, — говорит Питер, проходя мимо с кучей книг и бумаг в руках. — Вставай, Коллели, и прихвати Маршала с собой.
Он прислоняется к двери кабинета и пытается вставить ключ в замок, стараясь не уронить все из рук. Это не срабатывает. Бумаги начинают разлетаться, а книги падают на пол.
Маршал не обращает на это внимания. Я жду, чтобы он помог открыть дверь, но когда понимаю, что он даже и не думает так сделать, встаю
— Я открою, — беру ключи из его рук, и наши пальцы соприкасаются. Сквозь меня пробегает разряд электричества, который скручивает мой желудок. Черт бы его побрал.
Вероятно, ничего не почувствовав, Питер отступает.
— Спасибо, Сидни.
Я придерживаю открытую дверь и жестом пропускаю его вперед. Питеру не удается быстро дойти до стола — все продолжает падать из его рук. Бумаги и книги теперь повсюду. Я становлюсь на колени и начинаю все собирать и складывать на его стол.
— Что это?
Мне попадаются лекции, которые были прочитаны пару недель назад.
Маршал заходит и останавливается, смотря на нас, в одной руке у него мой кофе, в другой — моя сумка.
— Ты кое-что забыла.
— Спасибо, Маршал.
Он вешает мою сумку недалеко от двери и ставит чашку на свободную полку. Потом, останавливается и наблюдает за нами, ползающими на корточках, но даже не собирается помогать. Маршал просто смотрит, скрестив руки. Я бросаю на него взгляд со словами:
— Может, все-таки, поможешь?
— О, нет, думаю, вы сами прекрасно справитесь, — Маршал обходит нас и садится в кресло Питера.
Питер награждает меня взглядом, говорящим «он что, серьезно?»
— Не стоит тратить силы на схватку, в которой не сможешь выиграть — это все, что я могу сказать. Если бы он не обладал всеми полезными качествами, то не получил бы эту работу.
Глаза Питера встречаются с моими, и он кивает. Слишком долго его взгляд задерживается на мне, и я отворачиваюсь.
Когда все, наконец, поднято с пола на стол, Питер рассказывает, зачем же он нас здесь собрал.
— Когда Тэдвик умер, у него в офисе и дома остались различные бумаги. Это дала мне его жена вчера вечером, чтобы студенты повторно их не переделывали. Тут исследования, тесты, всякая всячина, которую надо разгрести и вернуть. Доктор Тэдвик уже прочел некоторые из них, но ему не удалось завершить проверку. Нам надо выяснить, что к какой группе относится и проставить оценки. Сегодня.
— Что? — жалобно спрашивает Маршал, — почему всё в последнюю минуту?
— Маршал, — предостерегаю я, но он меня не слушает.
— Нет, так не честно. Почему я должен тратить все свое утро на то, чтобы разгрести этот беспорядок? Не я же все запустил, и, кроме того, это не входит в мои обязанности, — с этими словами он складывает руки на груди.
Питер не реагирует, как я того ожидала. Он подходит к Маршалу, разворачивает стул так, что их лица встречаются. Одной рукой Питер держит спинку кресла, и опускается к Маршалу.
— Тебе нравится твоя работа? Хочешь ее сохранить?
— Да, но…
— Тогда делай, что тебе говорят. Отнеси эту стопку в кабинет Тэдвика и отсортируй ее. Когда закончишь, возьми дипломные работы, которые найдешь там же, и проставь оценки. Все понятно? — говорит Питер строгим низким голосом. Могу утверждать, что это ненормально. Черт, даже Маршалу показалось, что он получил выговор.
Взгляд Маршала опускается на пол, и он говорит: — Да, сэр.
Питер выпрямляется и бросает на колени Маршала стопку бумаг. — Иди. Дверь открыта.
Маршал забирает бумаги и уходит, не оглядываясь. Питер смотрит на меня и садится в свое кресло.
— Он всегда себя так ведет? Вчера такого не было.
На моем лице растягивается кривая улыбка.
— В большинстве случаев. Говорят, он умом восполняет то, чего ему не хватает в тактичности.
— Кто так говорит?
— Не знаю, его мама? — Питер улыбается и трясет головой. Я и не думала быть с ним милой. Я хочу быть холодной, держать дистанцию, но по некоторым причинам не могу. Смотрю на дверь, размышляя, как же трудно Маршалу.
— Уверена, Маршал вчера был потрясен. Поэтому вел себя не так, как обычно, — я сажусь и начинаю разбирать документы. Большинство групп где-нибудь подписывают номера своих курсов, так что это не слишком сложно, просто занимает много времени.
На секунду Питер смотрит на меня, кивает и приступает к другой стопке.
— Я подумал, что в свете произошедшего это поможет всем вернуться в колею как можно быстрее. Нужно двигаться дальше.
Я киваю, не произнося не слова. Интересно, он так и про нас думает? Не оглядываться.
Мы сидим в тишине, раскладывая бумаги по стопкам. Временами Питер поглядывает на меня, но больше ничего не говорит. Когда уже тишина начинает давить, я говорю:
— Начни уже говорить, или я сойду с ума.
Питер смотрит на меня краем глаз.
— О чем говорить?
— Все, что угодно. Просто скажи что-нибудь. С тех пор, как я тебя увидела вчера, ты был весь напряжен и молчалив. Я думала, ничего не произошло. Давай и вести себя в соответствии с этим.
Какая же я лгунья. Я просто хотела думать о чем-то другом, потому что сейчас мои мысли были наполнены руками Питера, его глазами и дыханием.