Исповедь неудачника, или История странной любви
Шрифт:
— Павлуха, — в тон ему ответил я.
С тех пор на всех лекциях и практических занятиях мы сидели вместе.
У Андрюхи не было никаких пристрастий, кроме одного: он любил выпить. Не сильно, но часто. Кружечка пива после лекций — это святое. Звал меня, но я первое время редко составлял ему компанию. Тогда у меня был другой интерес в жизни: музыка. Я не играл ни на одном инструменте, не знал нот, но просто балдел от рок-групп. Афишами модного в ту пору немецкого «Рамштайна» были оклеены в нашем доме все двери и шкафы. Я знал репертуар этой группы наизусть и часто пел школьным друзьям под старенькую гитару, оставшуюся от отца. Узнав, что в университете существует ансамбль именно такого направления, я пошёл записываться.
Пятеро ребят и одна девушка посмотрели на меня с интересом. Особенно девушка! Как оказалось, солистка ансамбля, студентка второго курса филфака. Я объявил им о своём желании войти в их группу. Четверо ребят и девушка посмотрели на высокого худощавого парня, сидевшего за клавишами. Он поднял голову, спросил:
— А что ты умеешь?
— Я пою!
Это было смелое заявление, но я рассчитывал на удачу, потому что узнал, что бывший солист ансамбля покинул его, так как закончил обучение в университете, завёл семью и пошёл работать — ему не до самодеятельности. Клавишник кивнул мне:
— Ну, давай! Что будешь петь?
Я предложил вещь из репертуара «Рамштайна». Ребята мне подыграли, и я заорал, налегая на горло. Мне казалось, что у меня здорово получается. Однако, когда я закончил, клавишник сильно поморщился, а ребята с сомнением смотрели друг на друга. Но за меня вступилась девушка, она сказала:
— Голос сильный, но с ним надо поработать. Зато какая фактура!
Фактура у меня тогда действительно была на загляденье: высокий рост, красивый торс, правильные черты лица, лёгкий открытый взгляд, светлые волнистые волосы чуть не до плеч… Девчонки таких «романтиков» любят, а успех всякой подобной группы по большей части зависит от поклонниц.
— Витя, — обратилась к клавишнику девушка, — он будет хорошо смотреться.
Витя, руководитель ансамбля, как потом оказалось, третьекурсник физико-математического факультета, со вздохом посмотрел на меня. Не дав ему опомниться, я кинул «замануху»:
— Я ещё тексты могу сочинять, даже на английском.
— Попробуем ещё раз, — вздохнув, сказал Витя. — Только не ори, слушай музыку.
Его грубоватый тон резанул по моему самолюбию, но я сдержался и снова запел — уж очень хотелось стать солистом ансамбля. Через несколько репетиций я вписался в группу и нередко пел дуэтом вместе с премиленькой солисткой Лилей. С ней мы не только пели, но и сошлись довольно быстро.
Однажды Лиля затащила меня в какую-то компанию не знакомых мне парней и девиц. Чья это была квартира, не знаю, но мы там здорово повеселились. Помню, что было много вина и мало закуски. Потом какой-то кент подошёл ко мне с бутылкой, на которой красовалась заграничная наклейка.
— Не надоело тебе пить суррогат? — Он стоял передо мной, покачиваясь и ухмыляясь. — На вот попробуй напиток для мужчин, — и налил мне полстакана виски.
Ничего, кроме сухого вина или кружки пива, я прежде не употреблял, но не хотел выглядеть слабаком, взял стакан и почти залпом выпил.
— Молодец! — похвалил парень. — Наш человек!
Он налил ещё четверть стакана… Потом кто-то подошёл с фужером вина…
Как закончилась вечеринка, практически не помню, но проснулся я в той же квартире, на кровати рядом с Лилей. На полу, прямо на ковре, спал тот самый парень, который угощал меня виски. В соседней комнате тоже ещё спали. Лиля открыла глаза и, нисколько не смущаясь, подскочила ничем не прикрытая.
— Ой, уже и на вторую пару опоздали, — сказала она и начала торопливо одеваться.
Я последовал её примеру, но голова была такой тяжёлой, что ни о каких занятиях и речи не могло быть. Я поплёлся домой и там вырубился до вечера. Проснулся, когда с работы пришла мама.
— Ты где пропадал? — спросила она. — Я всех твоих друзей обзвонила. Ночь не спала, а целый день пришлось работать. Если бы сейчас не застала тебя дома, пошла бы с заявлением в милицию.
— Мам, ну извини, так получилось, — лопотал я в своё оправдание. — Задержался у товарища, готовились к латыни. А там, где он живёт, телефона нет.
— Придётся, наверное, нам всё-таки купить сотовые телефоны, — вздохнула мама, понимая, что очень трудно выделить из семейного бюджета деньги на эту «роскошь». — Только где же взять сразу такую сумму?
— А если у Стаса попросить? — подсказал я.
— Пересылать деньги сейчас очень дорого, а он так далеко, — возразила мама. — Да откуда у него? Там семья, ребёнок скоро будет. А зарплата у лейтенанта… сам знаешь, какая.
Брат после окончания военного института служил в Сибири и готовился стать отцом.
Глава 4
— Он очнулся, очнулся! — слышу я звонкий голос, и мне кажется, что он отзывается эхом несколько раз: «Очнулся… очнулся… очнулся!»
— Не похоже, — возражает низкий тяжёлый голос, и я чувствую, как он сжимает мне голову холодным железным обручем и ложится камнем на грудь.
Камень наваливается всей тяжестью, и уже нечем дышать. И вдруг я вижу, что это вовсе не камень, а женщина. Её огромные ладони изо всей силы упираются в мою грудь, а длинные чёрные волосы чуть не касаются моего лица. Женщина сверлит меня острыми чёрными глазами и криво усмехается. Где-то я её уже видел, наверное, в какой-то прошлой жизни. И вдруг слышу странный пугающий голос:
— Я тебя предупреждала… Ты мог бы изменить свою судьбу, если бы советовался с шариком, который я тебе дала…
Шарик? Какой шарик? О чём она говорит?
— Поднимайся! — сурово командует женщина. — Ну же! Давай руку!
Она стаскивает меня с постели, и мы вместе поднимаемся к потолку. Отсюда хорошо видны белые покрывала на кроватях. Они лежат, как саваны. Женщина хватает одно из покрывал и накидывает его на меня, продолжая тянуть за руку. Куда она меня тащит, эта колдунья? Я вырываюсь и плюхаюсь на постель. В голове раздаётся сильный звон, долгий, пронзительный. Он не умолкает минуту, две, три… Наконец, я понимаю, что звонят у двери. И этот звонок — из моей прошлой жизни.