Исповедь. Пленница своего отца
Шрифт:
Откуда-то издалека донесся рев пожарной сирены. Мелькнула мысль, что если я сейчас сорвусь и упаду с пятого этажа, то снова окажусь в больнице, и тогда моя кошмарная жизнь в этой квартире закончится. Но когда я увидела, как пожарники разворачивают огромный кусок брезента и раздвигают длинную-предлинную составную лестницу, то испугалась, что они заставят меня прыгать. Я одним рывком перебралась через подоконник и снова оказалась в своей комнате, стараясь не обращать внимания на крики собравшихся во дворе людей.
Затем я закрыла окно и спряталась
Не прошло и нескольких секунд, как с лестницы донеслись вопли Старика: он ругался с пожарниками, консьержем и соседями. Все они тоже громко кричали, и я перепугалась еще больше.
Старик не позволил пожарникам зайти в нашу квартиру, потому что, видимо, не хотел, чтобы они увидели, как Надя и Брюно сидят под замком (да еще и висячим!) и у них в комнате стоит ведро с испражнениями.
— Это моя дочь. Она тронулась рассудком после всего того, что ей пришлось перенести по вине управления социального жилья. Оставьте ее в покое, я сам ею займусь.
И он действительно мною занялся!
Я не могу сказать, что Старик устроил самую ужасную в моей жизни взбучку, но тем не менее он привязал меня к кровати и стал бить ремнем по всему телу. Брюно был подвергнут точно такому же наказанию, а Наде пришлось простоять несколько часов на коленях на плоском металлическом шаблоне. Затем Старик забил окно досками и запер меня в комнате на ключ.
Он боялся, что пожарные напишут на него жалобу. Не знаю, сделали они это или нет, но Старик начал заявлять, что мы покинем «это мерзкое социальное жилье» и станем жить в деревне.
У него не оставалось выбора.
Мэром города Мо избрали социалиста, и Старик утратил в муниципалитете своих покровителей в лице членов партии «Объединение в поддержку республики».
Поэтому нас выселили.
6
Когда я впервые увидела этот дом в деревне Куломм, Старик его уже купил. Купил на мои деньги.
Ему удалось выхлопотать для меня пособие по инвалидности в размере 80 процентов от максимально возможного. Если бы я могла передвигаться только на инвалидном кресле, размер пособия вырос бы до 100 процентов. Именно к этому он и стремился. Однако я категорически отказывалась садиться в инвалидное кресло.
В те времена я обо всех его ухищрениях не знала. Старик просто давал мне подписывать какие-то документы, прочесть которые я не могла. У меня имелся банковский счет, и, чтобы пользоваться им, Старик оформил на себя доверенность. Поэтому он смог получить заем, выплаты по которому осуществлял из получаемого на мое имя ежемесячного пособия по инвалидности. Подобная ситуация формально превращала меня во владельца этого дома, однако я узнала об этом лишь более двух десятилетий спустя.
Дом представлял собой заброшенные фермерские строения, расположенные на небольшом участке земли на выезде из деревни, находящейся неподалеку от города Мо. Прямо за этим домом начинались поля.
Его жилую зону,
— Это наш новый дом, — сказал Старик, показывая на эти угодья. — Он принадлежит только нам, и никто не сможет нам здесь докучать.
Старушка, однако, была не очень-то рада такому дому, потому что в нем было негде спать и не имелось кухни.
— Тут нет даже водопровода!
— А это, по-твоему, что такое?
Старик показал на виднеющийся в углу двора сильно позеленевший кран. Подойдя к нему, он резким движением повернул вентиль, и тот, отвалившись, остался у него в ладони. Из крана потекла, пузырясь, вода.
— Ерунда… За воду платим не мы!
Брюно, Надя и я не стали хихикать, потому что это могло нам дорого обойтись.
Я посмотрела на крапиву, выросшую выше моего роста, и подумала, что жить в таком месте вряд ли смогу. По сравнению с ним квартира в квартале социального жилья уже начинала казаться мне раем.
Старик показал на развалины:
— Здесь мы построим дом и кухню. На втором этаже будут находиться жилые комнаты. Печатное оборудование я поставлю в сарае. Там будет моя мастерская. А со временем мы приберем к рукам и жилье тех маленьких старичков! Им осталось уже недолго.
— А сейчас где мы будем жить? — спросила Старушка.
— В автофургоне. Я поставлю его во дворе.
— Но тут даже нет ограды!
— Первое, чем я здесь займусь, — так это отгорожусь от соседей. Они быстро поймут, что все это — мое. А еще выкину из сарая дребедень, которую там хранит эта деревенщина, наш сосед. Теперь все это — наше!
— Тут очень многое нужно будет сделать…
— Ну да, и работать будут все. Бездельников в этом доме я не потерплю!
Несколько дней спустя мы переехали в новое жилище.
Старик провел электричество, протянув провод с улицы: просто самовольно подключился к электросети.
Он приладил абсолютно новый водопроводный кран и начал мастерить ворота из листов железа и металлических прутьев, которые отыскал на свалке. Когда ворота были готовы и установлены, он повесил на них цепь и огромный замок. Пожилая супружеская пара выразила свое недовольство тем, что теперь, чтобы выйти на улицу, им приходилось обходить вокруг строений.
— Если вы чем-то недовольны, уезжайте отсюда!