Исправительная академия. Том 1 и Том 2

Хай Алекс

Я удивленно приподнял брови.

— Он и там отметиться успел?

Феодора ностальгически улыбнулась.

— Ваш дед жил, словно в сутках было тридцать пять часов. Везде успевал. А в сословном университете многие аристократы подыскивают высококвалифицированную прислугу. Сперва покойный князь отправил меня помощницей в имение под Ямбургом. Вы с братом редко туда приезжали, а вот ваш дедушка усадьбу любил. Тихо, далеко от города, охота хорошая… Когда я приняла дела, поняла, что многое устарело. Сперва справлялись своими силами, но средств не хватало. Вскоре мне удалось убедить его

сиятельство выделить средства на масштабную реорганизацию — и его сиятельство дал мне шанс. Затем еще проект, потом еще один… Под моим руководством имение преобразилось, а прежний управляющий был нечист на руку. А через несколько лет ваш дед забрал меня в Петербург, решив, что мои таланты будет уместно применить и здесь.

Она рассказывала, улыбаясь воспоминаниям. Да и сама картина выглядела прекрасно: темные разметавшиеся по плечам локоны вчерашней строгой укладки вместе с сизоватым дымом играли и покачивались под лучами утреннего солнца. Рассвет уже добрался до низких зданий — перекрестья рам бросали причудливую тень на тело женщины.

Ночь пролетела слишком быстро, особенно последний час. Мне следовало поскорее убраться из крыла для прислуги, но я хотел дослушать рассказ Феодоры. Теперь-то мне стало понятно, что она оплакивала кончину старого князя наравне с членами семьи. Ведь он, по сути, исполнил ее мечту, оценил способности, помог вырваться из нищеты и дал стабильность, о которой она мечтала.

А потом для нее все рухнуло. Сперва скончался дед — ее покровитель, которому она была благодарна и которого, судя по всему, любила как родного отца. Да и новые князья нередко меняли управляющий персонал — и она понимала, что оказалась в зоне риска, хотя изначально оснований для увольнения не было. Затем, буквально сразу же, выяснилось, что она прокололась с наймом сотрудницы, и эта ошибка едва не стоила жизни всей семье и слугам…

Возможно, на ее месте я бы тоже решил пустить себе пулю в лоб или полез бы в петлю. Но все же рановато Феодора решила уходить из этого мира.

— Мне нужно немного поработать, Владимир. Раз уж с грехами на сегодня покончено, займусь делом.

Она потушила и спрятала окурок в карманную пепельницу, замахала руками, выгоняя остатки дыма из комнаты и, оставив окно открытым, взяла со стола массивный ноутбук. Да уж, не килограммовая «книжка» — полноценный чемоданчик. Я уже давно не видел подобных.

Когда Феодора откинула крышку, на экране загорелся файл с фотографией. Мне показалось, на ней была изображена та самая уборщица, что обвела всех нас вокруг пальца.

— Анкета? — спросил я.

— Да.

— Можно взглянуть?

Феодора поставила ноут на подоконник, чтобы мы оба могли видеть экран.

— Дроздова Лидия Сергеевна, — прочитал я. — Двадцать один год на момент найма. А сейчас ей сколько?

— Она работала у нас меньше года, — отозвалась управляющая. — Шесть месяцев. Так что не более двадцати двух.

— Довольно молодая, а выглядит не очень, — я внимательно разглядывал фотографию, на которой была изображена не особо красивая молодая женщина с хмурым лицом.

Лицо было без макияжа и казалось слишком уж простым. Про такие еще часто говорят «морда рязанская», хотя при

чем здесь была Рязань, я так и не понял. Жиденькие прямые волосы мышиного цвета убраны в хвост. Слегка оттопыренные уши, неправильный прикус, исказивший линию подбородка и губ. Глаза были красивые — голубые, большие, но глубоковато посажены. Под ними — мешки, на лбу — горизонтальная морщинка.

Есть такой типаж людей, по которым с первого взгляда не определить возраста. Выглядят взрослее в юности, а потом словно застывают в определенном состоянии. Почти как бессменная ведущая «Первого канала» Екатерина Андреева. Мне в детстве казалось, что эта тетя в телевизоре вообще неподвластна времени.

И эта Лидочка Дроздова была из таких же.

— Как ты ее наняла? По рекомендации?

— Нет, — замотала головой Феодора, и ее волосы пощекотали мое голое плечо. — Прошла конкурс, на общих основаниях.

— Боюсь спросить, какой может быть конкурс для уборщиков.

— Зря смеетесь, ваше… Владимир. Дворец — старинное здание. Тот же паркет требует особого ухода, и зачастую новомодные средства слишком агрессивны. Очень много мебели из редких пород дерева. Обивка тех же стульев, тканевые обои… Вы ошибаетесь, если думаете, что уборка — это так просто. Это целая наука. Даже грамотно почистить серебро нужно уметь.

Что-то в ее голосе изменилось. Нет, она не насмехалась надо мной, не проявляла снисходительности, но… Казалось, она просто окончательно вспомнила, что ее собеседником был избалованный юнец, никогда в жизни не державший в руках швабру.

Но я-то держал. Просто в маминой хрущёвке мне не нужны были навыки чистки серебра и шелковых диванных подушек. Есть какой-нибудь «Пемолюкс» — и нормально, советский кафель и фаянс все выдержат. Я оказался невеждой из другой крайности.

Но волшебство момента уже рассеялось.

— Значит, Дроздова обладала специальными навыками, — я поспешил перевести разговор в деловое русло. — Где она могла этому научиться?

— Вообще есть целые династии профессионалов, — ответила Феодора. — Знания передаются из поколения в поколение. Труд хоть и тяжелый, но довольно прибыльный. Аристократы чаще всего осознают ценность старинных вещей и готовы платить за тщательный уход за ними. Но Лида получила навыки на профессиональных курсах. Вот, смотрите.

Управляющая пролистала документ вниз, и я увидел целый список учебных заведений, дипломов и прочего. Наверняка у самой Феодоры он был куда длиннее, но и у этой Дроздовой он впечатлял. Девица не просто умела махать тряпкой. Она действительно была профессионалом.

— Стоп, — велел я, когда взгляд зацепился за знакомое название. — Извара?

— Да, — с готовностью кивнула Феодора. — Это приличное место.

— Там колония для несовершеннолетних.

— Это не тюрьма, Владимир. В Изваре просто строгие порядки. Но это скорее пансион со спартанской муштрой и трудотерапией. И там действительно дают трудным подросткам знания…

Но я уже не слышал того, что говорила Феодора. Глаза зацепились за название села, и, казалось, оно начало мерцать у меня перед глазами. А может просто от голода начались зрительные искажения — ведь до кухни я так и не дошел…