Исправляя ошибки
Шрифт:
Того, кто годами применял ментальные техники для получения информации и преуспел в этом больше, чем кто-либо в галактике. Тем более, что его способности к телепатии всегда были куда больше, чем у матери.
— Всего лишь опоить его и ослабить бдительность.
— Нет, — решительно сказала Лея. Однажды она уже имела несчастье жестоко предать Бена, и никогда больше не позволит себе ничего подобного. — Как бы это ни называлось, по сути, это — насилие, Калуан. Ничем не лучше, а возможно, что и многократно хуже обыкновенного физического насилия. Я не смогу… — ее голос сделался хриплым и начал
Уловив глухую боль в ее словах, Иматт внезапно почувствовал себя так скверно, что заботы о военных делах, мысли о том, чтобы превозмочь противников, даже несчастье жителей Набу — все это на какие-то секунды отошло на второй план.
— Прости… — вновь сказал он.
Не нужно ему было затевать подобного разговора. По крайней мере, в этот и без того неспокойный момент.
Лея горько улыбнулась — как будто стараясь убедить сама себя, что друг произнес свою омерзительную речь единственно потому, что хотел, как лучше — а потом, коротко тряхнув головой, отошла прочь.
***
Как и предполагала генерал Органа, уговоры не возымели действия. Стоило ей заговорить с сыном о событиях в секторе Чоммел и о том, почему им срочно нужны большие сведения о противнике, Бен стал отворачиваться и злиться. А когда мать напрямую спросила у него, знает ли он то, что может помочь делу, юноша даже не дослушав, горько рассмеялся. Этот его больной, страшный хохот был разительно похож на другой — в день его пробуждения. Он продолжался долго, и в это время Лея не знала, куда себя деть.
— Я так и знал, — произнесли, уродливо кривясь, его губы.
«Так и знал, что ваших материнских чувств не хватит надолго».
— О чем ты? — генерал непонимающе нахмурилась.
— О том, что вы остались все той же мерзкой, ограниченной, жестокой дрянью, все той же добродетельной идиоткой, одержимой идеей всеобщего блага, что и двадцать лет назад, — выпалил он на едином дыхании — с болью и почти с торжеством. Бархатные глаза Леи на лице ее сына лихорадочно блестели.
Услыхав эти слова, этот ужасный и настолько несоответствующий действительности упрек, Лея вздрогнула, словно от пощечины.
— Как ты можешь так говорить? — изумилась она.
«После всего, что я сделала, спасая тебя. После того, через что мне пришлось переступить, чтобы только ты находился в безопасности».
Она тяжело вздохнула — и резко умолкла, исходя негодованием. В какой-то момент ей — и ее сыну тоже — показалось, словно она вот-вот вновь ударит его по лицу. Однако высшая степени материнского гнева не испугала Кайло, который и сам сейчас был не в себе. Он снова и снова усмехался. Его ноздри дико раздувались. На лице играла острая улыбка.
— Что, хотите снова меня ударить? Так давайте! — бросил он с вызовом.
Надо же, ведь этой отвратительной женщине почти удалось убедить его в искренности своих намерений! Он был готов поверить, что она изменилась за это время. Что в самом деле намерена пожертвовать всем, и даже собственной жизнью, чтобы искупить свою вину перед ним.
Вот уж воистину, наивный дурак! Слабый и глупый, как отец, который в свое время также повелся на пылкие убеждения прекрасной принцессы Органы — истинного украшения Альянса
Юноша прикрыл глаза на миг, собираясь с мыслями. Нет, Лея Органа — вовсе не его мать, и никогда не была таковой. Кто угодно — героиня Альянса, принцесса, сенатор, генерал, глава Сопротивления, возлюбленная Хана Соло, одна из первых леди Чандрилы, Корусанта и Хосниан-Прайм — но только не жена и не мать.
— Вы лгали мне всю жизнь и сейчас продолжаете лгать, — проговорил Кайло, констатируя факт, который в его глазах не подлежал сомнению. — Вы говорили, что мое смирение — это поза? Так вот, генерал, ваше — тоже. Вместе со всеобъемлющей и самоотверженной материнской любовью, которую вы отчаянно демонстрировали мне все это время. Поза, не более того. На самом деле все имеет свою цену. Даже родительское прощение, не правда ли?
Лея упрямо тряхнула головой.
— Все не так…
Сын поднял на нее страшный взгляд.
— Не смей лгать мне снова! — Это был не его голос и не его слова. Они принадлежали существу, в котором растворялся истинный Бен Соло. Переведя дыхание, он добавил — на сей раз с глубокой усталостью: — Ваша цена — сведения, которыми я располагаю? Что ж, я не готов уплатить ее, и вы об этом прекрасно знаете. Можете делать со мной, что хотите.
— Бен, пожалуйста… — прошептала генерал ломающимся голосом. Каждое слово, произнесенное им, беспощадно ранило ее душу. — Пожалуйста, выслушай… там, во Внешнем кольце гибнут люди, и в твоей власти помочь им.
— Я не разделяю вашего воинствующего идеализма, генерал, — саркастически напомнил юноша, — и вовсе не стремлюсь помогать всем вокруг. На войне гибнут люди — это истина, не подлежащая обсуждению. Припомните гражданскую войну, развязанную террористами, вроде вас и ваших приятелей. Сколько народу погибло в ней с обеих сторон? А сколькие еще умрут, если вы вторгнитесь в систему, где расположена основная база Первого Ордена? Нет, матушка, не стоит пытаться задеть меня вашими жалобными агитационными речами. Вы будете выполнять свой долг, а я — свой.
На долю секунды генерал Органа погрузилась в абсолютную тишину, раздавленная тем, что она услышала.
Кажется, потеряв всякий интерес к матери, Кайло прошел мимо нее и встал у окна.
— Я прошу исполнить только одну мою просьбу, — произнес он, не поворачивая головы. — Когда мне придет срок отправиться к вашим умельцам, извольте хотя бы предупредить об этом заранее. Я хочу быть готовым.
Лея издала болезненный стон. Новое «пожалуйста» так и застыло на ее губах.
Задевая все на своем пути, словно слепая, она почти бессознательно двинулась к Бену. У нее дрожали ноги, в горле стоял ком.