Исправляя ошибки
Шрифт:
— Вся служба безопасности поставлена на уши, — сказала госпожа Беонель. — Охар лично возглавляет поиски. Он рассчитывает, что его ребята сумеют поймать этих мерзавцев.
Лея только печально качала головой. Да Райла и сама должна была понимать, что ни один наемный убийца, тем более, мандалорец, не возьмется за дело, сперва не обеспечив себе отступление.
Еще губернатор предупредила о том, что по местной столице уже прошел слух о взрыве в медицинском центре. Говорят, будто неизвестный мальчишка, который помог спастись генералу Органе, проявил ни много ни мало способности джедая.
Вообще слухи — это неотъемлемая часть провинции и одна из первейших ее составляющих,
Впрочем, Райла уверила Лею, что к этим кривотолкам никто не относятся всерьез. «Несколько лет назад одному молодому олуху посчастливилось уцелеть после падения из окна, так что ты думаешь? Толпа тоже записала его в джедаи», — рассказывала она со смехом.
И конечно, госпожа Беонель не преминула подметить, что, коль скоро парнишка, рискуя собой, бросился спасать главу Сопротивления, значит, Лея все-таки сумела добиться с ним чего-то.
Лея успокоила Райлу, сказав, что совсем не считает ее виноватой. Предупреждение о вездесущей молве она обещала учесть, а на последнее замечание «кузины» ответила лишь смущенной улыбкой. К этому времени она уже успела надлежащим образом обдумать случившееся — у нее была целая ночь, проведенная под дверью реанимации — и, кажется, она приняла решение насчет Бена.
Это решение далось ей нелегко. Оно было крайне неприятным, однако, пожалуй, единственно верным. И кто бы что ни говорил и ни думал, решение, которое она приняла, было направлено, в первую очередь, на благо самого Бена.
С одной стороны, его героический поступок значительно облегчил дело, разрешения которого Лея добивалась со всем упрямством своей деятельной натуры — а именно, окончательное возвращение Бена в лоно семьи, которое было возможно лишь в том случае, если юноша пожелает остаться рядом с матерью без принуждения. Но с другой стороны, этот же поступок все значительно усложнил. Поскольку теперь, когда мать убедилась, что ее сын на самом деле любит ее и желает быть прощенным, только проклятые сведения о врагах стояли на его пути в полноценные, уверенные объятия дома. Знания о том, где находится резиденция Верховного лидера, о том, где располагаются другие военные базы Первого Ордена, о которых не ведает Сопротивление, и где расположено логово рыцарей Рен, наконец, настоящее имя Сноука и подлинные его цели — знания, которыми Бен располагал, и даже не отрицал, что располагает. В сложившейся обстановке отыщется немало людей, готовых растерзать молодого человека, чтобы только узнать то, что знает он. И этим людям, если они объединят усилия, Бену, пережившему новое ранение, не способному полноценно контролировать в себе Силу, будет трудно противостоять.
Но Лея руководствовалась и еще одним, самым тайным мотивом. Она понимала, что ее сын вынужден терпеть многолетнюю внутреннюю борьбу. Значит, он независимо от исхода окажется победителем, но вместе с тем — и проигравшим. Сейчас, переступив через себя, мог ли он прийти хоть к какому-то душевному согласию?
Решившись на то, что она собиралась сделать, Лея была намерена не только обезопасить Бена от недоброжелателей, но и грубо отрезать ему путь назад. Это был своего рода ответ его вынужденному отцеубийству, совершенному примерно с теми же целями. Избавить его от тягот выбора. Помочь свершиться тому, что в одиночку совершить он
Возможно, Лея так скоро согласилась с мыслью о неотвратимости подобной жестокости, в первую очередь, потому что эти решительные действия больше всего отвечали внутреннему складу генерала Органы, которая с малолетства привыкла рубить с плеча вместо тихого и размеренного движения к цели.
Если все пройдет, как она задумала, сын даже ничего не вспомнит. Но если все же она ошибется, или кто-то помешает им — тогда Бен и вправду возненавидит ее всем сердцем. Значит, надо было действовать осторожно. И поторопиться, пока он полноценно не восстановил силы, ведь сейчас ей было куда проще его одолеть.
Лея ничего не сообщала Иматту о своем решении — оно было только ее решением. И вообще, признаться, была рада, что майор уезжает, планируя осуществить задуманное лишь после его отлета.
Только проводив его и Финна, она осмелилась — глухо и нелепо, спотыкаясь на каждом слове — говорить с Калонией, без помощи которой она не справилась бы с намеченным.
Кайло пришел в себя лишь к исходу дня. Лее сообщили, что юноша чувствует себя вполне сносно для своего нынешнего состояния, несмотря на немного повышенную температуру и на головную боль. В очередной раз взглянув на показания диагностического сканера, Хартер констатировала, что ее пациента можно перевезти в обыкновенную палату.
Наконец-то получив возможность увидеться с ним, Лея с горечью отметила, как ужасно теперь выглядит ее сын. И прежде-то бледная, его кожа сейчас вовсе отдавала синевой. Голова была плотно замотала бинтами. Его черные кудри погибли — так было необходимо сделать перед операцией. И в гибели этих замечательных кудрей Органа углядела недобрый знак; принудительно бреют головы лишь штурмовикам в Первом Ордене и заключенным.
Бен повернулся к матери, и, улыбнувшись, ворчливо произнес:
— С вами, генерал, не соскучишься…
Его голос звучал слабо, едва слышно. Не договорив, Кайло судорожно облизнул белые свои губы.
Лея, услыхав его слова, уже не могла сдержаться. Она рассмеялась смехом облегчения, и глаза ее увлажнились.
***
Гостеприимным жестом — показательно широко разведя в стороны изящные руки в обрамлении прекрасных кружевных рукавов — Райла Беонель поприветствовала чужеземца, прибывшего на ее территорию в качестве почетного гостя, хотя вокруг его прибытия никто не поднимал шумихи. Губернатор пока не ведала, как отнестись к этому визиту. Подобные гости бывали на Эспирионе нечасто, и одно это уже побуждало женщину воображать себе самое немыслимое.
Майор Клаус Диггон с видом воплощенной обходительности поцеловал ей руку.
— Райла, вы ослепительны, как обычно, — с улыбкой промолвил он.
Диггон видел ее лишь второй раз в жизни. Их же первая встреча произошла мимоходом, во время какого-то светского раута на Чандриле, где эти двое практически не могли различить друг друга в бесконечном потоке имен и лиц. К тому же, случилось это настолько давно, что память поневоле уступила времени, и теперь майор поначалу даже не вспомнил имени госпожи Беонель. Однако эти оговорки вовсе не были препятствием для комплиментов, звучащих так, будто Диггон всю жизнь был знаком с Райлой и восхищался ею.