Исправляя ошибки

Раэлана

«Мерзкая, ограниченная, жестокая дрянь… — сама того не замечая, она повторяла недавние слова Кайло. — Одержимая идиотка…»

Куда же делась обычная ее бойкость, ее уверенность в своих силах?

Бессознательно добравшись до дверей, которые тотчас услужливо открылись перед нею, Органа как будто стряхнула с себя оцепенение и, не замечая ничего вокруг, бросилась бежать. Скорее убраться отсюда! Как можно дальше от Бена, которому она причинила такое немыслимое зло, и от себя самой.

Где-то в самом конце коридора она натолкнулась на Бранса — и не сразу узнала его.

Завидев ее, Тэслин торопливо, скачками, приблизился,

и, наклонившись к уху генерала, сбивчиво прошептал:

— Диггон здесь. И он… он знает…

— Как? — ахнула Лея, сложив руки на груди.

В этот момент как будто целое ведро, полное ледяной воды опрокинули ей на голову, прогоняя похмелье недавнего испуга.

Лейтенант покачал головой, давая понять, что не имеет представления, как такое вышло.

— Ступайте к сыну, генерал, — посоветовал он, — вам с ним нужно уходить как можно скорее.

Лея машинально кивнула, не успев подумать о том, что же она теперь скажет Бену.

Но едва она вновь двинулась с места, как коридор наполнился людьми. Это были военные. Кто-то носил белую форму здешней губернаторской охраны, но большая часть принадлежала к столичному отделению Разведывательного бюро. Потом появились Райла и Охар. И бледная, как мел, Калония вместе со своими помощниками. И еще добрая половина сотрудников медцентра; очевидно, они не могли позволить себе пропустить занятное зрелище, ведь каждому понятно, что здесь намечается что-то чрезвычайно важное и интересное.

Последним же перед Леей предстал, вальяжно вышагивая, сам Клаус Диггон.

— Мое почтение, генерал Органа, — промолвил он, слегка поклонившись. Это был дурной знак. Обычное светское приветствие вместо общепринятого военного. — Если позволите, у меня — и также у вашей родственницы — имеются к вам некоторые вопросы.

========== XXIII ==========

К чести генерала Органы следует сказать, что ее оцепенение продолжалось недолго — всего пару мгновений, в течение которых Лея отчаянно пыталась пробудить в себе то самое весьма прославленное свое нахальство, которое сопровождало ее на протяжении всей жизни, и даже в более катастрофических ситуациях, чем эта. К примеру, перед лицом Таркина, когда ее держали пленницей на «Звезде Смерти», или в период своего кратковременного рабства во дворце Джаббы. Или же позднее, когда леди Синдиана представила на обозрение сената давнюю голозапись Бейла Органы, чтобы обличить родственницу, как тайное дитя Дарта Вейдера. Можно припомнить массу случаев, когда врожденные наглость и отвага помогали Лее держаться и не падать духом, так пусть помогут и сейчас!

Наконец, когда пробуждаемые свойства ее натуры все-таки пробудились, Лея смерила вторженца горделивым взглядом и холодно произнесла:

— Приветствую, майор. Что вам угодно?

— Может, будет лучше продолжить разговор с глазу на глаз? — предложил Диггон, решив, что все же стоит хотя бы из уважения попытаться избежать излишней огласки.

Лея, однако, решительно замотала головой. Как ни противна ей была мысль о разборке на публике, генерал опасалась покинуть коридор, полагая, что в ее отсутствие вооруженные пришельцы могут начать обыскивать ближайшие палаты. Что если они обнаружат Бена и заберут его, пока она будет пытаться поставить на место Диггона?

Она стояла посреди коридора, словно часовой на посту, на страже главного своего сокровища, и не смела

сделать даже шагу в сторону. Конечно, в случае самого дурного развития событий ее сил едва ли хватит, чтобы остановить целый отряд военных. Но, по крайней мере, ее суровая непоколебимость послужит им укором и, быть может, задержит хотя бы ненадолго.

Майор пожал плечами; если генерал Органа сама ведет к тому, чтобы это чудовищное дело стало достоянием любопытных ушей, ему ли мешать?

— Я здесь, Лея, оттого, что до Верховного канцлера дошла информация о причинах, отчего вы упрямо остаетесь на Эспирионе, когда вас уже которую неделю ожидают в столице.

— Это неслыханно! — возмутилась глава Сопротивления. — С каких пор канцлер считает себя вправе диктовать мне, куда отправиться? Я уже снесла достаточно его нападок, но ваш приезд — это перебор. Знайте, Диггон, я немедленно свяжусь с Викраммом и потребую у него объяснений.

Тот лишь прозрачно улыбнулся — и эта его улыбка содержала намек на снисходительность, даже на жалость. Он видел, что Лея скалит зубы, как это делает зверь, угодивший в западню, которому не остается ничего другого.

— Полно вам разыгрывать из себя оскорбленную добродетель, генерал. Я знаю, что вы укрываете где-то в этих стенах раненого человека, которого пленили ваши люди во время операции на «Старкиллере». Это — один из рыцарей Рен. Их главарь. Более того, — добавил Диггон немного тише, — мне известно, почему вы сразу не отдали пленника властям. Будете отпираться и дальше? Вам угодно, чтобы общественность снова начала обсуждать ваше ужасающее родство?

Лея скрипнула зубами. Шесть лет назад группа сенаторов-оппозиционеров тяжко унизила ее перед широкой публикой; и хотя никакого злого умысла со стороны бывшей принцессы Альдераанской тогда, по существу, обличено не было, центристы подали правду об ее происхождении с такого мерзкого, искажающего истинные события ракурса, что одна эта правда стала в глазах общественности преступлением. Лея Органа лишилась многих друзей, лишилась уважения, лишилась сына и едва не лишилась — хотя, по сути-то, как раз и лишилась места в сенате, решив реально, во плоти, никогда больше не появляться там. А сейчас Диггон посмел прямо угрожать ей повторением того былого кошмара.

Вся ее горькая надменность, вся старая боль унижения поднялись в душе Леи, восстав единым махом против этой угрозы.

— Как вы смеете? — прошептала она, едва удерживая гнев. — Кто сказал вам, что вы имеете право являться сюда и обвинять меня невесть в чем? Райла, дорогая, будь свидетельницей, я не преступила ни один из законов. Хотите правду? Так вот она: здесь со мной и в самом деле живет один мальчик — это мой сын, которого я не видела много лет. Вам ведь это известно, Диггон? Недавно он получил тяжелую рану и перенес сложную операцию. Ему нужен покой, поэтому я ни под каким предлогом не подпущу вас к нему, по крайней мере, пока он не поправится.

— Сын? — госпожа Беонель воззрилась на нее в полном недоумении. Потом перевела взгляд на Диггона. — Что за дичь, майор? Одно невероятнее другого. То этот пленник — сын Леи, то магистр рыцарей… как там его имя? Прошу, нельзя ли придерживаться какой-нибудь одной истины?

— Глупенькая моя пташка, — трогательно усмехнулся Диггон. — Так ведь магистр рыцарей Рен, Кайло Рен — и есть сын генерала Органы.

Слух Леи тотчас уловил приглушенные вздохи изумления, доносящиеся со всех сторон.