Испытание огнем. Сгоравшие заживо

Черных Иван Васильевич

На КП был один майор Сергеев — начальник штаба полка. Он уже забыл, когда в последний раз спал по-настоящему. Свою постоянную работоспособность поддерживал табаком и крепким чаем. И сейчас у него во рту была папироса. Дым попадал в глаза, поэтому смотреть на карту ему было неудобно. Он передвинул языком папиросу в левый угол рта, наклонил голову к правому плечу, и дым пошел левее его глаз. Видимо, поза была заученна и привычна для него. Лицо подобрело. Поднял на летчиков глаза и вместе с дымом выдохнул:

— Прошу садиться, есть разговор. Карты нужно переложить

так, чтобы был район Новограда-Волынского. Это для вас и меня новое условие, и никаких подробностей здесь я вам дать не могу. Задача относительно простая: нужно найти, где в этом районе передовые части немцев, постараться определить численность и характер колонн, а также направление их движения. Видимо, нужно найти место и глубину прорыва. Пойдете в паре до точки расхождения. Старший — Осипов. А потом каждый — в свой район самостоятельно. Данные о противнике — устным докладом и фотографированием. Вот маршруты, — Сергеев показал на карте. — Здесь разойдитесь в районы разведки. Западный — Осипову. Линии фронта не знаю. Сами определите. За этим и летите. После подготовки к вылету дам остальные данные. Вылет с восходом солнца, а то фото не получится, да в темноте ничего и не увидите. Идите вон за тот угловой стол и работайте сообща, а разговаривайте потише.

Прокладка маршрута на картах, уточнения по деталям разведывательного полета, расчеты и выяснение деталей совместного полета требовали времени и внимания. Мелочей тут не было. Когда вышли из палатки, уже рассветало. На восточной окраине аэродрома, над опушкой леса показалась красная горбушка солнечного диска. Роса на траве сразу ожила, заблестела и заиграла разноцветными красками. Матвею было жаль наступать сапогом на эту россыпь драгоценных камней. Но как иначе попадешь к самолетам? Под ногами бриллианты рассыпались в прах, оставляя мокроту и ярко-зеленый цвет своей жизни.

Техник самолета Иванов встретил экипаж обычным уставным докладом:

— Товарищ командир, самолет к боевому вылету готов! Подвешено четыреста килограммов. Пулеметы заряжены, фотоаппарат исправлен, кассета с пленкой установлена.

Поздоровавшись, Осипов представил нового штурмана:

— Лейтенант Червинов. Наш новый член экипажа. Носов назначен штурманом эскадрильи.

— Командир, сколько еще до вылета?

— Двадцать минут.

— Я принес две бутылки чая и два бутерброда с маслом. Попейте. Натощак лететь не особенно приятно.

— Спасибо, друг. Давай, только быстро.

Забота товарища, который спал, наверное, меньше, чем они, летающие, и все же не забыл, что они ушли за получением задачи голодными, была дорога и приятна Осипову. Доверительность, взаимная товарищеская привязанность за дни боев у них еще больше укрепились.

…Утренняя тишина была нарушена выстрелом из ракетницы от штабной палатки: пора запускать моторы.

Закончив пробу, подумал: «Хорошо, что у нас с Ивановым всегда все в порядке…» Показал технику, стоящему у крыла, большой палец.

Техник и механик нырнули под крыло и убрали из-под колес колодки.

—

Штурман, выруливаем. Ты готов?

— Готов, командир.

…Два Су-2, сделав низко над землей правый разворот, легли курсом на юго-запад. Прошли около тридцати километров — и сверху поплыли облака. Солнечное разноцветье оттенков несущегося под крылом ландшафта сразу пропало. Земля стала спокойно-трехцветной: зеленое принадлежало лесам и перелескам, золотисто-желтое — хлебам, черно-коричневое — дорогам. Иногда в зеленом белели искорки украинских хат.

Пока нигде не было видно дыма, огня и пыли — фронт сюда еще не дошел.

Осипов все чаще посматривал вверх, на облака, и прикидывал их возможную высоту и плотность. Он уже был уверен, что они в этом полете будут ему помощниками, в них можно будет спрятаться, если будет трудно.

И тут он увидел впереди под облаками самолеты: группа появилась где-то на пределе видимости, быстро выросла до натуральных размеров и пропала сзади,

Осипов не успел предупредить штурмана, но рассмотрел, что это были немецкие бомбовозы — две девятки «юнкерсов».

— Ю-88, бомбить кого-то пошли.

— Видел, командир! Сволочи, уверены в себе. Идут на чужую территорию без сопровождения истребителей.

— Мы так летаем от бедности, а немцы от безнаказанности и наглости.

Впереди по курсу показалась река Случь, а за ней деревушка с крестом расходящихся в разные стороны дорог. Это пункт расхождения Осипова и Логинова в свои районы разведки. Самолет Логинова перешел с правой стороны строя на левую, потом качнул крылом и с отворотом влево пошел вверх.

Теперь каждый экипаж мог рассчитывать только на свои силы.

Осипов не торопился с набором высоты. Сначала решил выйти в свой район. Промелькнула река, за ней плотные перелески бело-зеленых берез, и впереди показалась пыль.

Штурман этого еще не видел, и поэтому Осипов сказал:

— Впереди пыль, готовься смотреть! Пойдем вверх, поближе к облакам.

Самолет взмыл с разворотом вверх.

А Осипова интересовало уже другое: что там сзади, за хвостом. Продолжая разворот, он посмотрел назад. Сзади самолетов врага не было. Но совсем близко к самолету тянулись всполохи разрывов снарядов. Трудно было понять: догоняют они или отстают от машины. Все же Осипов резко изменил сторону разворота, и все разрывы проскочили справа.

— Василий, что там внизу?

— Танки и машины. Две колонны. Давай курс 180 градусов, пойдем на юг. Вот под нами шоссе. Ровно — Корец тоже занято. Голову колонны отметил.

…Осипов развернул самолет на юг и пошел со снижением, чтобы самому было видно, что делается впереди. Да и скорость все увеличивалась.

Земля, как веснушками, была усыпана отдельными домиками и хуторками. В этой пестроте врага, если он не в колонне, найти очень трудно… Но вот впереди, вдоль железной дороги, опять появилась жирная черная змея танковой колонны, и по ней побежали огненные зайчики. Стреляли в лоб. Матвей опять положил машину в разворот и решил снова уходить вверх.