Испытание правдой
Шрифт:
— Если он возьмется за мое дело, — сказала я, — это вызовет много разговоров в городе. Но поскольку обо мне и так разговоров хватает…
— Я сейчас же позвоню ему. И как бы мне ни хотелось предложить тебе убежище здесь, в Берлингтоне, я действительно считаю, что ты должна остаться в Портленде — просто чтобы доказать этим ублюдкам, что им тебя не запугать.
Через час явился стекольщик — тихий, немногословный парень по имени Брендан Форман, который, увидев написанное на двери слово «ПРЕДАТЕЛЬ», сказал:
— Хорошо, что у меня нет таких
К середине дня он удалил все следы граффити и заменил стекло в разбитом окне. Когда я выписала ему чек на триста долларов и поблагодарила за скорый приезд, он сказал;
— Если они вернутся и опять напишут что-нибудь отвратительное на двери, позвоните мне, и я все сделаю за полцены. Я не верю в то, что человека можно запугать… тем более что речь идет о делах давно минувших дней.
Хитро подмигнув мне, он ушел.
Эта встреча воодушевила меня. Как и телефонный звонок от Грега Толлмена. Он звонил из столицы штата, Аугусты, где участвовал в процессе в Верховном суде Мэна.
— Великие умы думают одинаково, — сказал он. — Я внимательно слежу за тем, что происходит с вами, и все ломаю голову, почему же вы не воспользуетесь услугами адвоката. Знаете, в середине шестидесятых я был студентом Вермонтского университета, и ваш отец был моим наставником… так что мы с ним давно вместе. Я тут застрял в Аугусте, но планирую вернуться завтра к обеду. Может, вы подъедете ко мне в офис во второй половине дня? Скажем, часа в четыре? Вот мой сотовый телефон, и если вдруг что-то случится до этого времени… мало ли, федералы явятся к вам домой с ордером на арест или еще что… немедленно звоните мне, и я тут же примчусь. А так до завтра.
Ближе к вечеру я съездила в местный большой супермаркет, где никто не остановил меня в дверях и не сказал, что вход воспрещен. Возвращаясь домой, я мысленно готовилась увидеть очередное граффити на двери, но потом решила, что никто не станет хулиганить при свете дня. И не ошиблась. В доме было тихо.
Пока снова не зазвонил телефон.
— Ханна, дорогая, это я, — услышала я голос Марджи. — И у меня для тебя такие новости!
— Хорошие? — спросила я.
— Интересные.Ты когда-нибудь слышала про Хосе Джулиа?
— Конечно, это ведущий ток-шоу, из правых.
— Ну, правый — это слишком громко сказано. Он настоящий либертарианец: правительство, вон из нашей жизни; ничего не имею против сигарет: до тех пор, пока не дымят мне в лицо…в определенной степени и республиканец, конечно. Но зато он не приемлет пуританства и часто признается, что он атеист… Как ты, наверное, знаешь, у него огромная аудитория… главным образом из-за его скандальных сюжетов…
— Он ведь, кажется, интересовался исчезновением Лиззи?
— Конечно. А знаешь почему?
— Женатый звездный доктор, возможно, причастен к исчезновению своей любовницы, инвестиционной банкирши…
— Боюсь, что да, это его тема. Но рейтинги
— Помню, я читала в каком-то глянцевом журнале, что у него пунктик насчет адюльтера, поскольку он застукал свою первую жену in flagrante [65] с другим парнем — и как оказалось, она изменяла ему годами…
65
На месте преступления (лат.).
— Где ты это прочла?
— Кажется, в «Пипл» — да, в парикмахерской я только «Пипл» и читаю.
— Я тоже, хотя вру, конечно. Послушай, что бы там ни писали про его бывшую жену, но Хосе Джулиа — это величина, он влиятелен, его все смотрят, и он хочет, чтобы вы с Джадсоном встретились лицом к лицу в его программе.
— Ни в коем случае.
— Я знаю, это выглядит вульгарно и низкопробно… но ты только подумай, какие открываются возможности. Ты представляешь свою версию событий. Бросаешь вызов Джадсону, публично обвиняешь его в клевете…
— Я не сделаю этого.
— Послушай, я понимаю, что тебе противно находиться с ним в одной студии…
— Я не сделаю этого.
— И я знаю, ты ненавидишь идиотское телевидение Хосе Джулиа. Но если ты нокаутируешь противника..
— Марджи, я пару раз видела его шоу. Он начинает задирать своих гостей, читает им мораль, назидательно грозит пальцем, унижает их. Мне всего этого хватило в последнее время…
— Хорошо, хорошо, я тебя поняла. Но я не требую от тебя немедленного ответа..
— В любом случае это будет «нет».
— Выслушай меня. Людям Хосе Джулиа надо дать ответ до конца завтрашнего дня. Подумай хорошенько. Подумай о том, как это здорово — открыть публике глаза на этого говнюка, прижать его к стенке. В общем, у нас в запасе двадцать четыре часа, так что…
— Ладно, я подумаю. А теперь о главном: ты все еще в госпитале?
— Да, но завтра они отправляют меня домой.
— Тебе не следует так перенапрягаться…
— А что мне прикажешь делать? Сидеть и кашлять, дрожа от страха, что увижу кровь? Во всяком случае, твои разборки отвлекают меня от мысли, что эта зараза все-таки прикончит меня.
— Не говори так. Врачи ведь сказали, что они все удалили…
— Теперь они начинают думать, не пропустили ли какую-нибудь вторичную или третичную опухоль.
— Я уверена, ты выкарабкаешься.
— Я — нет, но все равно спасибо за избитую фразу. В моей ситуации даже банальности нелишние. Пожалуйста, скажи мне, что ты серьезно подумаешь над предложением Хосе Джулиа… тем более что я шантажирую тебя своим рецидивирующим раком.
Я рассмеялась:
— Обещаю подумать.