Испытание жизнью
Шрифт:
Дорога в основном шла через лес и ещё не просохла. От талого снега местами стояли глубокие грязные лужи. Пара лошадей иногда с большим трудом преодолевала очередное препятствие.
Когда лес закончился, впереди замаячила деревня, через неё и проходила дорога.
Пётр попросил Ивана, так звали возничего, остановить лошадей у колодца.
Он совсем забыл просьбу жены привезти из Москвы святую воду и теперь решил как-то выйти из положения. Он развязал мешок и достал бутылку водки.
– А, что, Ваня,
– Да, дяла хужей некуда. Мы у коперативи усё гадаим, иде будем брать сырьё да товары. С колхозов шиш шо получишь. А?.
Распечатав зубами бутылку, Пётр выплюнул сургуч и бумажную пробку:
– Закусить бы чем…
– Имеем чем, – Иван достал из холщёвого узелка, лежавшего под сеном, на котором он сидел, солёный огурец, два яйца, луковицу и краюху ржаного хлеба, – Вот и закус, шо можить быть лучча…
Они делали по несколько глотков, заедая каждую порцию спиртного.
– Надо допивать, – сказал изрядно уже захмелевший Пётр, – Жалко выливать.
– Зачем выливать. На. Из газетки пробочку сделай, заткни. Дома допьёшь с похмелля-то.
Пётр покачал головой:
– Не. Воду мне надо налить. Очень надо, а то домой не пустят.
И они дружно докончили остатки водки.
Колодец был глубокий. Подняв с помощью ворота ведро, Пётр прежде всего отпил из него. Вода оказалась очень холодной, чистой и приятной на вкус. Петр опустил бутылку в ведро, и вода забулькала, заполняя её.
От моста, как всегда, Пётр шёл пешком вдоль Днепра по краю поля, которое уже ожидало приложения крестьянского труда.
Его семейство было в полном сборе. На столе стояло блюдо с куличём, вокруг которого лежали крашеные в луковой шелухе яйца. Ульяна разливала из самовара чай, заваренный травами.
Когда Пётр вошёл в горницу, все повскакивали с лавок и подбежали к нему, чтобы обнять и прижаться к родному человеку. Но прежде каждый произносил: «Христос воскресе». Пётр отвечал: «Воистину воскресе» и трижды целовал их в щёки. Он сбросил с плеч пальто и положил на сундук. Сев на скамью у печи, снял сапоги со следами не отмытой грязи и одел лапти, поставленные рядом Ульяной.
– Захар, принеси мои вещи. Я в сенях оставил.
Поставив перед собой коробку и мешок, Пётр начал раздавать подарки:
– Тебе, Уля, платок, – он достал цветастый с кистями платок.
– А, мне? – не выдержала дочь.
– Тебе, Дуняш, маниста и зеркальце.
Дуня схватила манисты и накрутив их на шею подбежала к зеркалу, висевшему на стене:
– Красота-то какая! Спасибо, папка. Девки обзавидуютца.
– Григорий, держи кепку и складной нож со всевозможными приспособлениями, ты давно просил.
– Спасибо, батя, – Григорий расправил немного помятую кепку и погрузился в изучение ножа.
Пётр вынул из мешка свёрток:
– Твой подарок, Захар. Тройка. Из отличного сукна. На себя мерил. Мы вроде как схожи по конституции.
– Свататься?
– Решил я тебя оженить и невесту нашёл, Ленку Щербакову. Знаешь её? Подходит она тебе?
– Знаю. Много раз видел в клубе. Ихний кружок разные представления устраивает. Красивая… Согласится ли за меня выйти?
– Это уж ты постарайся. В кружок к ним запишись.
– Меня приглашали на гармошке играть. Хор образовался. Ленка тоже в нём поёть.
– Хорошо. Покажи себя с лутчей стороны. Заступись, если кто обижает. Я, когда за мать заступился, она потом глаз с меня не сводила.
– Прямо уж не сводила. Можить это я тебя тожить завлекала. Отца слушай он дело говорить.
– Да чо, я согласный. Только она девка боевая, её не очень-то обидишь.
– Договорились. Закончим пахоту и поедем сватами к Александре Щербаковой на смотрины ёйной дочки. А ты Захар постарайся понравиться будущей жене. Сосватаем тебе невесту и осенью свадебку сыграем… Ну а теперь я устрою вам настоящий праздник, – Пётр не спеша аккуратно развязал шпагат, обматывавший коробку с продуктами, и смотал его в клубок:
– Пригодится по хозяйству. Подходите, берите и ставьте на стол.
Вскоре на столе оказалось всё содержимое коробки. Все с любопытством разглядывали, вертели в руках, нюхали угощения, из которых многое они никогда не видели.
– Хорош подарок от правительства мне за труд мой!
– Так хочется всё покушать, – Дуня уселась за стол в ожидании.
– Всё будем и пробовать, и есть, Дуня, да вином запивать, – и Пётр стал внимательно разглядывать этикетку на бутылке. Но Ульяна категорически возразила:
– Не дам я вам счас съесть сразу всё. И без вина обойдёмся. Чай остывает. А, насчёт выпить, ты, Петь, я вижу, ужо достаточно приложился к водочке.
– Что есть, то есть, не скрою. Командуйте, как хотите.
– Скомандую так, – Ульяна стала перед столом, раздумывая:
– Вино и конфеты… – она забрала у Дуни коробку, которую та рассматривала, держа в руках и читая всё, что на ней написано, – возьмёте, када поедете обговаривать свадьбу. Банки и колбаску прибережом до свадьбы. Шоколад отдадим Захару. Пойдёт на свидание, будет, чем угостить Ленку. Девки это любят. Рыбу, жаль долго не пролежит, и всё остальное счас съедим, всё-таки Пасха, большой праздник.
Ульяна сложила в фартук банки и колбасу, подошла к буфету, открыла его ключом, убрала всё туда, достала начатую бутылку водки и снова заперла.
– Это нам с тобой, празник отметить, – она поставила бутылку на стол, – А вот ты, Петя, про мою главную-то просьбу забыл.
– Точно. Забыл, – Пётр поспешно поднял лежащее на сундуке пальто и достал из кармана бутылку с водой заткнутую бумажной пробкой, – Не пролилась, слава богу. Получи, Ульян, что просила.
Ульяна взяла бутылку, вытащила пробку, перекрестилась и приготовилась отпить глоток: