Истина торжествует
Шрифт:
– Эта примерочная занята!
– Я знаю. Ну, а теперь впусти меня, – прошептал я.
– Энди? Зачем?
– Кто еще это может быть? Открывай, говорю!
Маккензи приоткрыла дверь, чтобы я проскользнул внутрь. Дверь быстро закрылась и, повернувшись, я обнаружил ее прижимающейся спиной к зеркальной стене кабинки. На ней были только черный кружевной бюстгальтер и трусики. Не будь я уже твердым, ее вид, несомненно, быстро исправил бы это. Я смотрел на нее, и дьявольская улыбка играла в уголках моих губ.
– Видишь? Я ведь
– Нет. Не вижу. – я отодвинул ее волосы назад.
В ответ был вознагражден видом ее сосков, выпирающих сквозь прозрачную ткань бюстгальтера. Во мне полыхнула искра желания. Потребность в Микки полностью захватила меня. С нежной силой я обнял ее и подтолкнул к стене. Мои губы остановились в дюйме от ее рта, а наши тела сплелись в объятии. Все, о чем я думал, это о том, что она чувствовала, когда я находился внутри нее.
– Скажи, что хочешь меня! Что я тебе нужен! – шептал я мягко и соблазнительно.
Ее глаза расширились, и я наблюдал, как она судорожно втягивает воздух, а ее упругие груди двигаются в такт дыханию.
– Здесь? – Микки задохнулась.
Коварная ухмылка на моих губах подтвердила ее подозрения. Я вздернул брови и кивнул.
– Прямо здесь. Прямо сейчас!
– Но как же продавец?
– А что с ней? – Я проследил линию ее подбородка носом, вдыхая едва уловимый запах ее кожи. – Скажи что хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Маккензи. – девушка ничего не ответила, и моя рука свободно поползла вниз по ее животу, замерев на резинке трусиков. Только маленький судорожный вздох был ее ответом.
– Скажи мне! – зарычал я.
Микки начала извиваться, пытаясь заставить мою руку скользнуть ниже. Хороший трюк, но контролировал все я, а я хотел заставить ее произнести эти слова. Меня не волновало, что нас поймают, у меня не было намерения трахать ее здесь. Все это будет потом. Я всего лишь хотел заставить ее признаться, что она принадлежит мне, и что только я могу заставить трепетать ее тело. Когда до нее дошло, что сдаваться я не собираюсь, она прошептала.
– Прикоснись ко мне... пожалуйста...
Я наклонился, прикусывая ее нижнюю губу, скользнул рукой в трусики и прижал пальцы к ее центру. О, как она затрепетала, в ее жар и желание обжигали меня. Я никогда не смогу ею насытиться и сделаю все, чтобы она была рядом со мной.
Я перекатывал ее клитор между пальцами и пил ее стоны. Она обхватила мое лицо ладонями и прижала мои губы к своим с такой силой, что оставила меня бездыханным. Ее язык скользнул в мой рот, когда мои чуткие пальцы устремились в ее глубины. Микки покачивалась на моей руке, все ее тело пылало от страсти, пока наши языки сплетались в безумном танце. Я толкался в нее пальцами все быстрее и сильнее и, как только почувствовал, что она близка к кульминации, тут же вынул их. Я не собирался позволять ей кончить. Не здесь. Выражение ее лица было неописуемо.
– Не здесь, дорогая.
–
Я усмехнулся и отступил от Микки, слизывая ее сок со своих пальцев.
– Могу и уже сделал это! Сначала нам нужно купить платье.
– Негодяй! – задохнулась она.
– Нет! Я просто находчивый. – Я отвернулся от нее, чувствуя исходящие от нее волны гнева. – Кстати, думаю, нам стоит подобрать для тебя и обувь. И если я услышу хоть одно слово о том, сколько она стоит... Ну, давай же, ты ничего не скажешь о цене! Так ты все-таки примеришь его?
– Черт подери, Дрю!
Я выскользнул из примерочной, широко улыбаясь. Маккензи Эванс была в моих руках. Появилась продавец с целой охапкой платьев. Она удивилась, застав меня возле кабинки.
– Удалите все ценники, прежде чем передать ей на примерку, – посоветовал я ей.
Молодая женщина еще больше засмущалась после моей просьбы, но выполнила ее. Мне нравилось, что Микки не видела во мне золотоносную жилу, но я сам хотел потратить на нее свои деньги. Я любил покупать ей красивые вещи и заставлять ее чувствовать себя особенной, и я не собирался обращать внимание на такую незначительную деталь, как ценник.
Десять минут спустя она вышла из раздевалки. На ее лице отражались смешанные чувства. И еще она была в платье, которое сидело на ней так, что убило бы всякого мужика, увидевшего ее.
– Я злюсь на тебя! – проговорила она. – И еще мне нравится это платье.
Она была не единственной, кому нравилось платье, а ее злость на меня стоила того, чтобы она нашла себе наряд к лицу. Это было синее платье без рукавов, подчеркивающее изгибы ее тела во всех нужных местах. Мягкое и женственное, оно очень шло ей. Платье было чуть выше колен, и я легко мог представить себе, что моя рука могла бы под ним делать.
– Злись на меня столько, сколько хочешь. Я заставил тебя расслабиться, и ты нашла себе идеальный наряд. Я называю этот подход беспроигрышным.
– Пошел ты...
Я послал ей шуточное подмигивание.
– О, ты это сделала! Теперь тебе нужно пойти и выбрать обувь, которая будет соответствовать твоему новому красивому платью.
– Она уже здесь, – крикнула продавец, неся в руках сразу несколько коробок обуви.
Маккензи застонала, а я ухмыльнулся.
– Превосходно! Помни...
– Без ценников! – закричала девушка.
Маккензи ахнула.
– Это несправедливо!
– Это поможет тебе принять верное решение. Теперь выбирай! Боже, я никогда раньше не видел женщину, столь стойкую к покупкам.
Маккензи повернулась и с быстротой молнии помчалась обратно в примерочную, а продавец пошла за ней следом. Через десять минут у моей девушки оказался полный ансамбль, включая туфли и сумочку. Когда продавец сообщила мне, что Маккензи закончила выбирать, я передал ей свою кредитную карту, а также пару сотен долларов наличными.