Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
Шрифт:
– Олег.
– А меня Лена. Так как же? Я свято с детства верю в милицию.
– Что?
– Вы же мне туфлю обещали починить!
Олег взял в руки туфлю, чиркнул зажигалкой. Дело действительно было плевым. Надо только раза два ударить посильнее. Только чем? Конечно, можно было бы забить гвоздь рукояткой пистолета. Весьма эффектно. Олег даже мысленно представил себе эту картину и улыбнулся.
– Вы чего улыбаетесь?
– Так. – Олег смутился, словно она читала его мысли. – Думаю, где найти молоток или что-нибудь в этом роде.
–
Она села на лавочку и вытянула ноги.
– Хотите сигарету? – спросил Олег.
– Возможно, это несовременно, но я не курю.
– Это просто прекрасно!
– Вот видите, мы уже нашли общий язык. Да вы не торопитесь, Олег, спать я не хочу, а ночь дивная. Тем более я под такой надежной охраной.
– Но я все-таки поищу.
Вспышка зажигалки была ослепительно коротка. Олег даже зажмурил глаза.
И снова теперь за его спиной послышались шаги. Правда, нетвердые.
Олег обернулся и увидел нечто огромно-черное, удлиненное сверху. Когда это нечто вышло из тени деревьев, то на экране размытой темноты неба обозначился цилиндр. Самый обыкновенный, который носили солидные люди в прошлом веке.
По дорожке парка шел трубочист. Обыкновенный таллинский трубочист. Ходячая достопримечательность города. Представитель сказочной, отмирающей профессии.
– Друг, – сказал Олег, – у вас наверняка есть молоток.
– Та, – с сильным акцентом ответил человек в цилиндре.
– Вы не дадите мне его на две минуты?
– Палом.
Он покопался в сумке, протянул Олегу молоток.
– Вы, Олег, волшебник, – сказала Лена, – посмотрите.
И он увидел то же небо, проглядывающее сквозь мрачноватую готику крепостных башен, силуэт трубочиста в цилиндре, шумящие над головой вековые дубы.
Ровно два удара понадобилось, чтобы каблук стал на место.
– Спасибо. – Олег вернул молоток.
– Пудте сторовы, молотые люти. – Трубочист приложил два пальца к острым краям цилиндра. – Я выпил немного пива. Пудте сторовы.
Он исчез в темноте.
– А вы не в милиции работаете, – уверенно сказала Лена. – Помните, у Стругацких есть Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства? Вы работаете там.
Сначала они сидели на скамейке и говорили, потом шли по ночному городу, пустому и таинственному. Они свернули у «Паласа», прошли мимо кинотеатра и направились в сторону рынка. Это был район двухэтажных домов. Деревянных и милых. Они толпились в темноте, тесно прижавшись друг к другу, как люди, которым угрожает опасность.
Спроси Олега, о чем они говорили, пробродив почти до утра по улицам города, он, пожалуй, не вспомнит. Но разве можно воспроизвести разговор, смысл которого не слова, а то, что кроется за ними? Два человека обрели друг друга и мучительно отодвигали минуту непременной разлуки, словно запасаясь на время расставания уверенностью в будущей встрече.
Они простились у
Кабинет у Валеры Данилевского был небольшой, но все-таки это был кабинет со всеми присущими ему аксессуарами: сейфом, телевизором, столом для совещаний, оперативной картой города, закрытой шторами, и, конечно, кофеваркой. Городское управление внутренних дел уже несколько лет жило в новом удобном доме, построенном специально для него.
– Ты что, не выспался? – внимательно посмотрел на Олега Данилевский.
– С чего ты взял?
– Я все же сварю кофе.
– Это, конечно, хорошо, но как с моим делом? Валера взглянул на часы и ответил:
– Через десять минут. Зазвенел телефон.
– Данилевский. Так… Интересно… Спасибо, я позвоню. – Валера положил трубку и хитро посмотрел на Наумова. – У нас, Олежечка, город маленький, все новости становятся известны стремительно.
– Ты о чем? – не понял Наумов.
– О твоих ночных прогулках с Леной Анохиной. Олег растерянно посмотрел на него.
– Не делай такого непонимающего лица. Нам все известно. Не буду мучить, звонила жена, о тебе наводили справки.
– То есть?
– Ну, не справки, а говорили, какой ты прекрасный. Учти, Леночка – барышня серьезная. Ей уже двадцать восемь. Танцует в ансамбле и заочно учится в ГИТИСе. Она тверда, и этот человек отведет тебя к алтарю. Да не красней ты, одобряю от души.
– Разрешите, Валерий Григорьевич? – В комнату вошел незнакомый Олегу сотрудник.
– Это ему. Знакомьтесь, наш гость из Москвы майор Наумов, а это старший лейтенант Леус.
– Товарищ майор, наш бывший сотрудник работает в отделе кадров горсовета ДОСААФ, он вызвал Александрова, и тот написал объяснительную. Действительно, он в интересующий вас день летал в Москву. Корешки билетов я приложил. Рейс 2107 отбывает из Таллина в 8.20.
– А когда убили Бурмина? – спросил Данилевский.
– Между шестью и семью.
– Мимо, – вздохнул Валера.
– А зачем он летал, известно? – спросил Наумов. Последняя зыбкая ниточка лопнула.
– Жена с ним развелась. Запрещает видеть дочь. Его мать возила дочку в аэропорт на свидание с отцом. Я говорил по телефону с матерью, подтверждает. Кроме того, в аэропорт его подвозил шофер Карл Гаспль, показания его у меня.
– Ну что ж, слава богу, что Александров оказался непричастным, – сказал Олег.
– Ты рад этому? – усмехнулся Данилевский.
– Да, – твердо ответил Олег.
– Что теперь?
– Хочу увидеть Александрова.
– Он будет на работе после шестнадцати, – доложил Леус.
– Ты пока иди поспи, – засмеялся Валера, – а в шестнадцать у тира встретимся.
– А где тир?
– Да у вокзала, помнишь, мы там стреляли?
– Ты можешь меня разбудить в тринадцать?
– Могу. Свидание? Наумов радостно кивнул.