Источник судеб
Шрифт:
Шаркая босыми ногами по вощеному полу, раб выскользнул в смежное помещение, где, уперев огромный кулачище в бок и держа перед глазами кусок тонкого пергамента, сидел огромный человек с русой бородой и длинными косами.
После внезапного исчезновения Да Дерга, впав в ярость, киммериец, действительно, нанес весьма существенный ущерб харчевне «Приюта толстосума»: большая часть столов и лавок разлетелись в щепы. Хозяин, жалобно подвывая, забился под стойку, большинство посетителей вовремя унесли ноги, но один зазевавшийся зингарец все же попался под горячую руку варвара и совершил головокружительный полет из центра зала к полкам, уставленным
Хозяин молил всех известных и неизвестных богов только об одном: унять разбушевавшегося великана. Мольбы его, видимо, были услышаны — тот вдруг зашатался, прижал руку к груди и рухнул на уцелевшую лавку, уставившись в потолок широко открытыми голубыми глазами.
Ледяная игла снова пронзила варвара, погрузив его на какое-то время в забытье. Когда Конан поднялся, ноги его дрожали, а по щекам струился холодный пот. Было ли тому причиной исчезновение брегона, рядом с которым киммериец временами ощущал лишь легкий озноб, вызванный ядом, или просто пришло время снова вспомнить о Судьбе? Как бы то ни было, Конану предстояло теперь действовать самому: найти Арэля и доставить его на остров Фалль. И нужно было спешить, если он хотел успеть в пиктское капище к тому моменту, когда Дивиатрикс начнет свой обряд, узнать Истинное Имя юного пикта и навсегда избавиться от смертельного жала сихаскхуа, таившегося под сердцем. Об этом говорила и невнятная записка Да Дерга, которую Конан сейчас перечитывал.
«Я вынужден просить снисхождения, — писал брегон красивым, изукрашенным завитками почерком. — В силу некоторых обстоятельств я умолчал о том, что покину тебя в Кордаве. Отправляюсь на свой остров, иначе Окно может закрыться. Как я уже говорил, тебе надлежит достать корабль, нанять команду и двигаться на север, ориентируясь по оставленной мною карте. Следи за указаниями прибора, который найдешь на столе. Стрелка с насечкой всегда показывает на север, а когда побываешь в капище, приведет тебя к острову. Не медли, ибо, если опоздаешь к обряду Посвящения, который произойдет в ночь Открытия Ведьминого Глаза, пропадешь сам и погубишь Фалль. Опасайся: многие захотят задержать тебя. Однако, прежде чем отправиться в путь, дождись знака Джаббал Сага. Без него, как явствует из светящихся рун, все предприятие не имеет смысла. Перстень с жуком носи всегда на пальце, хотя я не имею ни малейшего представления, для чего он. До встречи в Медовом Покое королевы Матген».
Внизу стояла красная печать с изображением странного зверя, похожего на лошадь, но с длинным рогом во лбу.
Поминая Крома, варвар засунул свиток в кошель на поясе, где позванивали две медные монеты — все, что у него осталось.
— Достать корабль, — ворчал киммериец, — собрать наемников! А на какие шиши, хотел бы я знать? И что это за Ведьмин Глаз, провались весь проклятый Фалль в пучину вслед за Атлантидой?!
Чернокожий, который привел его на виллу дель Донго, униженно кланяясь, попросил Конана проследовать в покои хозяйки.
В розоватом дыму курильниц варвар увидел украшенное акантами и метопами просторное ложе с высокой спинкой, под тюлевым пологом, опирающееся на искусно выполненных золотых лебедей. Занавески были раздвинуты, Зана возлежала на атласных подушках в своей полупрозрачной цикле, низко открывавшей грудь. Ее великолепные черные волосы свободно падали на розовые плечи,
— Садись, бритунец, — указала хозяйка виллы холеной рукой на низенький пуфик напротив своего ложа. — Ты один? А где же твой бледный граф?
— Он уехал, — ответил Конана, опускаясь на сидение, которое прогнулось под его тяжестью так, что он опустился чуть ли не на пол, а его колени, обтянутые потертой кожей штанов, поднялись к самому подбородку. — Выздоровел и уехал. И рассчитаться забыл… Кром, не найдется ли у тебя табуретки покрепче и повыше?
Зана смерила его внимательным взглядом темных глаз и хлопнула в ладоши. Мамба принес трехногий резной стул, на который, удовлетворенно хмыкнув, киммериец и уселся.
— Так ты из Бритунии? — спросила хозяйка. — Ваши женщины красивы, однако, на мой вкус, слишком светлокожи. А мужчины, которых мне до сих пор приходилось видеть, хоть и заплетают косы таким же манером, как ты, но более тонки в кости и низкорослы…
— Мой отец был киммерийцем, — соврал Конан первое, что пришло в голову. — Он бежал от преследований и навсегда поселился в Бритунии. Я там родился и вырос.
— Расскажи мне об этой стране, — попросила Зана. — Бастан, кажется?
— Что ж рассказывать? Бритуния покрыта лесами, и от одной усадьбы до другой бывает по нескольку дней пути. Замки там в основном строят из вековых бревен, хотя есть и каменные. Короля выбирают, но власть его не слишком крепка. Вот, пожалуй, и все.
— Ну нет, — со смехом отвечала Зана, — так легко ты не отделаешься! Не каждый день приходится беседовать с живым северянином. Неужели в ваших краях нет диковинок, достойных упоминания?
Конан вспоминал рассказы путешественников, которые записывал Афемид. Сейчас он был благодарен магистру, который тешил в свое время короля чтением удивительных баек долгими зимними вечерами под треск камина. Чутье подсказывало, что с этой женщиной надо держать ухо востро, поэтому Конан начал рассказывать одну из них:
— Есть в Бритунии озеро Мистенсил. На его берегу лежит бревно, с которого местные селянки полощут белье, а детишки ныряют в воду. Обыкновенное с виду бревно. Только ничего ему не делается: не гниет оно, хотя и наполовину погружено в воду. Прадеды помнят, что оно всегда там лежало. А самое удивительное вот что. Во время весеннего паводка, бревно это уносит в озеро. И все же, когда вода спадает, оно каждый раз возвращается и ложится точно на свое место. Один из местных как-то решил утащить его к себе на двор и положить такую крепкую древесину в сруб колодца. На следующее утро бревно было на месте, а мужчину нашли с перерезанным горлом: то ли разбойники убили, то ли еще кто…
— Может быть, это какая-нибудь ведьма тешится? — спросила Зана.
— Нет там никаких ведьм. Хотя, разное болтают… Только никто это бревно не трогает, хотя и почтения к нему особого не испытывают. Раз молодой князь, приехав за данью, напился и велел зарыть комель в землю. Он прожил в селении достаточно долго, но бревно так и не появилось. Князь гордо удалился. По дороге он погиб в стычке с немедийцами. А дерево вернулось на свое место после первого же паводка. Я сам там был и, стоя на нем, умывался в озере.