Исток зла

Афанасьев Александр

— А тебе-то чего понадобилось? — сказал негр с певучим южным акцентом, не вставая со стула и не оборачиваясь.

— Дело по разбитой над станцией метро видеокамере — мое. Сказали — тебе отдали.

— Твое? АТОГ гоняется за хулиганами?

— Там человека убили. Что скажешь?

— Скажу, что это всё мне очень нравится. О-о-чень нравится.

Негр развернулся к ним, и Мантино увидел, что левой ноги у него нет, а вместо нее протез. Биомеханический, но всё-таки заметно.

— Служба в Мексике здоровья не добавляет, мистер… — насмешливо произнес негр (и что, интересно, тут смешного?).

— Рик Мантино. Мой напарник.

— Давно?

—

Со вчерашнего дня. Так что там насчет камеры?

— Камера, — негр сделал эффектную паузу, — камера, господа, разбита, и разбита она выстрелом.

— Выстрелом?! — переспросил МакДугал.

— Вот именно. Выстрелом. Причем из очень необычного оружия.

Негр порылся в столе, достал пакетик, протянул им.

— Когда-нибудь встречались с таким?

Пуля была необычной формы и необычного, очень малого калибра.

— Нет.

— А я встречался. Но только один раз. В девяносто девятом году какая-то русская фирма представила в Лас-Вегасе ^[32]совершенно новое оружие. Промежуточное между огнестрельным и пневматическим. Идея довольно проста — в любой пистолет мы заряжаем патроны и стреляем. В патронах есть порох, за счет его энергии при взрыве происходит выстрел. Но русские поступили умнее — они сделали патрон, в который вместо пороха закачивается сжатый воздух. Сам патрон получается очень дорогим, но, в отличие от патрона к огнестрельному оружию, этот выдерживает сотню выстрелов, и его можно накачать обычным насосом с переходником. В итоге сам выстрел получается дешевле. Они представили несколько видов патронов, причем, что самое удивительное, некоторые из этих патронов по конфигурации точно соответствовали распространенным винтовочным калибрам. Таким образом, Джо Сикс-Пак мог купить у них такой патрон к «ремингтону» плюс насос и стрелять, к примеру, уток. Или мелких вредителей.

— И выстрел получается совершенно бесшумным.

— Именно! Ты не услышишь его, даже если стоишь рядом! А при дульной энергии в двадцать пять джоулей, как на мощной пневматике, — с таким оружием можно даже охотиться. Тогда же пошли разговоры, что русские разрабатывают еще более мощное оружие на этом принципе и лицензии на него продавать никому не хотят. Наши местные засуетились и подвели это оружие под общий бан ^[33].

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно. Эта пуля очень своеобразной формы, я вчера полдня просидел в Интернете, пытаясь понять, с чем имею дело.

Агенты АТОГ переглянулись.

— Ты можешь сказать, откуда и как был произведен выстрел?

— Снизу вверх, с расстояния около тридцати метров.

— Мощность?

— От пятидесяти до семидесяти джоулей. Пуля из очень прочного материала, с острым носиком — попала прямо в объектив, разбила его вдребезги.

— То есть это боевое оружие?

Негр покачал головой.

— Не совсем. Мощности всё-таки маловато. Хотя в опытных руках можно убить и из него.

МакДугал странно фыркнул, это могло означать всё, что угодно.

— Когда будет письменное заключение?

— К вечеру пришлю.

— Если можно — сначала в электронном виде, на мой адрес.

— Да нет проблем, мэн, — на ниггерском сленге ответил Иеремия…

Получилось, что посещение экспертов не только не сняло их вопросов, но и поставило новые…

— Выходит, это были русские? — спросил Мантино.

Напарник пожал плечами.

— Черт его знает. Мы вообще не в курсе многого, что происходит у русских. Они не делятся с нами никакой информацией, у нас нет ни соглашения об

обмене информацией, ни соглашения о выдаче преступников. По их законам, их подданный вообще не может быть выдан с их территории другим странам, что бы он ни совершил. Иногда они не выдают и наших граждан — для этого достаточно письменного заявления о том, что он желает, чтобы его дело рассмотрел суд Российской империи. И всё. Сколько я ни вел расследований, ни в одном из них не были изобличены русские в лице их каких-то государственных и полугосударственных структур. Не забывай, что после бана на русское оружие оно стало гораздо чаще встречаться в контрабандных поставках. Возможно, ввезли и это, тем более что у русских купить оружие даже проще, чем у нас. В общем, не стоит пока делать далеко идущие выводы.

Моргов Мантино навидался за свою жизнь — копам вообще приходится видеть не самые лучшие стороны жизни. Он до сих пор помнил, как на практике первый раз пришел в морг, и там как назло оказались жертвы с крупной аварии на кольцевой. Потом он несколько дней ходил пешком, и первую ночь после сего «приятного» зрелища не спал вообще. Поэтому местный морг его не удивил и не впечатлил — обычный кафель на стенах, обычные секционные холодильники с выдвижными полками, обычные столы для вскрытий, обычный циничный и немного насмешливый (иначе крыша съедет) персонал…

Рахья Латиф на столе для вскрытия казался еще более маленьким, еще более жалким, чем при жизни. Он лежал, распятый, на холодном металле, и лейтенант впервые поймал себя на мысли о том, что думает о нем. Это было одно из множества криминальных дел, которые он вел в жизни, он давно приучил себя не думать слишком много об этом, но сейчас он не мог не думать. Жизнь этого человека, так быстро и трагически оборванная кем-то, таила в себе кучу вопросов. Кем был этот человек? Что заставило его приехать в Штаты? Что он собирался здесь делать? Что он вообще мог сделать в этой жизни? Неужели он террорист?

Странно, но лейтенант представлял террористов совсем другими. Все североамериканцы представляли террористов немного другими. В их понимании это были нечесаные и дурно пахнущие громилы с автоматами, что-то орущие на незнакомом языке. Северная Америка не знала настоящего терроризма лет сорок, терроризм — это было что-то далекое, о чем рассказывает телевизор, перемежая картинки разорванных человеческих тел рекламой нового средства для чистки ковров. Терроризм — это Африка, это Восточные территории, это континентальная Япония. Всё, что угодно, только не САСШ. И даже тяжелейшая криминогенная ситуация, складывавшаяся с восьмидесятых в ряде государств Центральной и Латинской Америки, приводила к росту чисто криминальных, но никак не террористических проявлений.

9/10 стало холодным душем для всех. Несколько групп людей, молодых, родившихся и выросших совсем рядом с ними, североамериканцами, купили билеты и сели в самолеты. В самолетах они захватили пилотские кабины, развернули самолеты и направили их на здания, полные людей. Они не пытались каким-либо образом объяснить свой поступок, они не выдвигали никаких требований, они не собирались торговаться. Садясь в самолеты, они знали о том, что скоро умрут, и совершенно не стремились избежать этого. Они знали, что падение самолетов на здания вызовет гибель тысяч людей, и они пошли на это. Всё это настолько шокировало Америку, что обычные американские обыватели дали добро на PATRIOT Act, на серьезное ограничение своих прав и свобод, на которое бы они никогда не согласились раньше — только бы вновь не повторился ужас 9/10.