Истории Мага. Гибель Соттома и Гемерра
Шрифт:
Негр, сделал выверенную паузу, наморщил лоб, демонстрируя озабоченность, посмотрел сквозь озадаченного Мага, и видение медленно растаяло. Маг снова увидел довольного Софоса, стоящего у противоположного борта, голубое небо и услышал плеск волн.
–Никомедас, впереди Дельфиний мыс – прокричал с кормы рулевой. Никомедас встал с кресла, подошел к борту и, вглядевшись в очертания берега, махнул рукой. Кормчий начал отдавать приказания, матросы схватились за канаты, управляющие парусом, гортатор тоже коротко гаркнул, и гребцы заняли свои места на скамьях. Гортатор ударил в барабан, и весла дружно опустились в воду, разгоняя судно. Кормчий навалился на кормовые весла, и калас начал менять направление, отворачивая свой загнутый нос от берега и направляясь в открытое море. Матросы совместными усилиями развернули парус, поймали ветер и начали крепить канаты. Никомедас уже вернулся в кресло, попивал
Маг оценивающе поглядел на Гамида, который спокойно вырезал из деревяшки очередную фигурку. Терять новое проявления своего дара Магу не хотелось, он уже решил, что такое свойство стоит риска его внезапного появления, а если в дальнейшем научиться управлять даром предвиденья или хотя бы предчувствовать начало его проявления, то опасность можно значительно уменьшить, а вот пользы от использования этого дара может быть очень много. Но до тех пор, пока Маг не научится управлять приступами внезапного предвиденья, придется именно Гамиду охранять Мага в случае внезапного отключения его сознания от окружающего мира. Конечно, странно было бы доверять свою жизнь прирожденному убийце, тем более убийце, который долгие для него годы безуспешно пытался убить Мага, но других вариантов пока не было. К тому же Маг привык полагаться на свое искусство волшебника, и пока что волшебство его не подводило. Он вспомнил, как в первую же ночевку на каласе, повернувшись на своей циновке с одного бока на другой, открыл глаза и обнаружил склонившегося над ним Гамида с обнаженными кинжалами в руках. Обычно спокойное лицо Гамида было покрыто потом и выражало предельное напряжение. Маг сонно улыбнулся Гамиду.
– Как приятно, что ты не спишь, и сторожишь мой покой и сон.. – Маг похлопал склонившегося над ним Гамида по плечу. – Благодарю тебя, мой верный слуга. Можешь пока расслабиться и отдохнуть, в море нам никто не угрожает.
Маг зевнул, повернулся спиной к Гамиду и устроился поудобней. Гамид молча спрятал кинжалы и покорно отошел к своей циновке. Больше попыток убить Мага Гамид не делал. Пока. Маг не сомневался, что Гамид не оставит попыток обойти заклятие подчинения и Мага интересовало, сможет ли он это сделать и каким образом.
– Смотрите-ка, слуги Посейдона – замахал руками, привлекая к себе внимание, стоящий у борта Софос. Маг подошел к нему и увидел впереди судна скользящие под водой тела дельфинов. Время от времени дельфины, вспенивая поверхность воды, выпрыгивали под лучи солнца и тут же скрывались в волнах.
– Нет моря без дельфинов и дельфинов нет без морей, как стрелы, что пущены луком, скользят они вольно меж волн, нет в мире прекрасней существ, чем дельфины, – продекламировал Софос, протягивая для выразительности руку с чашей над бортом.
Высоко выпрыгнувший из воды дельфин пролетел почти рядом, чуть не выбив хвостом чашу, и рухнул в море, подняв тучу брызг, словно дождем окативших Софоса. Софос с недовольным криком отпрянул от борта и начал смахивать с одежды соленые капли.
– Осторожнее, Софос – усмехнулся вовремя отошедший от борта Маг – своими красивыми речами ты можешь приворожить дельфинов, они украдут тебя с каласа и придется тебе повторить судьбу Ариона.
– Не бойся, Софос, мы не отдадим тебя дельфинам. В отличие от пиратов, бросивших Ариона в море, мы умеем ценить поэтов – поддержал Мага Никомедас – можешь гордиться,
Никомедас кивнул слуге и тот разлил вино в подставленные чаши Никомедаса и Софоса. Лекарь, как всегда, отказался от вина.
–Парус по правому борту! – закричал с кормы рулевой. Никомедас от неожиданности поперхнулся, судорожно закашлял, расплескивая на палубу вино из чаши. С трудом откашлявшись, он сунул в руку слуги чашу и подошел к правому борту. Мористее, на горизонте виднелся парус. Какой-то корабль шел курсом параллельно курсу «Ока Посейдона».
–Так вот, почему к нам приплыли дельфины – продолжал восторгаться Софос – они принесли нам привет от наших попутчиков. Возможно, мы даже встретимся с ними среди волн и выпьем дружескую чашу!
Никомедас поморщился и отошел к своему креслу. Только такой болтун, как Софос, мог считать появление чужого паруса радостным событием. В море ходят суда не только купцов, но и пиратов, не говоря уже о военных кораблях стран враждебных Афинам. Это понимал не только Никомедас, Гортатор Окинес уже посадил гребцов на весла и задал пока еще щадящий темп движения. После второго перерыва гребли, Никомедас снова подошел к борту, вгляделся в явно приблизившийся парус и махнул рукой Окинесу.
Окинес, славившийся остротой своего зрения, поднялся на нос и, подойдя к Никомедосу, прищурился, разглядывая далекий парус. Наконец он протер глаза и откашлялся.
–Это бирема – озвучил он свои наблюдения, – или очень походит на боевую бирему. Чья, не могу сказать, пока что слишком далеко.
– Как думаешь, сможем уйти от них, если будет нужно? – встревожился Никомедас
– Сложно сказать. Они нас точно заметили. У них два паруса и вдвое больше весел. К тому же здесь сильное течение, если пойдем к берегу, то потеряем и время и скорость и ветер, а на веслах они нас, если захотят, легко достанут.
– Тогда увеличивай темп на веслах, Окинас и сократи перерывы на отдых. Нам надо обогнуть Дельфиний мыс, после него течение ослабнет. Дальше, за мысом будет бухта и рыбацкий поселок. Пойдем в бухту, пополним запасы и переночуем на берегу.
Гортатор кивнул, еще раз кинул взгляд на парус и спустился к гребцам. Гребцы после отдыха расселись по скамьям, опустили весла и под мерный стук барабана начали разгонять калас. Никомедас прошел к левому борту и всмотрелся в голубоватую дымку, закрывающую далекий берег. Линию берега разглядеть было невозможно, но очертания гор над берегом читались достаточно хорошо для того, чтобы понять, что до окончания мыса было еще далеко. Оставалось надеяться только на удачу и на ветер, раздувающий парус каласа. Но ветер, как показалось Никомедасу начал терять силу, а дельфины, предвестники удачи, такие же непостоянные как ветер и удача, внезапно перестали сопровождать калас и куда-то исчезли. Никомедас огорченно покряхтел и пошел в свою кладовую на корму. По пути задержался у задающего темп гребли Окинаса и распорядился выдать гребцам во время следующего отдыха фиников и разбавленного вина для поддержания сил. В кладовой Никомедас снял с себя золотую цепь и золотые перстни, оставив только скромную серебряную печатку на пальце, отомкнул свой сундук и разобрал из двух кошелей монеты в две стопки. Золотые драхмы и большую часть серебряных оболов, вместе с золотыми украшениями спрятал в тайник, а оставшиеся серебряные оболы и медные халки ссыпал в кошель и положил в сундук. Надел на шею серебряную цепь, вытащил из ножен, висящих на стене, меч, покрутил его и со вздохом вложил обратно в ножны. Меч при неблагоприятной встрече с боевой биремой помочь не сможет а, наоборот, только привлечет опасность. Лучники биремы в первую очередь нашпигуют стрелами тех, кто вооружен и тех, кто стоит возле рулевого весла. Поэтому самое безопасное это быть на носу и сидеть своем кресле, закрывающем сидящего в нем от стрел. Выйдя из кладовой, Никомедас поднялся на корму к рулевому и поглядел в море. Корабль под двумя парусами неприятно быстро приблизился к каласу.
–Что скажешь о корабле, Ориген?
Кормчий тоже поглядел на приближающийся парус и равнодушно пожал плечами.
– Корабль вроде финикийский. Вроде военный, патрулирует торговый путь, может быть, ищут пиратов, может быть, ищут неприятностей для всех, кто не финикиец.
Никомедас сердито покосился на невозмутимого кормчего и стал рассматривать корпус биремы. Финикийцы почему-то считают эти воды своими, и что самое неприятное, считают, что имеют право проводить досмотр честным купцам, хотя это явный разбой и нарушение прав свободных эллинов. Досмотр – это очень неприятное слово для каждого купца, и кончается досмотр обычно лишними тратами.