Истории СССР
Шрифт:
Пурга
Всем женщинам, жувущим под гнётом своих матерей.
Деревья ещё были нарядно украшены жёлтыми листьями. Через листву уже виднелись чёрные ветви и стволы. Но с утра порывистый ноябрьский ветер начал срывать листья с неистовой силой. Видимо хотел успеть до снега очистить от них деревья и навести зимний порядок. Но не успел. К полудню повалил мокрый снег. Он косо бил в окна и погружал в снежную мглу ангела на шпиле Петропавловской крепости, который был прекрасно виден из окон моего дома. Он неустанно наблюдал за нами. А вот теперь, в снежной пурге, его стало совсем не видно.
Утром я отвёл детей в школу и вернулся домой. Болела голова, саднило горло и в ногах ощущалась слабость. Как-то резко наступили холода. Видимо я вчера простудился. Позвоню на работу, скажу, что заболел. Я работал доцентом кафедры физвоспитания в Театральном институте. Вёл занятия по трюковой подготовке актёров. На группе работало два преподавателя и подменить друг друга в таких случаях проблем не составляло. Вот отвести детей в школу в субботу будет некому. Это, если жена уедет в свою турпоездку в Вильнюс. И втемяшилась же ей в голову эта групповуха. Профсоюзная халява. Спаивание трудового коллектива. Им всё равно, куда было ехать, лишь бы вместе. И напрасно я убеждал её в отсутствии достопримечательностей в литовской столице, бессмысленности и опасности пути, вспоминал наши бесчисленные путешествия по Европе — всё впустую. Отвези её в Париж, Милан, Рим, Лондон. Ещё по пути можешь заехать с ней в Венецию. Как волчицу не корми, она всё равно в лес смотрит. Как это в «Двенадцати стульях» поэт сочинял про волчицу
«Волчица — самка ты! Тебя я презираю!
К Птибурдукову уходишь от меня!»
Жена с детства была воспитана в духе пионерского коллективизма и комсомольских турпоходов. Больше всего они с мамой обожали танцы в офицерских клубах. Чтобы было много ухажёров и говорили комплименты. Шесть лет просидев дома с детьми, занимаясь воспитанием и бытом, ей хотелось компанейского бесчинства в кругу подружек по работе. А может быть и дружков? Я сам устроил её на это блатное место, после того, как доченька пошла в детский садик. Сын был уже в первом классе английской школы, куда через три года планировалось устроить и дочку. Но всё равно, отвести их перед работой по учреждениям было не трудно. Другое дело встретить. Уроки у сына заканчивались к двум часам дня и приходилось доверять ему ключи, чтобы самостоятельно добраться до дома и открыть квартиру. А дочку из детского садика нужно было забирать после четырёх часов. Потом прогулка на Петропавловской крепости. Сын должен был к этому времени уже сделать домашнее задание по всем предметам. За всем этим нужно было следить. Но жене не терпелось стать самостоятельной и реализованной в коллективе коммунистического труда. Не зря же она заканчивала институт?
Не зря! Отработав после института три года инженером на военном заводе, она ушла в декрет в 1973 году с сыном, а потом в 1977 с дочкой. Забот с зарабатыванием денег она не знала. Заработок я взял на себя. Только наслаждайтесь домашним уютом, родные.
В 1979, в октябре закончился мой пятилетний обменный марафон и я выменял роскошную трёхкомнатную квартиру у Петропавловской крепости. Камин, дубовые потолки, огромные окна, в которые заглядывал ангел со шпиля Петропавловки. Спустя три года жена уговорила меня взять долг и подарить ей дачу. Настоящие мужики по их представлениям всегда так делают. Ломать столь сладкие заблуждения ближайших родственниц тогда мне ещё не хотелось. Получив желанное и не мечтая о большем, поведение жены стало более дерзким и упрямым. Было, похоже, что они оставались на перроне, а я уже был погружен в товарный поезд, направляемый в тупик.
Путешествуя по Венгрии с комсомольским турагентством «Спутник», в нашу группу попал один развесёлый хлопчик Саша Быценко, у которого редко закрывался рот. Кроме всякой словесной шелухи он донёс сведения об учебном комбинате при Областном комитете КПСС с блатными условиями работы. Туда я и устроил на работу свою непоседливую жену. Она быстро влилась в коллектив, но особенно близко подружилась с врачихой из медпункта Ларой. В дамской болтовне, они теряли чувство времени. Я уходил гулять с детьми на Петропавловку, а когда возвращался через пару тройку часов, заставал их в тех же позах. Они обсуждали своих и чужих мужей, детей, престарелых родителей, подруг и друзей по работе, продажу дефицитных товаров в конце месяца, наряды Аллы Пугачёвой на последнем концерте и, конечно, пути лёгкой наживы.
Какой-то сквознячок надул в ухо Ларочке идею получения сверхприбыли от продажи щенков болонки. Она не успела, как следует обсудить реальность этого бизнеса с подругой и купила у знакомых престарелую сучку. Жена подговорила детей и тёщу, чтобы те насели на меня с просьбами завести в доме собачку. Но я стал железа твёрже и бизнес этот не поддержал. Не хватало мне ещё одну сучку регулярно сватать по всему Ленинграду. Моя мама, услышав о пробудившейся тяге детей к собаководству и сопоставив её с видом болонки произнесла несмываемое ничем оскорбление.
— Какая же это собачка?
— А мы тебя не любим! ответила ей любимая внученька и предсказала тем её судьбу.
Меня заклеймили тираном и присосались всем сердцем к Ларочкиной сучке. Назвали её Дези. Дези быстро прижилась у новой хозяйки и даже пару раз оставалась у нас в доме на постой, пока её законная матрона вертела где-то своим облезлым хвостом.
Я проснулся от гриппозной дрёмы, когда сыночек вернулся из школы и зашумел в прихожей ключами. Тимофей уже учился в четвёртом классе и после уроков заходил на занятия в музыкальную школу по классу флейты. Узнав, что я заболел, он заметно расстроился. Под моим присмотром он не любил кушать, делать уроки и болтать по телефону с товарищами. Я ему мешал получать от этих занятий кайф своими наставлениями. Но в этот раз мне было не до наставлений. Голова гудела, как Путиловский завод. Спустя некоторое время нежданно-негаданно появилась и тёща. Она сказала, что Наташа попросила её забрать Олю после школы и отвести в бассейн, потому что сама она улетает сегодня с подругами в Вильнюс и ей нужно собраться и чего-нибудь закупить. Когда я заявил, что это ещё не вполне решено, тёща демонстративно вздёрнула свои крашенные брови до верхней кромки лба.
Я ещё не успел измерить температуру, как в доме объявилась жена со своей подругой Ларочкой. Под ногами у них вертелась Дези. Они были не в меру возбуждены и целеустремлённы. Громко объявив, что они могут опоздать и подвести этим весь коллектив, потому что билет на самолёт групповой, жена бросилась к шкафу. Обсуждать возможность отказа от поездки никто не собирался. Ларочка села у камина в гостиной и, взяв на колени собачку, гладила её по шерсти, что было сил. Я взглянул в окно и пришёл в ужас. Снег вихрился и качал деревья с такой силой, что казалось, затянет в воронку пурги все дома и унесёт их в поднебесье. В такую погоду самолёты не летают, а если и летают, то быстро падают. Я попробовал набрать телефон аэропорта, но короткие нервные гудки начинали пикать со второй цифры набора номера. Отчасти понимая, что всё решено без меня, я собрался с силами и громогласно заявил
— Никто никуда не полетит! По крайней мере, сегодня. Погода нелётная.
План Барбарисок начал действовать. В гостиную влетела раскрасневшаяся тёща и, качая из стороны в сторону своим указательным пальцем с ярко красным когтем у меня перед носом, заорала срывающимся визгом
— Не покорится она тебе!
Дези, вырвавшись из цепких рук Ларочки, начала метаться по квартире в поисках укромного уголка. Было видно, что я нарушаю какую-то важную, давно задуманную и очень желанную операцию.
— Но самолёт может разбиться! — попытался возразить я. Дети останутся без матери.
— Типун тебе на язык. Иди с Богом, Наташа! развела всех по своим местам тёща.
Я оторопел. С Богом?! В Вильнюс?! Против воли мужа?! Отца двоих детей. Кормильца. Да ещё с температурой под сорок. Кстати, надо измерить температуру. Я взял градусник, стряхнул его и засунул себе подмышку.
Дети тихо плакали в своей комнате под комментарий бабушки о том, какой жестокий у них отец. Туристки, схватив дорожные сумки, хлопнули входной дверью, не попрощавшись ни со мной, ни с детьми. Сука перебегала из угла в угол, ища надёжного пристанища. Есть она не просила. Видимо, пропал аппетит. Хотя он пропал у неё давно. С тех пор, как Ларочка на прогулке отпустила её с поводка, и пока она жарко объясняла суть собачьего бизнеса новой знакомой, какой-то бродячий шелудивый кобель накрыл её, пребывающую «в охоте» Дези, на глазах у изумлённой собачьей публики. Видимо Дези осточертели избалованные, ухоженные сородичи по крови и она решила испытать счастье с лохматым беспризорником. Тогда целый месяц Ларочка в слезах причитала моей жене и тёще о внеплановой вязке, а те, утешая её, советовали сделать сучке аборт.