Историки Рима
Шрифт:
38. Коллация 305 и все земли по сю сторону Коллации были отняты у сабинян. Эгерий, царский племянник, был оставлен в Коллации с отрядом. Коллатинцы сдались, и, насколько мне известно, порядок сдачи был таков. Царь спросил: «Это вы — послы и ходатаи, посланные коллатинским народом, чтобы отдать в наши руки себя самих и коллатинский народ?» — «Мы». — «Властен ли над собою коллатинский народ?» — «Властен». — «Отдаете ли вы коллатинский народ, поля, воду, пограничные знаки, храмы, утварь, все, принадлежащее богам и людям, в мое и народа римского распоряженье?» — «Отдаем». — «А я принимаю». Завершив сабинскую войну, Тарквиний триумфатором возвращается в Рим. Потом он пошел войной на старых латинян. Здесь ни разу не доходило до битвы, от которой зависел бы исход всей войны, — захватывая города по одному, царь покорил весь народ латинян. Корникул, Старая Фикулея, Камерия, Крустумерий, Америола, Медуллия, Номент — вот города, взятые у старых латинян или у тех, кто их поддерживал. Затем был заключен мир.
305
Коллация— находилась в 15 километрах на восток от Рима. Корникули другие упомянутые здесь города расположены на северо-восток и север от Рима (не далее четырех десятков километров от Рима).
С этого времени Тарквиний
39. В это время в царском доме случилось чудо, дивное и по виду, и по последствиям. На глазах у многих, гласит предание, пылала голова 306 спящего мальчика по имени Сервий Туллий. 307 Многоголосый крик, вызванный столь изумительным зрелищем, привлек и царя с царицей, а когда кто-то из домашних принес воды, чтоб залить огонь, царица остановила его. Прекратила она и шум, запретив тревожить мальчика, покуда тот сам не проснется. Вскоре вместе со сном исчезло и пламя. Тогда, отведя мужа в сторону, Танаквиль говорит: «Видишь этого мальчика, которому мы даем столь низкое воспитание? Можно догадаться, что когда-нибудь, в неверных обстоятельствах, он будет нашим светочем, оплотом униженного царского дома. Давай же того, кто послужит к великой славе и государства и нашей, вскормим со всею заботливостью, на какую способны».
306
Стр. 178. …пылала голова…— Ливий следует рассказу, смягчающему более древнюю версию легенды — о зачатии Сервия от пламени очага (подобное рассказывали о Ромуле и о других царях древних городов Латия). Интересно, что еще до Ливия рассказ о «пылающей голове» подвергся дальнейшей рационализации. Так, Цицерон писал: «Царь (Тарквиний) не мог не заметить искры ума, уже тогда горевшей в мальчике» («О государстве», кн. II, § 37).
307
Стр. 178. Сервий Туллий— согласно преданию, стал царем в 578 г. до н. э. и правил до 534 г. до н. э. Имя — латинское и, без сомнения, подлинное (впоследствии имя Туллийсуществовало только у плебеев, а в V или IV в. никто не выдумал бы царя-плебея). К исторической действительности восходят и представления римлян об основных событиях и установлениях, связывавшихся с именем Сервия Туллия. Это — центуриатная военно-политическая организация городской общины (хотя детали, сообщаемые римскими историками, анахронистичны), расширение города и сооружение стен, учреждение культа Дианы на Авентине. Но легендарная «биография» Сервия обильно украшена явно вымышленными подробностями.
С этой поры с ним обходились, как с сыном, наставляли в науках, которые побуждают души к служенью великому будущему. Это оказалось нетрудным делом, ибо было угодно богам. Юноша вырос с истинно царскими задатками, и когда пришла пора Тарквинию подумать о зяте, никто из римских юношей ни в чем не сумел сравниться с Сервием Туллием; царь просватал за него свою дочь. Эта честь, чего бы ради ни была она оказана, не позволяет поверить, будто он родился от рабыни 308 и в детстве сам был рабом. Я более склонен разделить мнение тех, кто рассказывает, что, когда взят был Корникул, супруга Сервия Туллия, первого в том городе человека, осталась после гибели мужа беременной; она была опознана среди прочих пленниц, за исключительную знатность свою избавлена римской царицей от рабства и родила ребенка в доме Тарквиния Древнего. После такого великого благодеяния и женщины сблизились между собою, и мальчик, с малых лет выросший в доме, находился в чести и в холе. Судьба матери, попавшей по взятии ее отечества в руки противника, заставила поверить, что он родился от рабыни.
308
…будто он родился от рабыни…— Мысль о рабском происхождении Сервия могла быть подсказана его именем (лат. «servus» — «раб»), но предание о его матери очень устойчиво. Она звалась Окрисией и была рабыней-военнопленной. Рассказы об отце Сервия, напротив, разноречивы и темны: древнейшие, обосновывая права Сервия на царство, называют его сыном огненного божества, позднейшие — более рационалистические — производят его от кого-то из подчиненных Тарквиния; в конце концов римские историки придумали для величайшего римского царя достаточно высокородного предка.
40. На тридцать восьмом примерно году от воцаренья Тарквиния, когда Сервий Туллий был в величайшей чести не у одного лишь царя, но и у отцов, и народа, двое сыновей Анка — хоть они и прежде всегда почитали себя глубоко оскорбленными тем, что происками опекуна отстранены от отцовского царства, а царствует в Риме пришлец, не только что не соседского, но даже и не италийского рода — распаляются сильнейшим негодованием. Выходит, что и после Тарквиния царство достанется не им, но, безудержно падая ниже и ниже, свалится в рабские руки, так что, спустя каких-нибудь сто лет, в том же городе, ту же власть, какою владел — покуда жил на земле — Ромул, богом рожденный и сам тоже бог, теперь получит раб, порожденье рабыни! Будет позором и для всего римского имени, и в особенности для их дома, если при живом и здоровом мужском потомстве царя Анка царская власть в Риме станет доступной не только пришельцам, но даже рабам.
И вот они твердо решают предотвратить это бесчестье оружием. Но и сама горечь обиды больше подстрекала их против Тарквиния, чем против Сервия, и опасенье, что царь, если они убьют не его, отомстит им страшнее всякого другого; к тому же, думалось им, после гибели Сервия царь еще кого-нибудь изберет себе в зятья и оставит наследником. Поэтому они готовят покушение на самого царя. Для злодеяния были выбраны два самых отчаянных пастуха, вооруженные, тот и другой, привычными им мужицкими орудиями. Затеяв притворную ссору в преддверии царского дома, они поднятым шумом собирают вокруг себя всю прислугу; потом, так как оба призывали царя и крик доносился во внутренние покои, их приглашают к царю. Там и тот и другой сперва вопили наперерыв и старались друг друга перекричать; когда ликтор унял их и велел говорить по очереди, они перестают, наконец, препираться и один начинает заранее выдуманный рассказ. Пока царь внимательно слушает, оборотясь к говорящему, второй заносит и обрушивает на царскую голову топор; оставив оружие в ране, оба выскакивают за дверь.
41. Тарквиния при последнем издыхании принимают на руки окружающие, а обоих злодеев, бросившихся было бежать, схватывают ликторы. Поднимается крик, и сбегается народ, расспрашивая, что случилось. Среди общего смятения Танаквиль приказывает запереть дом, выставляет всех прочь. Тщательно, как если бы еще была надежда, приготовляет она все нужное для лечения раны, но тут
309
Стр. 180. …из верхней половины дома сквозь окно, выходившее на Новую улицу…— Древнейший италийский дом не имел ни второго этажа, ни окон на улицу. Анахронизм выдает позднейшее происхождение рассказа.
310
Трабея— царское одеяние, заимствованное у этрусков (видимо, короткий пурпурный плащ).
311
Суесса Помеция— древний город, вероятно, в 75-80 километрах к юго-востоку от Рима. Одно время принадлежал вольскам.
42. И не только общественными мерами старался Сервий укрепить свое положение, но и частными. Чтобы у Тарквиниевых сыновей не зародилась такая же ненависть к нему, как у сыновей Анка к Тарквинию, Сервий сочетает браком двух своих дочерей с царскими сыновьями Луцием и Аррунтом Тарквиниями. Но человеческими ухищрениями не переломил он судьбы: даже в собственном его доме завистливая жажда власти все пропитала неверностью и враждой.
Как раз вовремя — в видах сохранения установившегося спокойствия — он открыл военные действия (ибо срок перемирия уже истек) 312 против вейян и других этрусков. В этой войне блистательно проявились и доблесть, и счастье Туллия; рассеяв огромное войско врагов, он возвратился в Рим уже несомненным царем, удостоверившись в преданности и отцов и народа.
312
…ибо срок перемирия уже истек…— О каком перемирии идет речь, неясно. Вряд ли это — перемирие на сто лет, заключенное Ромулом (гл. 15). Ни о каких других войнах с Вейями Ливий не рассказывает. Впрочем, в гл. 23 говорится, что у вейян был отобран Мезийский лес, а другие авторы сообщают о войне с Вейями при Тарквинии Древнем.
Теперь он приступает к величайшему из мирных дел, чтобы, подобно тому как Нума явился творцом божественного права, Сервий слыл у потомков творцом всех гражданских различий, всех сословий, четко делящих граждан по степеням достоинства и состоятельности. Он учредил ценз 313 — самое благодетельное для будущей великой державы установленье, посредством которого повинности, и военные, и мирные, распределяются не подушно, как до того, но соответственно имущественному положению каждого. Именно тогда учредил он и разряды, и центурии, и весь основанный на цензе порядок 314 — украшенье и мирного и военного времени.
313
Ценз(от «censere» — «оценивать») — оценка имущества граждан и основанное на ней распределение прав и обязанностей. Словом «ценз» у римлян обозначалось и само оцененное имущество, и составленный на основе оценки список, и составление такого списка (перепись),
314
Стр. 181. …весь основанный на цензе порядок…— Основные его черты не вымышлены. Имущественный и территориальный принципы действительно пришли на смену родовому. Но детали анахронистичны: расчет в деньгах может быть отнесен лишь к позднейшим временам (монета чеканилась в Риме лишь с III в. до н. э., а сведения о вооружении — плод ученой реконструкции II в. до н. э.
43. Из тех, кто имел сто тысяч ассов или еще больший ценз, Сервий составил восемьдесят центурий: по сорока из старших и младших возрастов; 315 все они получили название «первый разряд», старшим надлежало быть в готовности для обороны города, младшим — вести внешние войны. Вооружение от них требовалось такое: шлем, круглый щит, поножи, панцирь — все из бронзы, это для защиты тела. Оружие для нападения: копье и меч. Этому разряду приданы были две центурии мастеров, которые несли службу без оружия: им было поручено доставлять для нужд войны осадные сооруженья. Во второй разряд вошли имеющие ценз от ста до семидесяти пяти тысяч, и из них, старших и младших, были составлены двадцать центурий. Положенное оружие: вместо круглого щита — вытянутый, остальное — то же, только без панциря. Для третьего разряда Сервий определил ценз в пятьдесят тысяч; образованы те же двадцать центурий, с тем же разделением возрастов. В вооружении тоже никаких изменений, только отменены поножи. В четвертом разряде ценз — двадцать пять тысяч; образованы те же двадцать центурий, вооружение изменено: им не назначено ничего, кроме копья и дротика. Пятый разряд обширнее: образованы тридцать центурий; здесь воины носили при себе лишь пращи и метательные камни. В том же разряде распределенные по трем центуриям запасные, горнисты и трубачи. Этот класс имел ценз одиннадцать тысяч. Еще меньший ценз оставался на долю всех прочих, из которых была образована одна центурия, свободная от военной службы.
315
…старших и младших возрастов…— Воин числился в «младших» от 17 до 46 лет.