История Англии от Чосера до королевы Виктории

Тревельян Дж. М.

Вместе с монахами исчезли также проповедники нищенствующих орденов, которые так долго были и помощниками, и соперниками приходского духовенства. На дорогах Англии уже больше не было видно знакомых фигур францисканцев и доминиканцев (в серых и черных одеяниях), стучащих в дверь хижины или разглагольствующих перед деревенскими слушателями. Их функции частично приняли на себя «фанатические евангелисты – проповедники Реформации» и странствующие протестантские проповедники, выступавшие иногда за, иногда против государственной церкви. Жизнь Бернарда Гилпина – «апостола севера» – с его религиозными странствованиями по пограничным графствам в царствование Марии и Елизаветы напоминает более ранние времена нищенствующих орденов и вместе с тем является прообразом жизни Уэсли.

В общем около 5000 монахов, 1600 «нищенствующих братьев», 2000 монахинь получили обеспечение и стали мирянами. Закрытие женских монастырей имело самые незначительные социальные последствия. Их богатства и поместья не шли ни в какое сравнение с богатствами, которыми владели монахи, и их общественная деятельность несравнима с деятельностью нищенствующих орденов. Монахини этого периода были знатными девицами из родовитых фамилий. Если таких девиц нельзя было выдать замуж за отсутствием подходящей партии, то родные отправляли их в монастырь. Женские монастыри не были важными факторами в социальной жизни Англии.

Но последствия закрытия монастырей требуют более детального рассмотрения. Насколько же глубоко пострадали от этих перемен монастырские держатели, слуги и бедные люди, жившие по соседству?

Что касается управления поместьями, то нет никаких оснований предполагать, что представители белого или черного духовенства, управлявшие ими до закрытия монастырей, были менее требовательными землевладельцами, чем их преемники – светские владельцы. Что изгнания держателей с церковных земель были таким же обычным явлением, как и изгнания со светских земель.

Томас Мор осуждал аббатства за превращение пахотных земель в пастбища, а народные поэты обвиняли их и за чрезмерно высокую ренту и за огораживания.

Монахи широко практиковали передачу управления своими поместьями мирянам. Землей аббатств часто управляли, беря в аренду поместья и затем передавая их в субаренду, знать, джентльмены и мелкие свободные землевладельцы; они эксплуатировали эту землю почти так же, как и другие поместья: огораживая земли, где это было выгодно, превращая копигольдеров в свободных держателей по воле лорда, повышая арендную плату, если повышались цены или если возрастала ценность земли. Когда после упразднения монастырей владения перешли в собственность мирян, прежнее светское управление продолжало в отношении держателей действовать в том же духе. Но так как вследствие снижения Генрихом VIII реального достоинства металлических денег царствование его сына было периодом все возрастающих цен, то землевладельцы – новые и старые – для того, чтобы не разориться, должны были повышать арендную плату, когда кончался срок аренды или срок держаний по копии. Поэтом «новых людей» обвиняли – иногда справедливо, но очень часто несправедливо – за то, что при подобной же конъюнктуре цен вынуждены были бы делать и монахи; их обвинял и в продолжении поместной политики, за которую в прежние времена ругали аббатов с такими же вескими или шаткими основаниями. По мере того как проходили годы, на прошлое смотрели сквозь розовую дымку, и сложилось предание, что якобы монахи были особенно снисходительными землевладельцами, – предание, не подтвержденное новейшими исследованиями.

Кроме держателей монастырских земель, о которых нельзя сказать утвердительно, выиграли они или проиграли в результате упразднения монастырей, имелась еще большая армия слуг, более многочисленная, чем сами монахи, занятая в аббатстве домашними работами. Вошло в обычаи обвинять их как «ленивых аббатских лежебок, не способны ни на что, кроме пьянства и обжорства». Вероятно, они были не лучше и не хуже, чем многочисленные дворовые «слуги», каких любили держать при себе знать и джентльмены после того, как Генрих VII разоружил их свиты. Этих «слуг» недолюбливали даже во времена Шекспира. Многих из этих монастырских зависимых людей брали к себе новые владельцы, особенно такие, которые превращали здание аббатства в господский дом. Несомненно, что некоторая часть из них осталась без мест и пополнила ряды «закоренелых нищих»; сами монахи до этого не доходили, так как полу чили обеспечение.

Многие из «слуг» аббатств были молодыми джентльменами из класса сквайров. Эти джентльмены были связаны с монастырями, нося их ливреи, управляя их поместьями, председательствуя в их манориальных судах, работая в качестве управляющих, бейлифов и арендаторов. Кроме этих должностных лиц из сельских дворян, которые оплачивались монахами, в аббатстве проживали богатые гости и нахлебники, находящиеся на попечении аббатства. Здесь проживали еще знатные люди и джентльмены, которые на правах патронов или родственников основателей оказывали большое влияние на администрацию аббатства. Еще задолго до упразднения монастырей высший класс мирян пристроился к монастырскому пирогу. В некоторых отношениях секуляризация монастырских земель была постепенным процессом, и закрытие монастырей было лишь его последним шагом.

До тех пор у врат обители всегда толпились бедняки. Они исправно получали остатки пищи и милостыню деньгами. Этот обычай отражал древнюю традицию и учение о христианском долге, который на деньги не расценивается. Но на практике, по мнению историка, изучавшего английский закон о бедных, монастырская благотворительность, будучи «неорганизованной, неразборчивой, сделала почти столько же для увеличения нищих, сколько и для их обеспечения».

По-видимому, прекращение подачи милостыни у врат аббатства вначале способствовало росту числа нищих в других местах, но не имеется никаких сведений о том, что по сравнению с прежним положением вопрос о нищенстве серьезно обострился после упразднения монастырей. В конце царствования Елизаветы он, несомненно, уже не был столь острым.

Насколько же широко занимались благотворительностью, когда новый порядок прочно установился, наследники тех, кто скупил аббатские земли? Выделяли ли лорды и леди – владельцы манора во времена Елизаветы – из своих доходов больше или меньше, чем до них выделяли монахи? На этот вопрос ответить невозможно; вероятно, одни давали больше, другие меньше. В самом начале эпохи Стюартов забота о деревне была общепризнанной обязанностью жен сквайров, а иногда даже и жены пэра, такой, как Летиция, леди Фолкленд, которые часто навещали больных, давали им лекарства и читали им письма и книги. Жившие в господском доме часто делали для бедных столько же, сколько монастыри позднейшей эпохи. Остается неясным, как много в действительности потеряли бедняки вследствие упразднения монастырей, но ясно как день, что был упущен случай обеспечить бедных настоящим вкладом, а также возможность их обучения и образования. И в те времена это многие сознавали, в особенности сторонники Реформации, такие, как Латимер и Кроули. Около 1550 года Кроули писал:

Я думал, когда одиноко бродил, О том, что король в мое время творил, И вспомнил аббатства тех дальних времен, Где ныне господствует жесткий закон. О боже, я думал, вот случай какой Науке помочь и борьбе с нищетой, Ведь земли и ценности монастырей Могли б пригодиться для многих людей, Могли б проповедники помощь подать, Заблудшим помочь на путь истины встать, Могли бы и хлеба побольше купить, Чтоб вечно голодных людей накормить.

Вместо этого дальнейший толчок был дан направлению уже достаточно сильному: установлению господства землевладельческого класса – дворянства, чья власть сменила власть крупной знати и духовенства феодальной эпохи и слово которого должно было сделаться в грядущих веках законом Англии.

Толпы «закоренелых нищих», которые были бедствием при первых Тюдорах, пополнялись людьми разных категорий: постоянно безработные; нетрудоспособные; солдаты, распущенные после французской войны и войн двух Роз; вооруженные свиты, упраздненные приказом Генриха VII; слуги, отпущенные обедневшими лордами и дворянами; «отряды Робин Гуда», которые в результате вырубки лесов и усиления королевского порядка в стране были изгнаны из своих лесных логовищ; землепашцы, оставшиеся без работы вследствие огораживания пастбищ, и, наконец, бродяги, предусмотрительно старавшиеся доказать свою принадлежность к этой последней категории нищих, вызывающей наибольшее сочувствие. На протяжении всего царствования Тюдоров «нищие, приходящие в город», грабили, наводя страх на обитателей уединенных крестьянских домов и хижин, и обременяли заботами судей, членов Тайного совет и депутатов парламента. Постепенно в Англии, в первой и всех европейских стран, развилась настоящая система обеспечения бедных, основанная на обязательном налоге в пользу бедных и на разделении нуждающихся на разные категории Скоро убедились в том, что наказание «закоренелых нищих само по себе еще не решает вопроса. Двойная обязанность обеспечение работой безработного и выдача пособия нетрудоспособному, – лежащая не только на церкви, но и на благотворительных обществах, была постепенно признана Англией Тюдоров. В царствование Генриха VIII некоторые большие города, такие, как Лондон и Ипсвич, организовали в административном порядке помощь своей бедноте. В конце царствования Елизаветы и при первых Стюартах это сделалось обязанностью, предписанной государственным законодательством и возложенной бдительным Тайным советом на членов местного городского самоуправления; расходы оплачивались обязательным налогом в пользу бедных.