История Авиации 2005 04
Шрифт:
Пообещав заглянуть через пару недель, друзья убежали на вылет, а старлей Л., остался один на один с сокровищем. Пользуясь тем, что капитан А., забыв обо всём, резался с доктором в карамболь, а два других соседа были на вылете, старлей Л, заперся в комнате и пересчитал товар. Когда же он умножил полученное число на двести, то у него пошла кругом голова… Углы комнаты, где квартировали пилоты, окутал бриллиантовый дым…
Да на эту сумму он сможет купить!.. Перед глазами проплыл целый ряд вещей, приобрести которые старлей и не мечтал!!..
Он быстро
Запрятав богатство, старлеи вышел на улицу и неожиданно обнаружил, что не в силах удалиться далеко от своей комнаты, а всё проходящие мимо «рожи» выглядят крайне подозрительно.
Дня три старлей плохо спал, без крайней нужды не выходил на улицу, в столовой ел быстро, не ощущая вкуса пищи, а на вылетах мечтал только об одном, быстрее оказаться на аэродроме.
Наконец выпал полёт на площадку Б. Утром, старлей JI. поднялся раньше обычного и тихонько, чтобы никого не разбудить, достав своё богатство, понёс его на вертолёт. Внутренний голос велел ему как можно дольше держать эту операцию в тайне.
— Что это? — спросил бортовой техник, когда старлей стал запихивать свой баул в грузовую кабину.
— Да так… — нехотя ответил тот, — …передать просили.
Борттехника вполне устроило такое объяснение, да и стандартный брезент сумки не будил подозрения.
Когда на площадке старлей достал из вертолёта свой баул, он сразу ощутил себя неловко от подозрительно любопытных взглядов товарищей. Наверное, в далёкие 20–30 годы сельские активисты так смотрели на кулаков…
— Ничего, — утешал он себя, — минут через десять сдам всё это оптом, и буду свободен.
Старлей взвалил сумку на плечи и бодрым шагом заторопился впереди всех на рынок. Автомат болтался на шее и больно бил по груди, но он не замечал этого. Гораздо больше беспокоили колючие взгляды товарищей в спину.
— А у богатства, оказывается, есть и отрицательные стороны,
— подумал старлей. — Ничего, куплю с выручки две-три бутылки водки и всё наладится.
На рынке «шурави» с огромным баулом произвёл на торговцев такое же впечатление, как раненая газель на стаю гиен. Его мигом окружили, стали хватать за руки, за одежду и каждый пытался тащить к своему дукану. Но поскольку общая результирующая была равна нулю, то, разрываемый, на части, в буквальном смысле слова, старлей оставался стоять на месте. Он уже подумал, не дать ли очередь из автомата в воздух, как вдруг один из торговцев издал грозный крик. Нет, на самом деле это зарычал лев, и «хищники» поменьше, тут же послушно оставили свою жертву, отступив на пару шагов назад, но не уходили, в надежде, а вдруг и им что-нибудь, да обломиться…
Спаситель старлея действительно походил на льва. Высокий, упитанный торговец с роскошной чёрной бородой, он улыбнулся русскому офицеру почти как другу и широким жестом радушного хозяина пригласил «шурави» в свой дукан…
Несказанно обрадованный старлей, тут же воспользовался приглашением, выставил на прилавок и распахнул сумку.
Это была его вторая ошибка…
По тому, как алчно сверкнули глаза торговца, старлей понял, что либо он сдаст здесь весь свой товар, либо живым отсюда не уйдёт. Завистливый скулёж торговцев помельче рангом, похожий на плач гиен, был тому подтверждением. Он вздохнул, внутренне собрался и приготовился к жестокой схватке под названием торг, без которого на Востоке не проводится ни одна сделка…
…Старлей торговался с яростью и обречённостью бойца, защищавшего плацдарм на берегу моря. Он бился за каждую афгани буквально до последнего. В ход шли всевозможные аргументы от расхваливания на все лады качества товара, до гарантий возможности будущих поставок по эксклюзивным ценам… И всё же ему явно недоставало в этих делах опыта и он медленно, но верно сдавал позиции. Примерно через двадцать минут, когда «шурави» был прижат к «последнему рубежу» и уже подумывал отказаться от сделки, хитрый торговец неожиданно сделал «тактическое отступление», и они ударили по рукам. Правда, доля старлея уменьшилась примерно в шесть раз по сравнению с тем, что он планировал. Но общая сумма всё равно была огромной, и старлей с ужасом думал, как не ошибиться в подсчёте. Ведь торгашу ничего не стоило вывалить ему кучу денег мелкими купюрами, которые и пачками замучаешься считать, а уж по одной просто невозможно, и придётся полагаться только на известную восточную честность.
Как не удивительно, но дуканщик рассчитался крупными купюрами и только незначительную часть добавил мелочью. Старлей рассовал деньги по карманам, на мелочь тут же купил первые понравившиеся джинсы и покинул дукан.
Весь обратный путь с рынка, полёт на базу, капитан А., не разговаривал со старлеем, тот тоже хранил молчание. И только вечером, когда старлей, как и планировал, купил водки и были выпиты первые рюмки капитан А., решил начать разговор.
— Ты это в честь чего? — полюбопытствовал он причиной внезапно организованного старлеем пиршества.
— Да вот, друзья товар сдать попросили, а я ещё и наварился немного, — уже ничего не скрывал старлей.
Известие о том, что его лётчик-оператор не был собственником товара, пролилось бальзамом на душу капитана А. Он сразу оживился и уже заинтересованно спросил.
— А почём сдал?
Старлей назвал цифру.
— Ты чего, с ума сошёл?!.. Так дёшево!.. — возмутился капитан. — Надо было меня позвать, мы бы сейчас… — и капитан сделал жест в сторону стола давая понять, что пиршество могло бы быть значительно богаче.