История Бориса Годунова и Смутного времени
Шрифт:
В течение февраля-марта 1605 года восстали Воронеж, Белгород, Елец, Царев-Борисов и множество других городов. Воевод и бояр пачками вязали и под конвоем доставляли в Путивль, который стал новой столицей самозванца.
Отрепьев после поражения под Добрыничами долго не мог прийти в себя. Испытанный шок сильно повлиял на него. Он часто беспричинно вздрагивал, вскрикивал или начинал ни с того ни с сего плакать. Самозванец почти полностью отошел от дел, и мог часами сидеть за столом и глупо улыбаться, прежде чем подписать какую-нибудь бумажку.
Однако время лечило его, и к весне 1606 года с установлением хорошей
Правда он уже не пытался разрабатывать планы военных компаний, понимая, что это ничем хорошим не кончится, зато полюбил выступать на митингах перед народом.
– Сиротинка я! Вырос один, без родительской ласки и любви. Отца моего, Ивана Грозного, задушил проклятый Бориска. Мамочку мою, которую я больше всех на свете любил, он, гад, в монастырь упек. Братишку, Федора, тоже Годунов самолично задушил, чтобы престол занять. И ко мне он убийц подсылал. Ох, подсылал! Помню, как я играл во дворе с пацанами, и вдруг бежит прямо на меня убийца! Рожа страшная! В маске и с топором. Прикрыли меня тогда ребята своими телами! Почти все они там легли, а мне чудом удалось спастись. С тех пор я жил в разных людях, свято храня тайну свою. Но когда проклятый Бориска по совету дьявола отменил Юрьев день, когда в моей любимой стране начался голод, когда умалишенный правитель довел народ до полный задницы и нищеты, я не мог дальше молчать!
– Молодец, батюшка царь! – прерывали его крики толпы. – Правильно, что не стал молчать!
– Я долго думал, почему он все это зло творит и понял! Годунов – сумасшедший! Бог лишил его рассудка ровно в тот момент, когда он приказал убить невинного мальчонку! Ненавижу его!
– Годунов-сумасшедший! Годунов-сумасшедший! – принималась скандировать толпа.
Путивль посещало множество людей со всей страны и «сарафанное радио» быстро разносило речи самозванца.
Еще в конце 1603 года в монастыре скончалась Ирина Годунова, вдова царя Федора Ивановича и сестра Бориса Годунова. Однако Отрепьев узнал об этом постфактум больше, чем через год, и пришел от такой новости в дикий восторг.
– Внимание! Сегодня я узнал о новом преступлении так называемого царя Бориса! – объявил он народу. – Моя тетя, Ирина Годунова, праведно доживала свои дни в монастыре, где выпрашивала у Господа прощение за то, что у нее такой брат. Узнав о моем появлении (а я всегда был ее любимейшим племянником), она, естественно, потребовала от своего негодяя-брата признать во мне истинного государя. Однако этот мерзавец имел наглость отказаться. Моя драгоценная тетушка не вынесла такой наглости и скоропостижно скончалась, проклиная его последними словами!
Надо сказать, что Борис Годунов тоже не сидел сложа руки и вел свою контрпропаганду. По приказу патриарха во всех церквях страны священники ежедневно зачитывали присланные из Москвы грамоты с обличением самозванца и предавали его анафеме. Однако, доведенный до отчаянья народ, мало верил церковной контрпропаганде.
Однажды Отрепьев придумал в информационно-психологической войне ловкий политтехнологический ход, который фактически свел на нет агитацию его врагов.
– Борис Годунов и его прихвостни называют меня неким Григорием Отрепьевым! – заметил он как-то на многолюдном митинге. – Я долго не мог понять почему. Я никогда не был знаком
Из-за спины самозванца показался маленький неказистый человечек с трясущимися руками, красным носом и большим синим бланшем под глазом.
– Добрый вечер, народ честной. Я – Гришка Отрепьев, алкоголик и полностью опустившейся человек! – представился он. – Я действительно когда-то служил у Михаила Романова, потом принял монашеский постриг, работал референтом у патриарха Иова. В настоящий момент спился. Не знаю почему меня называют царевичем Дмитрием. Но то, что меня каждый день поносят в церквях мне больно и обидно, как православному человеку.
– А где ты раньше был? – крикнул кто-то из толпы.
– В запое! – пояснил он. – Только пару дней, как из него вышел, и тут узнал, что тут у вас творится! Прихожу вчера в церковь замолить кое-какие мелкие грешки, а там про меня такое несут, что уши вянут. Я, конечно, не ангел. Признаюсь вам, как на духу, что вел далеко не безгрешную жизнь. Но у нас в России тысячи людей греховней меня. Убивают, воруют, насильничают почем зря, но их почему-то церковь не трогает. Я хочу спросить, почему в отношении меня такая дискредитация? Рожа моя не понравилась?!
– Верно говоришь! – возмутился народ.
– Что они ко мне прицепились? Почему я один должен отдуваться за все грехи человечества? Воспользовались тем, что я целыми днями валялся пьяным и не мог ничего ответить! Но я вышел из запоя и больше не позволю измываться над собой! Я требую от Бориса Годунова и патриарха Иова немедленно прекратить марать мое честное имя! Предупреждаю, что иначе мне придется обратиться в суд с иском о защите чести и достоинства!
– Обращайся! Имеешь полное право! – единодушно поддержал народ.
– Позвольте мне! – снова выступил вперёд самозванец. – Я призываю Борьку Годунова и его ручного патриарха немедленно оставить в покое Григория Отрепьева. Человеку и так тяжело! Он только что вышел из запоя! Как вам не стыдно?! В конце концов, это позор для страны, когда весь аппарат государства и нашей родной православной церкви занят только тем, что поносит одного (пусть и не самого лучшего) члена нашего общества!
Его речь потонула в аплодисментах. Она так понравилась толпе, что нового Григория Отрепьева подхватили на руки и принялись качать. С тех пор он выступал часто и всегда с большим успехом.
Официальная пропаганда с ее обличением расстриги оказалась фактически парализованной. Удивительно, что даже Годунов, когда ему доложили о появлении человека, называющего себя Григорием Отрепьевым, тоже пришел в крайнее замешательство.
– Получается, что самозванец не Отрепьев? – удивлялся постаревший и уставший царь. – Кто же он?! Может быть, действительно царевич Дмитрий?!
Вызвали Василия Шуйского, который когда-то расследовал гибель царевича в Угличе. Тот еще раз твердо засвидетельствовал его кончину, однако относительно имени самозванца ничего пояснить не смог.