История Британских островов
Шрифт:
Реформа вызвала двойственные чувства. В 1837 г. Грей жаловался, что Акт о реформе поставил «демократию городов выше всех прочих государственных интересов», что вовсе не входило в него намерения. В следующем году Уильям Вордсворт (1770-1850), один из крупнейших поэтов Романтизма и в молодости сторонник радикализма и Великой французской революции, в своем «Протесте против голосования» проявил тот поворот в сторону консерватизма, который позволил ему позднее получить правительственную пенсию (1842 г.) и стать поэтом-лауреатом (1843 г.). Это произведение начиналось так:
Из Зависти и Самообмана Возникла Сила, названная Духом Перемен, И пронеслась по изумленному Острову, Сметая все на своем пути.
Далее Вордсворт призывает Святого Георгия, покровителя Англии, не допустить введения тайного голосования, так как оно угрожает породить «чуму» хуже, чем дракон, которого убил этот святой. Не входя в число шедевров знаменитого поэта, это стихотворение отражает враждебность и страх, которые вызвала реформа в определенных кругах, считавших, что уступки следует уравновесить разумной степенью противодействия.
Чартизм
Однако другие были не удовлетворены
Многие чартисты полагали, что силу можно применять для сопротивления незаконным действиям властей, но на практике призывы к насилию не имели влияния. Общий съезд чартистов, состоявшийся в Бирмингеме в 1839 г., посчитал, что Парламент отвергнет национальную петицию, и призвал народ не покупать товары, облагаемые акцизами. Это было средство надавить на правительство и средний класс и одновременно внушить народу, что он сам способен бороться за свои права. Данные меры рассматривались как подготовка к всеобщей стачке в поддержку Хартии или «священному месяцу», которая так и не была проведена из-за разногласий по поводу конкретных действий и общей неподготовленности. Парламент отказывался выполнять требования массовых петиций (1839, 1842, 1848 гг.), а Британия не была охвачена беспорядками 1848 г., когда революции на континенте вспыхивали одна за другой, хотя в Шотландии для таких волнений существовала определенная основа. Чартизм сошел со сцены вследствие растущего благосостояния и неспособности достичь своих целей: массовой поддержкой он пользовался только во времена экономического спада. Сходным образом, крестьянские движения против высокой ренты и десятины не изменили положение в сельской местности.
Условия жизни
Экономическое положение большинства населения наглядно показывает снижение среднего роста рекрутов во второй четверти XIX в., хотя, так как британская армия набиралась из добровольцев, это мало что говорит о физическом росте населения в целом. Напряжение, вызванное индустриализацией, повлекло за собой в начале XIX в. множество социальных и политических проблем. В отличие от хлопковой текстильной промышленности, прочие отрасли производства медленно приспосабливались к технологическим нововведениям, и вследствие этого общий уровень жизни начал заметно расти только с середины XIX в. Условия труда были тяжелы и опасны, особенно на шахтах, где весьма часто происходили несчастные случаи со смертельным исходом. Плохая вентиляция способствовала скоплению газа и вызывала взрывы, как, например, взрыв в Хейдоке в Ланкашире (1878 г.), унесший жизни 189 человек. Прочие производства также были сопряжены с риском для жизни. Производство спичек из желтого фосфора благоприятствовало развитию желтухи, псориаза и хронической диареи. Акты о фабриках, регулировавшие условия труда в текстильной промышленности, не уменьшили рабочее время и не облегчили саму работу. Акт от 1833 г. учреждал фабричную инспекцию и запрещал нанимать детей до 9 лет, но 9-10-летние дети уже могли работать по 8 часов в день (к 1836 г. эта планка была повышена до 13 лет), а 11-17-летние — по 12 часов. По Акту от 1844 г. рабочий день для детей младше 13 лет сокращался до 6,5 часов, а для 18-летних и всех женщин — до 12 часов; акты от 1847 и 1850 гг. сокращали рабочий день женщин и лиц, не достигших 18 лет, до 10 часов. В 1907 г. в камвольной промышленности в Бредфорде на неполную рабочую неделю все еще было занято 5000 детей до 13 лет.
Если большинство рабочего населения сталкивалось со сложными обстоятельствами, то для людей, занимавших еще более «маргинальное положение» в экономике, положение обстояло еще хуже. Генри Стюарт, составивший в 1834 г. доклад о пособии для бедных в Восточной Англии, выделил три основные группы жильцов приходских работных домов: старые и слабые, сироты и незаконнорожденные, а также незамужние беременные женщины. С последней группой в целом обращались очень сурово, гораздо хуже, чем с виновными мужчинами. Акт о поправках к закону о бедных (1834 г.) вводил общенациональные принципы вместо прежней приходской системы, весьма отличавшейся по разным областям, однако единообразная система работных домов, создававшаяся этим актом, не принесла их обитателям ничего хорошего. Были отменены пособия для неимущих для трудоспособных граждан, и они были обязаны поступать в работные дома, где их ждала жизнь ничуть не лучше, чем на улице. Надзор за системой осуществлялся Комиссией по закону о бедных в Лондоне. В Уимборне в работных домах не хватало кроватей, мясо готовилось раз в неделю, до 1849 г. не было овощей, кроме картошки, мужчины и женщины были отделены, а незамужние матери должны были носить особую одежду. В целом, расходы жестко контролировались и поддерживалась строгая дисциплина. Работные дома вызывали народные волнения. Работный- дом в Гейнсборо был разрушен во время строительства в 1837 г.; беспорядки происходили и в других областях, например, в Тодмордене, который долгие годы был единственной английской областью Союза Закона о бедных без работного дома. Оппозиция многим обязана деятельности Джона Филдена, состоятельного фабриканта и радикального члена Парламента. Пособия для неимущих продолжали существовать во многих районах.
Социальное расслоение также характеризовало отношение к сумасшедшим. Тайсхертский сумасшедший дом, основанный в 1790 г. для содержания состоятельных больных, следовал политике «вседозволенности» и располагался в красивой местности. Здесь больные получали хорошее питание и имели возможность
Общественные предрассудки и обычаи гораздо тяжелее давили на женщин, чем на мужчин. Именно женщин обвиняли в распространении венерических заболеваний. По актам о заразных заболеваниях (1864, 1866, 1869 гг.), принятым из заботы о здоровье вооруженных сил, женщины, подозреваемые в проституции, а вовсе не мужчины, которые также могли быть переносчиками заразы, должны были подвергаться физическому осмотру и аресту, в случае обнаружения инфекции, в городах с гарнизонами и портах. После продолжительной кампании, в которой женщины приобрели опыт политической деятельности, Женской национальной ассоциации за отмену актов о заразных заболеваниях удалось добиться их аннулирования в 1866 г. Благотворительность могла облегчать положение неимущих, но часто вела к их закабалению. Благотворительное общество Эндрю Рида, основанное в 1813 г. для предоставления образования сиротам, основало школы сначала в Клэптоне, а потом в Уотфорде (по традиции той эпохи обучение в них было раздельным). Пожертвователям предоставлялось право голоса, и вдовы были вынуждены находить способы воздействовать на них, чтобы пристроить своих детей. Парламент впервые выделил дотации на образование в 1833 г., но Комиссия герцога Ньюкасла в 1858 г. показала, что лишь один ребенок из восьми получает начальное образование.
Ад — это город, похожий на Лондон, Многолюдный и дымный.Слова Шелли из «Питера Белла Третьего» (1819 г.) все ближе соответствовали действительности. Быстро растущие города страдали от перенаселенности и загрязнения, становясь питательной средой для распространения болезней. В 1852 г. из 9453 домов в Ньюкасле в 8032 не было туалетов. Уровень смертности оставался высоким, хотя отчасти благодаря вакцинации оспа перестала представлять такую грозную опасность, как раньше. Особенно высокой как в городах, так и в сельской местности, была детская смертность. В Норфолке, преимущественно сельской области, четверть всех смертей в 1813-1830 г. приходилась на младенцев до года. Холера, бактериальная инфекция, по большей части передающаяся через воду, впервые поразила Британию в 1831 г., затронув прежде всего такие трущобы, как перенаселенные восточные районы Сандерленда. К 1866 г. от холеры умерло около 14 0000 человек. Болезни больше всего угрожали бедноте, живущей в тесноте и антисанитарных условиях, но не щадили и богатых. Эдуард, принц Уэльский, чуть не умер от брюшного тифа в 1871 г.; его отец принц Альберт, супруг королевы Виктории, скончался от тифа в 1861 г. Дизентерия, диарея, дифтерия, коклюш, скарлатина, корь и брюшной тиф часто вели к смертельному исходу. Смерть или болезнь кормильцев подрывала семейное хозяйство, вызывая или усугубляя нищету и связанные с ней социальные проблемы.
Однако ни это, ни политические разногласия, не повлекли за собой революции в 1848 г. Единственным значимым событием стала безуспешная попытка восстания, предпринятая националистическим движением «Молодая Ирландия». Изменения происходили постепенно. В 1848 г. был принят Акт о здравоохранении в городах, который учреждал Национальный совет по здравоохранению и административную структуру для улучшения санитарных условий, особенно в водоснабжении. Новый Акт позволял создавать местные отделы здравохранения. Один из них, открытый в Лестере в 1849 г., способствовал созданию канализационной системы и усовершенствованию других аспектов городской среды, таких как бойни и загрязнение дымом. Несмотря на ограничения и оппозицию, с которой ему пришлось столкнуться, Акт был четким свидетельством осознания важности общественного здравоохранения и необходимости его организации.
Викторианская эпоха
Контраст с бурными политическими событиями на континенте, часто сопровождавшимися насилием, привел к некоему самодовольству. Пережившие поражения и колониальные восстания в 1791-1835 гг., колониальные и морские соперники Британии на следующие четыре десятилетия погрузились во внутренние распри и хитросплетения европейской политики. Между тем одновременно с проведением реформы законодательства в самой Британии власть Британской империи охватила все части света, и оба эти процесса были неразрывно связаны друг с другом, так как «белые колонии» первыми получили права самоуправления, а затем статус доминиона. Новой Зеландии самоуправление было предоставлено в 1852 г., Ньюфаундленду, Новому Южному Уэльсу, Виктории, Тасмании и Южной Австралии в 1855 г., Квинсленду в 1859 г.; Канадский доминион был образован в 1867 г. Вовсе не удивительно, что в этот период возобладали оптимистические взгляды на британскую историю, которая представлялась в виде непрерывного поступательного движения к все большей свободе и демократии, начавшегося с Великой хартии вольностей, принятой в 1215 г., и борьбы баронов за конституцию и приведшего в XIX в. к расширению избирательных прав граждан. Все эти достижения считались естественным следствием развития страны. Этот общественно-политический миф, вигские воззрения на британскую историю, создавал удобные и лестные для общественного мнения представления, которые казались вполне подходящими для граждан страны, правившей большей частью земного шара, несущей конституционный строй в самые отдаленные уголки планеты и наблюдавшей беспорядки, охватившие континентальную Европу и воспринимавшиеся британцами как очевидное доказательство отсталости европейского общества и превосходства их родной державы. Ведущая роль Британии в запрете работорговли и освобождении рабов также порождала определенное чванство своей добродетелью и излишнее самодовольство, в том числе и в том, что касалось положения бедняков в самой Британии, хотя даже в тех случаях, когда общество пыталось проявить о них заботу, это едва ли существенно облегчало их невзгоды. Предоставление гражданских прав людям, не принадлежавшим к государственной англиканской церкви, вызвавшее отмену Акта о присяге и Акта о городских властях в 1828 г. и Акт об смягчении ограничений против католиков в 1829 г. также рассматривались в качестве проявления британской мудрости и нравственного превосходства. Кроме того, в XIX в. значительно усилилось влияние евангелических течений, которые вовсе не ограничивались средним классом, а это еще больше подогревало ощущение «особости» и высшего предназначения британской нации.