История Британских островов
Шрифт:
Улучшение диеты, обязанное отчасти значительному снижению цен на продукты, сыграло важную роль в снижение уровня смертности, который в Ньюкасле упал с 30,1 до 19,1 на тысячу между 1872 и 1900 гг. Прогресс медицины, в том числе и вытеснение «теории миазмов» теорией бактериологического происхождения болезней, также способствовал улучшению ситуации, хотя сохранялись различия в уровне смертности между районами — от 17,1 до 41,5 на тысячу в Ньюкасле в 1881 г. Существовала заметная связь между средней продолжительностью жизни и плотностью населения, а тем самым и бедностью: в крупных городах, таких как Ливерпуль, уровень смертности был намного выше.
Впрочем, проблемы здравоохранения касались и небольших городов, и сельских областей. В 1850 г. Эдвард Креси сообщал Центральному комитету по здравоохранению о ситуации в маленьком сассекском городке Баттле: «Брюшной тиф и другие заболевания возникают здесь из-за гниющих отходов, скапливающихся слишком близко к жилищам бедняков из-за недостаточного снабжения чистой водой и плохой вентиляции... В настоящий момент город совершенно лишен необходимой канализации». Доклады о положении в Брутоне и Сомерсете в 1870-х и 1880-х гг. ярко обрисовывали
Социальное обеспечение было связано с растущей институционализацией общества, способствовавшей строительству школ, работных домов и больниц для умалишенных. Уилтширская больница была открыта в Девизе в 1851 г., заменив частные сумасшедшие дома, содержавшиеся для получения прибыли. К 1914 г. была создана общенациональная система центров детского социального обеспечения. Распространялась практика врачебных обходов. Образовательным учреждениям было вменено в обязанность проводить медицинские осмотры школьников. Местные власти строили туберкулезные санатории, родильные дома и госпитали для больных оспой. Общество далеко ушло от несдерживаемого капитализма и развивалось в сторону социально ориентированного строя.
Впрочем, сохранялись серьезные политические различия, отражавшие фундаментальные расхождения по ирландскому вопросу, тред-юнионам и самой природе британской политической системы. Ирландия вышла на первый план с 1910 г., так как решительное противодействие ольстерских протестантов гомрулю привело в 1914 г. страну на грань гражданской войны. Создание Ольстерского Юнионистского Совета (1905 г.) и Ольстерской Добровольческой Организации (1913 г.) с очевидностью обнаружило нежелание ольстерских протестантов принести свое групповое самосознание в жертву ирландскому национальному единству. В этом они получили поддержку со стороны консерваторов, с 1912 г. назвавшие свою партию «Консервативной и Юнионистской Партией» и оказывавшие ожесточенное сопротивление биллю о гомруле, внесенному либеральным правительством в 1912 г. Этот билль, дважды отвергнутый Палатой Лордов, прошел в исправленном виде в 1914 г., с оговоркой, что закон вступит в действие только после окончания войны. Кризис привел к четкому размежеванию политических сил в Ирландии и дал мощный стимул для укрепления самосознания ольстерских протестантов. Власти и могуществу Британской империи был брошен вызов, оказавшийся гораздо более серьезным и несший в себе гораздо большую угрозу, чем Индийское восстание и Бурская война.
Либеральное правительство, 1905-1915 гг.
После практически двадцатилетнего пребывания у власти (1885-1905 гг.), если не считать незначительных перерывов, консерваторы уступили либералам, с 1903 г. выступавшим в союзе с лейбористской партией. Одержав триумфальную победу на выборах 1906 г. над консерваторами, в то время раздираемыми разногласиями по вопросу о свободной торговле, либералы управляли страной до 1915 г., когда было сформировано коалиционное правительство, хотя они утратили абсолютное большинство на выборах 1910 г. и с тех пор удерживали власть только при поддержке лейбористов и ирландских националистов. Некоторые либералы, особенно энергичный Дэвид Ллойд-Джордж, министр финансов в 1908-1915 гг., решительно выступали против старой землевладельческой элиты и стремились сблизить лейбористов и тред-юнионы. В 1908 г. либералы приняли Акт о Торговых спорах, который освобождал тред-юнионы от исков за ущерб, понесенный от забастовок, и тем самым положил конец попыткам судов ввести деятельность юнионов в рамки закона, начавшимся с таффвейльского дела (1901 г.). Акт о работе на шахтах (1908 г.) ограничивал количество часов, которые шахтеры могли проводить под землей. Ллойд-Джордж стремился сдвинуть либералов влево и в 1909 г. составил народный бюджет, введя новые налоги на богатых: налоги на землю, налог на сверхприбыль и увеличив налог на наследство. В речи, произнесенной в Ньюкасле, население которого не особо благоволило аристократам, Ллойд-Джордж заявил, что «содержание полностью экипированного герцог обходится стране в такую же сумму, как и два дредноута» и что палата лордов состоит из «пятисот людей, обычных людей, случайным образом выбранных из безработных». С такой резкой критикой не выступал ни один из его предшественников. Сопротивление либеральной политике, оказывавшееся палатой лордов, в которой доминировали консерваторы, и преодоленное только в 1910 г., привело к принятию парламентского акта (1911 г.), отнимавшего у палаты лордов право вето на законы, принимаемые палатой общин, и подрывавшего самоуверенность аристократии. В том году Ллойд-Джордж также сумел с честью выйти из тяжелого положения, вызванного первой всеобщей забастовкой железнодорожных рабочих. В свою бытность Председателем Совета по торговле (1908-1910 гг.) Уинстон Черчилль, горячий защитник бюджета, предложенного Ллойд-Джорджем, стремился увеличить заработную плату в «потогонных» торговых сферах, где она была особенно низкой, и ввести страхование по безработице. Став министром внутренних дел (1910-1913 гг.), он попытался смягчить уголовную ответственность за незначительные правонарушения, хотя весьма решительно действовал против воинствующих суфражисток и во время рабочих волнений. В 1911 г. по Акту о государственном социальном страховании, внесенному Ллойд-Джорджем, все мужчины, имеющие право на страхование, должны были зарегистрироваться у доктора, который получал плату за каждого пациента, вне зависимости от реально требуемых медицинских услуг. Принимались также меры для помощи безработным. Либерал Герберт Самюэль составил законопроекты, распространяющие ответственность правительства на всех детей, а не только на нищих и жертв насилия. Применение розог было ограничено, детей перестали сажать в тюрьму, была создана общенациональная
В 1910-1912 гг. состоялся ряд крупных забастовок, особенно в шахтерской, транспортной и кораблестроительной сферах; в это же время продолжался рост тред-юнионов и нарастало бурное движение суфражисток, представлявших по большей части средний класс и требовавших предоставления избирательных прав женщинам. Воинственные приемы Женского социально-политического союза были направлены на привлечение общественного внимания. Лейбористы, активно взаимодействовавшие почти со всеми лидерами суфражистского движения, официально поддержали их требования в 1912 г. Положение становилось все более шатким. На всеобщих выборах 1906 г. лейбористы получили 29 мест и 40 в 1910 г., хотя положение второй по величине партии им удалось занять только в 1922 г. Хотя успеху лейбористов способствовало растущее классовое сознание, радикальная программа «нового либерализма» с главным акцентом на социальные реформы и перераспределение собственности путем налогообложения была более привлекательной для большинства избирателей вне традиционно лейбористских округов. Наряду с ольстерским конфликтом размах насилия в Британии увеличивался стачками, которые являлись следствием прежних неудовлетворительных отношений между рабочими и работодателями. Рабочие уже не были готовы согласиться с мыслью, что их зарплата упадет во время экономического спада. Напротив, они были готовы бороться за прожиточный минимум. Усиливавшиеся в тред-юнионах социалистические тенденции были победой для наиболее воинственных элементов рабочего населения, таких как докеры и рабочие газовых заводов.
Однако в 1914 г. либеральная партия все еще не проявляла особых признаков ослабления, а более 75 процентов рабочих не состояло в тред-юнионах, к тому же существовали разногласия между квалифицированными и неквалифицированными рабочими, между протестантами и ирландскими иммигрантами и между трудящимися различных регионов. Многие рабочие «черной страны» и Шотландии были готовы голосовать за либералов или консерваторов. Этнические, религиозные, региональные и производственные расхождения играли столь же важную роль, как и классовые вопросы. Так, например, в хлопкообрабатывающей промышленности мастера-граверы составляли элиту и не имели ничего общего с низкооплачиваемыми отбельщиками.
Сохранение иерархии
Накануне мировой войны Британия во многих отношениях все еще представляла собой иерархическое общество. Георг V (1910-1936 гг.) в 1914 г. призвал к войне «своих верных подданных». Наследственная монархия по-прежнему имела большое значение, хотя и утратила большую часть властных полномочий. Королева Виктория могла влиять на политику, но не могла ее контролировать. В своей «Английской конституции» (1867 г.) Уолтер Бейджхот утверждал, что «республика зародилась под покровом монархии» и что монархия полезнее как образ, а не как источник власти: «Она функционирует как маска, позволяя нашим действительным правителям проводить изменения, не отчитываясь перед безрассудными людьми». Он заявлял, что у монарха есть три права: «право получать советы, право поощрять и право предостерегать».
Британское общество вряд ли можно было назвать равноправным. Пассажиры третьего класса не допускались на экспрессы Большой Западной железной дороги до 1882 г. В 1880 г. более половины плодородных земель графства Норфолк находилось в собственности землевладельцев, имевших более 1000 акров земли, а все те из них, кто владел поместьями более чем в 15 000 акров, были членами аристократии; 43 000 акров имел граф Лестер. В 1874 г. герцог Бокли владел 37 процентами земли в Селкирке и Дамфрисе и 25 процентами в Роксборошире. Выборные советы графств, образованные по Акту о местном управлении от 1888 г., положили конец олигархии мировых судей и сквайров, получив контроль над дорогами, строительством жилищ и другими функциями, хотя первые выборы в новые советы графств в 1889 г. привели к тому, что председателями советов Западной и Восточного Сассекса были избраны герцог Ричмонд и лорд Монк Бреттон соответственно.
Аристократия продолжала играть главную роль в политической и общественной жизни страны до самого конца XIX в., но после этого перенесла несколько чувствительных ударов. Вследствие экономических проблем сельского хозяйства возросли долги. В 1894 г. был значительно увеличен налог на наследство. Существенно укрепившиеся учреждения с меритократическим духом — гражданские службы, университеты, школы и армия — внесли огромный вклад в создание нового социального и культурного слоя, заменившего аристократию в конце XIX в. Характерно, что это явление еще раньше имело место в Шотландии. Вооруженные силы играли в викторианской Британии не столь ведущую роль, как в континентальных странах, где они являлись основой поддержания аристократического влияния: армия не пользовалась популярностью у политиков. В Британии прежняя землевладельческая политическая элита натолкнулась на сопротивление своему господству в процессе выборов в 1832 г. и с тех пор постоянно теряла места в Парламенте. Мистер Мердл, «крупный коммерсант с обширнейшим полем деятельности» из «Крошки Доррит» (1855-1857 гг.) Диккенса, был «новой силой, выдвинувшейся в стране, которая скоро сможет купить оптом всю палату общин». Это было преувеличение, но оно отражало сам факт появления новых экономических сил и политических интересов. Джозеф Чемберлен (1836-1914), крупный производитель скобяных изделий из Бирмингема, на предприятиях которого к 1870-м гг. работало 2500 человек, стал мэром Бирмингема, продал свою долю в семейном деле и занялся профессиональной политикой, с презрением относясь к дилетантизму и наследственным привилегиям таких политиков-аристократов, как маркиз Хартингдон позже герцог Девоншир, который был лидером либералов в 1875-1880 гг., хотя Чемберлену и приходилось работать с ними рука об руку. Шаги, направленные против законов о дичи, отдававших охотничьи права под контроль элиты, отражали шаткость ее современного положения. Акт о дичи от 1880 г. служил свидетельством изменений, отличавших нынешнюю мораль и социально-политический мир от того, в котором были уместны Акт о ночном браконьерстве, принятый в 1828 г., и Акт о дичи от 1832 г.