История британской Ост-Индской компании
Шрифт:
Крестьяне продали весь свой скот, продали орудия труда, от голода съели все семенное зерно, они продавали своих сыновей и дочерей в надежде спастись, но покупателей не находилось. Во всех областях Бенгалии не было даже травы — всю её съели животные и люди. Вскоре начался каннибализм.
Еще одним стихийным бедствием была британская ОИК. Прежде всего из-за своей внутренней структуры. Дело в том, что в 1765 году Клайв заключил с навабом Бенгалии Надж-уд-Даулом договор, согласно которому наваб делегировал британской ОИК права милиции и армии (низамат), а также право сбора налогов (дивани). При этом главным наместником (но без реальной власти) оставался сам наваб. То есть налицо две параллельные ветви власти, совершенно независимые друг от друга. Эту двойственность усугубляли и другие причины. Во-первых, англичане просто не имели опыта управления таким количеством людей. На тот момент население Англии составляло 5 миллионов человек. Население Бенгалии было в 6 раз больше — 30 миллионов человек.
Во-вторых, как мы уже говорили, служащие Компании и ее директора были временщиками, и судьба Индии как таковая их не волновала. И вот губернатор Бенгалии Картье в самый разгар голода 1770 года поднимает арендную плату за землю на 10 %. Дружественные индусы уже неоднократно пытались объяснить англичанам, что от вывоза золота и серебра в метрополию стоимость этих металлов в Бенгалии увеличивается. Раджи, которые раньше складировали в своих амбарах зерно, теперь забивали склады серебром и золотом — оно превратилось в более ликвидный товар. К тому же европейцы запретили сеять рис и приказали все пахотные земли отдать под зерно — неурожай хлеба больше невозможно было купировать урожаем риса. Наконец, корпорация подняла арендную плату — мера, совершенно бессмысленная в голодный год: голодный человек между налогами и едой неизменно выбирает еду.
Кроме того, на подчиненных Компании землях в добровольно-принудительном порядке изымались все излишки риса и зерновых — за фиксированную цену — а потом изъятое продавалось в другие районы по рыночным ценам. Получилась своего рода продразверстка по-английски. До англичан крестьянин должен был сдать государству 10–15 % урожая. С 1765 года налоги резко повысились — оброк государству (читай — Компании) возрос до 50 % от урожая. Но и это еще не всё. Если у индуса оставалось больше прожиточного минимума, определенного директорами, излишек полагалось сдать по фиксированной цене. Спрятанное конфисковывали. В результате крестьяне не смогли сделать вообще никаких запасов продовольствия.
Пытаясь хоть что-то сделать, губернатор приказал организовать трудовые лагеря, где все желающие получали работу за полфунта (220 грамм риса) в день. В Китай отправились корабли — закупать рис (причём часть привезённого отложили для посева в мае). Тем временем массы людей, влекомые слухами, бежали в более хлебные области, устилая все дороги и тракты своими трупами. Поля опустели. Каналы и ирригационные системы высохли и обвалились. Джунгли начали наступление на города и деревни.
Наконец, в сентябре удалось собрать неплохой урожай риса, а на севере провинции получили урожай ячменя, но голод 1769–1770 годов сделал свое дело — из 30 миллионов населения Бенгалии погибло 10 миллионов человек.
Пытаясь избежать банкротства, руководство Компании не нашло ничего лучше, чем обратиться к правительству Англии за финансовой помощью, попросив 1 миллион 400 тысяч фунтов, и снизить выплаты акционерам с 12.5 до 6 %. Правительство сначала ничего не поняло: господа, вы разве не ворочаете миллионами? Голод? А когда стало ясно, что он будет? Согласно отчетам вице-губернатора Бенгалии Кэмпбелла, первые признаки появились 1 февраля 1769 года в Бихаре, 1 августа того же года стало очевидно, что сейчас рванет, а 23 ноября голод уже свирепствует вовсю. На 16 марта 1770 года погибло, по разным оценкам, уже 2–3 миллиона человек. Помощи Компания попросила только в сентябре 1770-го.
Честное объяснение Картье удивило даже многих видавших виды депутатов палаты общин — ОИК во время голода в Бенгалии спекулировала зерном и рисом! Служащие Компании, вместо того, чтобы открыть магазины для голодающих, придерживали зерно и рис в хранилищах, чтобы продать его подороже и обогатиться! Они даже умудрялись воровать рис из пайков в трудовых лагерях, сократив его наполовину! В общем, слова, которые Черчилль произнёс в 1943 году, вполне могли сказать и директора ОИК 1760х: «Есть голод или нет голода, индусы будут размножаться как кролики». Именно так англичане относились к местному населению.
Адам Смит писал на эту тему:
«По-видимому, представляется невозможным посредством каких-либо преобразований сделать их способными управлять и даже принимать участие в управлении огромной страной, потому что большая часть членов всегда слишком мало заинтересована в процветании этой страны, чтоб относиться со сколько-нибудь серьезным вниманием к тому, что может содействовать ему. Часто человек, обладающий большим, а иногда и маленьким состоянием, склонен купить тысячефунтовую акцию Индийской компании исключительно ради того влияния, которое он думает получить правом голоса в собрании акционеров. Она дает ему если не участие в грабеже, то участие в назначении грабителей Индии; хотя это назначение производится советом директоров, но последний неизбежно находится более или менее в зависимости от влияния акционеров, которые не только избирают директоров, но иногда распоряжаются назначением служащих в Индии. Если только акционер может в течение нескольких лет пользоваться таким влиянием и этим способом устроить некоторое число своих друзей, то часто его мало интересует дивиденд или даже цена акции, на которой основано его право голоса. О преуспевании страны, в управлении которой его акция дает ему право голоса, он редко думает. Не было и по самой природе вещей не могло быть государей, до такой степени равнодушных к счастью или несчастью своих подданных, процветанию или запустению своих владений, славе или бесчестию своего правительства, какими должны быть вследствие непреодолимых моральных причин большинство акционеров такой торговой компании. Это безразличие скорее всего должно было возрасти, а не уменьшиться от некоторых новых постановлений, сделанных в результате парламентского расследования».
Самые радикальные парламентарии высказывались за принудительное банкротство Компании и перевод ее под государственное управление. После бурного обсуждения было решено все-таки выделить финансовую помощь ОИК. Решающими оказались слова лорда Норта:
«К нашему общему сожалению, важность Ост-Индской компании настолько возросла для Англии, что ее банкротство сейчас будет банкротством для самой Англии. Последствия обрушения одного из столпов финансового рынка будут даже сильнее, чем крах Компании Южных Морей».
Таким образом, и правительство, и парламент признали, что британская ОИК является государством в государстве, она прочно связана с финансовыми и правительственными структурами, и теперь ее жизнь и благоденствие напрямую связаны с жизнью и благоденствием Англии.
И в 1771 году в Калькутту прибывает новый губернатор — Уоррен Гастингс. Его задачи до безумия просты — реформа управления и увеличение прибыли.
Именно при Гастингсе, в 1770-х годах, ОИК ввела практику субсидиарных городов. Компания предоставляла какому-нибудь индийскому княжеству свои сипайские отряды на некоторых условиях:
1) Княжество платило Компании деньги за предоставление сипаев.
2) Княжество отказывалось от собственной внешней политики и обязывалось вести свои внешние сношения только через представителей Компании.
3) Княжество обязывалось распустить любые другие отряды сипаев (особенно французов, которых англичане безумно опасались) и никогда не принимать их на службу.
Схема работала очень просто. Ост-Индская компания по договору посылала в княжество отряд сипаев, якобы для защиты от нападений; правитель же княжества обязывался субсидировать эти войска, полностью обеспечивая их содержание в размере, определяемом англичанами. Войска Компании, собиравшие налоги в отведенных им округах, попросту грабили местных жителей, и княжеству приходилось или выделять новые округа, или занимать деньги на оплату отрядов у служащих Компании. По условиям договора, у княжества уже не было других сипаев, а феодальные дружины раджей не могли воевать с англичанами. Обратиться за помощью в обход Компании княжество тоже не имело права. Стране грозило полное разорение. В конце концов обнищавшее княжество включалось во владения Компании под предлогом ликвидации «дурного управления».