История британской Ост-Индской компании
Шрифт:
Теперь о китайской армии. Она к концу XVIII века была если не самой сильной, то самой крупной в мире и насчитывала 800 тысяч человек. По мере приближения XIX века система прогнила: способные офицеры выдавливались, на их место ставились люди, имеющие покровителей при дворе императора. Чтобы получать лишние деньги, начальники округов скрывали смерти своих подчиненных и брали жалование за «мертвые души».
В 1801 году ради экономии средств резко сократили артиллерийские полки и роты мушкетеров, отменили учения, которые ранее происходили раз в два года. Так, в 1801 году один из гарнизонов Восточного Побережья пишет императору просьбу отменить артиллерийскую практику, поскольку «шум от стреляющих пушек плохо сказывается на увеличении популяции тутового шелкопряда на местной фабрике». Многие пастбища проданы или сданы в аренду, в результате количество лошадей сократилось фактически до нуля. В самом Кантоне, где присутствовали европейцы, маньчжурские войска ходили полуголыми, таская ржавые мечи и луки без тетивы.
К тому же вся эта 800-тысячная армия была распределена по громадной территории, и переброска войск не только из центра страны к побережью, но даже и из соседних провинций представляла гигантскую проблему. Во время первой опиумной войны для концентрации 34-тысячного корпуса у Гуанчжоу понадобилось пять месяцев! За это время англичане смогли высадить войска, укрепить побережье, создать склады и т. д.
В 1823 году налоговый сборщик Линь Цзэю пишет: «Самой желанной службой в гарнизоне Гуанчжоу был военно-морской флот, поскольку жалование там фактически не играло никакой роли, главным доходом офицеров и матросов были взятки от контрабандистов и европейцев за провоз опиума». После того как ввоз и торговлю опиумом запретили (об этом мы расскажем позже), до 60 процентов матросов просто перешли на сторону контрабандистов, ибо они не хотели терять в доходе. Они показывали интервентам обходные пути, фарватеры, удобные места высадки и т. д., то есть то, «без чего британский флот оказался бы слепым щенком в незнакомой местности». Китайский контрабандист Бао Пэн составил из этих матросов позже целую армию, лозунгом которой было: «Англичане не худшие работодатели, чем кто-либо другой».
Добавим, что противостояние 1840-х годов неожиданно показало: большинство китайцев считают — «это не их война». Маньчжуры сами приучили население Китая думать, что война — дело правящей династии. А китаец — он под любой властью плохо живет. Именно поэтому маньчжурские войска во время боев получили удар в спину. Китайцы с удовольствием убивали маньчжурских солдат, принимали участие в грабежах и экспроприации ценностей.
Стоит понять, что 10 долларов за фунт опиума — всего лишь входная цена для китайского контрабандиста. Внутри страны стоимость фунта опиума поднималась до 30–50 долларов за фунт. Перевозку на берег ящиков с наркотиком обеспечивали местные рыбаки, кули перетаскивали опиум на тайные склады, извозчики и скороходы доставляли опиум в пределах города и по провинции, а целые опийные караваны развозили в центральные области. Опиумная контрабанда создала теневую экономическую и государственную систему, которая подчас оказывалась гораздо более эффективной, нежели государственная. Опиумные короли имели собственные армии, знаменитые контрабандистские «крабы» (парусно-гребные суда) несли от 5 до 10 орудий и до 70 солдат-наемников для защиты груза как от не в меру ретивых государственных чиновников, так и от конкурентов.
Грубо говоря, к 1830-м в Китае возникла целая подпольная империя с финансами и частной армией.
Вернемся к таймлайну.
Первые проблемы начались в 1821 году. Американский бриг «Эмили» зашел в гавань Кантона, к острову Вампоа, команда высадилась на берег для отдыха. Вечером пьяный американский матрос повздорил с местными китайцами и в драке убил пожилую женщину. Наутро бриг окружили джонки с береговой охраной и сотрудниками таможни, которые устроили обыск на корабле — естественно, нашли опиум, который выбросили в море, провели инспекцию на европейских складах, все обнаруженные запасы опиума сожгли, а всех европейцев пропустили сквозь строй, лупя бамбуковыми палками, и изгнали из фактории.
После этого инцидента основной перевалочной базой для поставок опиума на материковый Китай стал, как мы уже говорили, остров Линтин. Испуганные европейцы, дабы как-то уладить дело, запретили в накладных употреблять слово «опиум», заменив его словом «жвачка» (gum). Некоторые фирмы (например, американская «Олифант и Ко») вообще отказались от торговли опиумом на территории Китая, за что получили от коллег нелицеприятное прозвище «Сионистский уголок» (Zion’s corner). С части торговых компаний китайцы взяли большой залог (например, с фирмы «Уэйтмор и Ко» — 100 тысяч долларов серебром) как гарантию, что эти фирмы не будут продавать наркотики. В случае обнаружения на складах или кораблях фирмы опиума залог конфисковывался в пользу государства. Однако ограничить поток наркотика на территорию страны не удалось — он рос быстрыми темпами.
Следующие события произошли в 1830-х годах. Началось все с экономического кризиса 1836–1839 годов, который затронул Великобританию и США. В эти страны за последнее десятилетие пришло много серебра из Мексики и Китая. Под них выпустили большое количество ценных бумаг и кредитов, которые превысили совокупную стоимость ввезенного серебра примерно в семь раз.
В 1835-м в Англии выдался неурожай, и британцам пришлось закупать большое количество продовольствия заграницей. Следующий год также выдался неурожайным, и резервы драгметаллов Банка Англии сократились до опасного уровня. В этой ситуации было решено повысить ставку рефинансирования с 3 до 5 процентов. Тогда считалось, что эта мера привлечет в банк звонкую монету. Но жизнь внесла свои коррективы.
В связи с возросшей ставкой рефинансирования резко подорожали кредиты и проценты по кредитам, в том числе и выданным. Облигации, имеющие согласно экономическому учению, обратную зависимость доходности, резко подешевели. Соответственно, множество держателей ценных бумаг и кредиторов разорилось. Промышленность же выбросила на рынок товары без учета кризиса, и у купцов не было денег их купить. В результате начался кризис перепроизводства.
Спрос на хлопок упал на 25 %, соответственно, начали разоряться американские плантаторы. За ними последовали и заводчики ткацких фабрик в Англии. Как вы понимаете, далее последовали банки, в первую очередь мелкие.
В 1836 году американский президент Эндрю Джексон не продлил лицензию у второго Банка США, и, узнав, что правительство сэкономило за время его президентства большие деньги, приказал министерству финансов пропорционально разделить их между штатами. И ввел это за правило в последующие годы.
Причем и из самих федеральных банков, которые тогда еще этого не понимали. Что случилось? Банки штатов, пользуясь свалившимся счастьем, начали крупные инвестиционные проекты, бездумно тратя деньги, а потом предсказуемо залезли в кабалу к иностранным банкам-кредиторам.
В 1837 году начался кризис, который накрыл банки во второй половине 1838 года. Когда пришел черед платить по долгам — денег не оказалось. Пришлось просить федеральное правительство взять долги на себя. И вот тут хук справа и нокаут — федералы сказали, что никогда в жизни не возьмут финансовое и долговое обеспечение банков штатов на себя. Долги вы, ребятки, делали сами, вот и платите тоже сами.
И банки начали лопаться. А они, в свою очередь, назанимали денег в Англии, и английские банкиры, у которых тоже, извините, кризис, требовали оплат покруче любых нынешних коллекторов. Где взять реальные деньги? Британские экономисты посоветовали мексиканскому президенту Санта-Анне начать чеканку облегченных серебряных денег, чтобы покрыть перепроизводство бумажных банкнот, «в результате медь оказалась относительно переоцененной, а золото и серебро — недооцененными, эти металлы и начали покидать Мексику (естественно, в США и Британию), пока совсем не вышли там из обращения». Но это полумера. Ответ и англичане, и американцы нашли в Китае. Поставки опиума были резко увеличены.
Если раньше европейцы соблюдали видимость честной игры и законности (ибо формально опиум поставляли в Китай не они, а пираты), то начиная с 1837 года на честность откровенно забили. Настала пора спасать святое — капиталы банков.
Так, Ричард Кушинг в письме своим торговым партнерам в Ките писал достаточно честно:
Причина нынешнего положения дел — сверхактивность и спекуляции дикими землями, а также строительство железных дорог, в которые вложили баснословные суммы, а прибыль они принесут нескоро. Однако проценты по кредитам Англии надо платить, а как? Цены на хлопок упали, другие товары вообще никто не покупает. Слава Богу, есть опиум, и есть Китай.