История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23

Хайнлайн Роберт Энсон

— Тебе не следовало этого говорить, Зеб. Юдифь не такая.

— Хорошо. Тогда забудем об этом. И о ней. И больше ни слова.

Я устало вздохнул:

— Не сердись, Зеб. Я просто не знаю, что делать. — Я оглянулся и присел на парапет. Мы стояли не у самых апартаментов Пророка, а у восточной стены. Дежурный офицер капитан Питер ван Эйк был слишком толст, чтобы обходить посты чаще, чем раз за смену. Я смертельно устал, потому что последнее время не досыпал.

— Прости.

— Не сердись, Зеб. Твое предложение не для меня и тем более не для Юдифи, не для сестры Юдифи.

Я знал, чего хочу для нас с Юдифью. Маленькую ферму,

вроде той, на которой я родился. Свиньи, цыплята, босые ребятишки с веселыми измазанными физиономиями и улыбка Юдифи при виде меня, возвращающегося с поля. Она вытирает полотенцем пот со лба, чтобы я мог поцеловать ее… И никакой церкви, никаких пророков, кроме, может быть, воскресной службы в соседней деревне.

Но этого быть не могло, никогда не могло быть. Я выкинул видение из головы.

— Зеб, — продолжал я. Ты с самого начала говорил неправду. В каждой комнате дворца есть Глаз и Ухо. И если я даже найду их и постараюсь обрезать провода, через три минуты в дверь ворвутся офицеры безопасности.

— Ну и что? Правильно, в каждой комнате есть Уши и Глаза. А ты не обращай на них внимания.

У меня отвалилась челюсть.

— Не обращай внимания, — продолжал он. — Пойми, Джон, небольшие грешки не есть угроза Церкви — опасны не они, а измена и ересь. Все будет отмечено и подшито к твоему личному делу. А если ты попадешься когда-нибудь на чем-то более серьезном, то тебе пришьют именно эти грешки вместо настоящего обвинения. Они очень любят вписывать в личные дела именно такие грешки. Это укрепляет безопасность. Я даже думаю, что к тебе они присматриваются с подозрением. Ты слишком безупречен. А такие люди опасны. Может быть, поэтому тебя и не допускают к высшему учению.

Я попытался распутать у себя в голове эти цели и контрцели, но сдался.

— Все это не имеет отношения, — сказал я, — ни ко мне, ни к Юдифи. Но я теперь понял, что мне надо делать. Я должен ее отсюда увезти.

— Да… Довольно смелое заявление.

— Я должен это сделать.

— Хорошо… Я хотел бы тебе помочь. Я думаю, что смогу передать ей записку.

Я схватил его за руку.

— В самом деле?

Он вздохнул.

— Я хотел бы, чтобы ты не спешил. Но вряд ли это реально, если учесть, что за романтическая каша у тебя в голове. Риск велик именно сейчас, потому что она вызвала немилость Пророка. Ты будешь представлять собой нелепое зрелище на суде военного трибунала.

— Я готов пойти и на это.

Он не сказал мне, что сам шел на такой же риск, если не на больший. Он просто заметил:

— Хорошо, какое же будет послание?

Я подумал с минуту. Послание должно быть короткое.

— Передай ей, что легат, который говорил с ней в ночь, когда она вытянула жребий, очень беспокоится.

— Еще что-нибудь?

— Да. Скажи, что я — в ее распоряжении.

Сейчас это кажется наивным. Но тогда я чувствовал именно так. Я именно так и думал.

Во время обеда на следующий день я обнаружил в своей салфетке клочок бумаги. Я быстро кончил обед и выскочил наружу, чтобы прочесть записку.

«Мне нужна Ваша помощь, — гласила записка, — и я очень Вам благодарна. Можете ли Вы встретить меня сегодня вечером?»

Записка была без подписи и была напечатана на обычной магнитомашинке, которыми пользовались во дворце. Когда Зеб вернулся в комнату, я показал ему записку, он взглянул на нее и сказал равнодушно:

— Пойдем, подышим свежим воздухом. Я обожрался, спать хочется.

Как только мы вышли на открытую террасу и очутились вне досягаемости Глаз и Ушей, он выругал меня негромко, но зло:

— Из тебя никогда не получится конспиратор. Половина столовой видела, что ты нашел что-то в своей салфетке. Так какого же черта ты выскочил как ошпаренный? Потом, как будто нарочно, ты суешь эту записку мне. Я не сомневаюсь, что Глаз зафиксировал ее. Интересно, где ты был, когда Господь Бог распределял людям мозги?

Я пытался протестовать, но он оборвал меня:

— Забудь об этом. Я понимаю, что ты не желал сунуть обе наши шеи в петлю, но учти, что добрые намерения не принимаются во внимание трибуналом: первое условие любой интриги — вести себя естественно. Ты представить не можешь, как много дает опытному психоаналисту малейшее отступление от норм поведения. Надо было сидеть в столовой как всегда, покрутиться там после обеда и спокойно обождать того момента, когда сможешь прочесть записку в безопасности. Ладно. Где она теперь?

— В кармане мундира, — ответил я виновато. — Не волнуйся, я ее сжую и проглочу.

— Не так сразу. Погоди. — Зеб исчез и вернулся через несколько минут.

— У меня есть клочок бумаги такого же размера и цвета, как твоя записка. Сейчас я тебе его осторожно передам. Обмени их и затем съешь настоящую записку, но смотри, чтобы никто этого не заметил.

— Хорошо, а что на твоем кусочке бумаги?

— Заметки, как выигрывать в кости.

— Да, но это ведь тоже запрещено.

— Конечно, дурья твоя башка. Если они тебя застукают на азартной игре, они не подумают, что у тебя есть грехи потяжелее. В худшем случае начальник прочтет тебе нотацию и даст наряд вне очереди. Запомни на будущее, Джон: если тебя в чем-то заподозрили, постарайся сделать так, чтобы факты указывали на меньший проступок. Никогда не пытайся изображать из себя невинного ягненка.

Я думаю, Зеб был прав: мой мундир был обыскан и записка сфотографирована сразу после того, как я переоделся к смотру. Еще через полчаса я был вызван в кабинет к начальнику. Он попросил меня обратить внимание на то, не играют ли младшие офицеры в азартные игры. Это грех, сказал он, и ему не хотелось бы, чтобы его подчиненные в этот грех впадали. На прощание он похлопал меня по плечу.

— Ты хороший парень, Джон Лайл, — сказал он. — Прислушайся к доброму совету. Понял?

В ту ночь мы стояли с Зебом у южного портала дворца. Юдифь не появлялась, и я волновался, как кот в незнакомом доме, несмотря на то, что Зеб пытался урезонить меня. Наконец во внутреннем коридоре послышались легкие шаги и в дверях появилась чья-то тень. Зеб приказал мне знаком остаться на посту и сам подошел к порталу. Он вернулся почти сразу и поманил меня, прижимая палец к губам. Весь дрожа, я подошел. Это оказалась не Юдифь, а незнакомая мне женщина. Я открыл рот, чтобы сказать об этом, но Зеб прижал мне к лицу ладонь.

Женщина взяла меня за руку и повела по коридору. Я оглянулся и увидел силуэт Зеба, оставшегося на посту, чтобы прикрывать тыл. Женщина остановилась и толкнула меня к темному алькову, затем вынула из складок плаща маленький предмет со светящимся циферблатом. Я решил, что это, наверное, металлоискатель. Она провела им по воздуху, выключила и спрятала.

— Можете говорить, — сказала она тихо. — Здесь безопасно.

И она растворилась в темноте.

Я почувствовал слабое прикосновение к рукаву.