История частной жизни. Том 2: Европа от феодализма до Ренессанса
Шрифт:
c) но, возможно, особенно способствовала и в известной мере оправдывала предоставление многим монахам индивидуальной спальни для размышлений, уединенной молитвы и, наконец, сна общая эволюция духовной жизни. Можно также рассмотреть влияние практики, принятой в некоторых нищенствующих орденах, например в ордене братьев–проповедников. Действительно, святой Доминик, как только обосновался в Тулузе, приказал построить на верхнем этаже монастыря кельи для своих спутников, ad studendum et dormiendum desuper satis. Безусловно, речь идет об очень скупо отмеренном пространстве: длина кельи едва превышала длину кровати, ширина была ровно полтора метра. Но, по крайней мере, каждый брат имел отдельную площадь. Затем площадь келей немного увеличилась, чтобы дать возможность поставить пюпитр и кресло для работы. В миланском монастыре Святого Евсторгия в конце XIII века
Достаточно обычным явлением в конце Средневековья был отказ от общей спальни, по крайней мере в благочестивых и благотворительных учреждениях. Уильям де Ла Поль, первый герцог Саффолка, желает, чтобы обитатели основанной им богадельни Эвелма располагали «некоторым местом для себя… а именно маленьким домом, кельей или спальней с камином и с другими необходимыми вещами того же рода, где каждый мог бы сам по себе есть, пить и отдыхать».
В 1380 году в Денвильском коллеже в Париже предусматривалась одна спальня для двух школяров, но это не означало, что они могли ускользнуть от контроля учителя: «Как днем, так и ночью, до тех пор, пока они не лягут в постель, спальня не будет закрыта ими или одним из них, чтобы учитель мог легко попасть к ним в любое время, когда пожелает, и чтобы школяры взамен увеличили свое рвение к учебе и опасались предаваться праздности и плохим привычкам. Учитель может иметь ключ от каждой комнаты, если сочтет это необходимым».
В 1443 году статуты Королевского колледжа (Кембридж) определили одну спальню для двух или трех юношей, «собратьев» (fellows, socii), с таким же числом кроватей, а также одним рабочим местом (loca studiorum). Конечно, здесь нет отдельной комнаты для каждого, что, возможно, считалось слишком дорого или чересчур либерально, но это далеко от общей спальни и от переполненной комнаты для занятий. Впрочем, польза такого размещения становится очевиднее, если замечают, что самый выдающийся «по уму, скромности и учебе» fellow оказывает некоторое влияние на своего или своих товарищей.
Примечательно, что бедный студент Николас, главный герой «Рассказа мельника» Чосера, живший в Оксфорде в доме плотника, имел собственную комнату «один, без всяких товарищей».
В середине XVI века юрист Герман фон Вайнсберг из Кельна умилялся, вспоминая спальню, которую двадцатью годами ранее отец предоставил лично ему на самом верху большого фамильного дома: «маленькую комнату, мой кабинет, studiolo».
«Когда в 1529 году мой отец приказал начать строительство, около большой комнаты соорудили две маленькие, одну над другой. Я стал владеть верхней, отец приказал там сделать окно и дверь, которая могла закрываться на ключ. В эту маленькую комнату я принес столик, стул, настенную доску и устроил там себе кабинет, studiolo. Книги, ящики, бумагу, чернильницу и т. д., все, что я смог скопить, я притащил наверх, а также изготовил алтарь и поместил туда все, что соблаговолили мне дать. Я всегда запирал дверь на ключ, чтобы никто не мог ко мне войти, кроме моего кузена и школьного товарища Христиана Герсбаха, который все время был у меня. Именно там, возвратясь из школы, я проводил большую часть времени, там читал, писал и начал заниматься живописью, поскольку мой кузен, который хорошо умел рисовать, мне очень помог. И мой отец был очень доволен, видя, как я устроился, и помог обустроить комнату, что не давало мне задерживаться на улице. Он всегда сохранял для меня эту маленькую комнату, даже когда я был в Эммерихе; и когда я возвращался, то находил все в том же состоянии».
Кровать
Люди Средневековья, реально осознавая, что живут в бедном мире, где каждая вещь имеет свою цену, кажется, были зачарованы предметами домашней обстановки. Многие писатели воспевают обустройство дома (les oustillemens dostel) в стихах еще чаще, чем в прозе, на народном языке еще чаще, чем на латыни. Недостаточно, чтобы особняк был хорошо построен, нужно еще, чтобы он был хорошо «обустроен». Среди всех перечисленных предметов чаще всего вспоминается и занимает первое место именно кровать.
Кровать
То же и для бедной пряхи из «Хорошего хозяина». Тем же размышлением руководствуется и редакция разговорников, предназначенных для изучения английского французами и французского англичанами:
| Сейчас вы должны иметь кровати: | Now muste ye have bedde: |
| Кровати из перьев; | beddes of fetheris; |
| Для бедняков кровати — | for the poure to lye on, |
| На гусином пуху; | beddes of flockes; |
| Саржи, сукна, | sarges, tapytes, |
| Несколько цветных, | quilted painted |
| Стеганых покрывал; | for the beddes to covere; |
| Также одеяла; | coverlettes also; |
| Скамейки, которые красивы; | bankers that ben fayr; |
| Под кроватью матрас | under the bedde a chalon, |
| С соломой внутри. | strawe therin |
С кровати и ее аксессуаров начинается баллада, которую Эсташ Дешан сочинил «для новобрачных»: «Вам, новым хозяевам, / Нужны для хозяйства / Матрасы, подушки, кровать л солома».
В одной из речей, произнесенных в 1453 году, Жан Жювеналь дез Юрсен [163] , чтобы показать почти невыносимое бремя королевских налогов, привел такой пример: «И даже если у бедняка нет ничего, кроме кровати, которую он делит с женой и детьми, то заберут и кровать, как будто руководствуясь словами: sic volo sic jubeo, sic pro racione voluntas» [164] .
163
Историк, юрист и религиозный деятель (1388–1473).
164
«Так я хочу, так велю, вместо довода будь моя воля» — цитата из «Сатир» (VI, 223) римского поэта Децима Юния Ювенала (перевод Д. С. Недовича)
В 1539 году Жиль Корозе в своих «Домашних гербах» после чествования спальни и перед чествованием кресла, скамейки, стола, шкафа для посуды, сундука и табуретки горячо прославляет кровать. И это в выражениях, которые отражают ее почти мифическую ценность: кровать не только «нежная, уютная», не только «украшение спален», но, свободная от всяких эротических аспектов, «кровать чести», целомудренный и публичный свидетель святого супружеского союза.
Кровать — практически единственная мебель, которую передают по завещанию верному слуге, нуждающемуся родственнику, больнице.
В конце XV века в Керси свадебная кровать регулярно входит в состав приданого девиц, оцениваясь от 8 до 10 золотых экю.
Иностранные путешественники, в их числе Беатис, ночуя на постоялых дворах, остались невысокого мнения о достоинствах французской кровати, ставя ее значительно ниже немецкой кровати (это чудо лишено паразитов) и даже фламандского ложа. Правда, с XIII века в литературных произведениях кровать–софа, украшенная перьями по французской моде, оставалась предметом гордости.
Существовал рынок кроватей, так же как и одежды. Впрочем, часто ремесло перекупщиков и перекупщиц кроватей соединялось с ремеслом старьевщиков и старьевщиц.
Как подсказывают некоторые из только что процитированных текстов, «полная кровать», представленная в многочисленных произведениях искусства, состоит из трех элементов: деревянной основы; собственно постели; наконец, ткани, висящей вокруг кровати, что позволяет спящему, если он желает, уединиться, защитившись от взглядов, света и сквозняков.