История чемпионатов СССР (1936-1991)
Шрифт:
Если в весеннем первенстве решающего значения этот фактор не имел, то во втором чемпионате ввиду известных обстоятельств это могло трагически сказаться на судьбе ряда команд. К тому времени игра на выезде превратилась для многих в огромную и порой неразрешимую проблему, и осенний турнир подтвердил это особенно наглядно.
Если в первой половине чемпионата гости за счёт непомерного укрепления тылов ещё как-то упирались, то во второй его части хозяева обобрали приезжих по-чёрному. Со 2 октября по 13 ноября (последний день турнира) состоялось (без учёта матчей между московскими клубами) 58 игр. Хозяева одержали в них 39 побед, гости — всего лишь 5(!).
В целом же осенью 76-го хозяева набрали 71,4 процента очков! За 55-летнюю историю союзных турниров за отметку «70» перевалили ещё в 90-м (70,1
Равенство всех участников призван обеспечить стабильный и ритмичный календарь — одна из самых острых наших проблем. Её на протяжении десятков лет безуспешно пытались решить как отдельные лица, так и целые организации. И вот в 39-м чемпионате появились отличные предпосылки, чтобы одержать на этом фронте долгожданную победу: короткая дистанция, заранее известные фиксированные даты еврокубковых матчей и, главное, никаких проблем со сборной, успевшей уже к тому времени отстреляться. Но редчайший шанс был упущен. Руководители, и не только, наверное, спортивные, нашли повод (и не один) для внесения корректив в составленный (кстати, далекий от идеала) график.
Даже изменение времени матча может выбить команду из заданного ритма тренировочной работы. Начальник московского «Торпедо» Юрий Золотов после игры с «Черноморцем» жаловался на пресс-конференции журналистам: «Мы опасались, как бы перенос игры на дневное время не повлиял на действия команды. Две последние тренировки мы провели днём». С подобными трудностями столкнулись, естественно, и одесские тренеры.
Что же говорить тогда о переносе игр на несколько дней, недель, а то и месяцев. Перекраивая расписание в угоду одним командам, чиновники ставили в трудное положение их соперников. Аритмия началась с первых же дней. Из-за занятости в международных турнирах в Испании «Спартак» поспел лишь ко второму туру, а московское «Динамо» — к третьему. Спортивные издания долго не могли публиковать турнирное положение команд ввиду огромной амплитуды в количестве сыгранных матчей — от одного до четырёх! Несколько игр перенесли для лучшей подготовки участников евротурниров. Ещё об одном переносе в связи с его необычностью следует сказать особо.
14 августа в Донецке должна была состояться игра «Шахтёра» с киевским «Динамо». Но её отложили до 22 сентября. О причине переноса существовали разные версии.
К чему, однако, досужие гадания, если есть возможность обратиться к непосредственному участнику той истории — тренеру «Шахтёра» середины 70-х годов Владимиру Максимовичу Салькову. Слушаем его рассказ: «Осенний чемпионат мы открывали 14 августа матчем с киевским «Динамо». Погода в Донецке стояла отличная, игра, вызвавшая большой интерес, собрала около 40 тысяч зрителей.
Киевляне прилетели в Донецк из Москвы, где участвовали в бале олимпийцев, в составе 15 человек. Это считая двух тренеров и технический персонал. А футболистов было то ли восемь, то ли девять человек. Почему не прибыли остальные, я не знаю. Лобановский, ссылаясь на болезнь нескольких игроков основного состава, просил матч отложить. Я же настаивал, чтобы судья Казаков вывел команды на поле. Тогда, в случае отказа от игры, динамовцам следовало засчитывать поражение. Арбитр на это не решился и пошёл звонить в Москву, а Лобановский с Базилевичем связались с Киевом. После переговоров с Москвой Казаков наотрез отказался начинать матч.
Вскоре меня и киевских тренеров посадили в машину. Обогнув стадион, мы оказались у входа в правительственную ложу. Во время недолгого пути между мной и наставниками динамовцев произошёл нелицеприятный разговор в резких тонах и выражениях, далёких от дипломатических. И вот мы в ложе среди группы ответственных работников во главе с первым секретарём обкома партии Борисом Васильевичем Качурой. Не прошло и минуты, как мне передают телефонную трубку со словами: «С вами будет говорить первый секретарь ЦК Украины товарищ Щербицкий». И тут же слышу на другом конце провода недовольный голос: «Что
Игру мы организовали: дублёры «Шахтёра» сыграли против основного состава. Я на этом не успокоился и написал на имя председателя Спорткомитета СССР Павлова рапорт, в котором изложил события и, ссылаясь на закон, требовал засчитать киевскому «Динамо» поражение. Ответа не последовало. Матч с киевлянами мы сыграли через месяц с небольшим».
Наивные попытки Владимира Максимовича защитить закон рассыпались в прах.
А в киевской команде в это время возникла революционная ситуация, переросшая в открытое выступление низов. О конфликте с тренерами в ходе подготовки и участия в Кубке чемпионов, чемпионате Европы и Олимпиаде рассказывали в разное время многие киевские футболисты — Леонид Буряк, Олег Блохин, Анатолий Коньков… Я же использую небольшие отрывки из откровений Виктора Звягинцева, опубликованных в «Футболе» 27 октября 1991 года:
«Считаю, что та команда, основу которой составляли игроки киевского «Динамо», выигравшие в 1975 году Кубок кубков и Суперкубок, могла не только Олимпиаду выиграть, но и на чемпионате Европы достойно выступить.
«Старики» киевского «Динамо», тогдашние его корифеи, до сих пор удивляются: как они, имея в виду Лобановского и Базилевича, умудрились за полгода развалить великую команду? Но вот смогли. Им, я думаю, «помог» в этом один человек — Зеленцов, кандидат наук, между прочим. Он как раз в это время какую-то научную работу писал, говорили, что для Базилевича. Методы подготовки спортсменов, которые излагались там, у нас ещё не были апробированы, многое заимствовалось у ГДР. А игроков хотели сделать подопытными кроликами… Проще сказать, пытались вывести нас на высокий уровень готовности с помощью каких-то препаратов… Но мы все лекарства и таблетки, которые нам давали, выбрасывали в кусты и, может быть, поэтому остались более или менее полноценными людьми.
У нас Веремееву на ночь «надевали» электросон. Не мог заснуть. И не только он. Мы ложились и слышали стук своего сердца. Кому нужны были такие нагрузки?..
И вот мы в Монреале. Приехали в Олимпийскую деревню. Жара страшная. Только приехали — выгоняют на занятие. Изнуряющая тренировка.
Утром снова занятие. Сидят на скамейке игроки сборной Польши — Шармах, Лято, Дейна. Смеются, курят. А мы перед ними выкаблучиваемся — ускорения, прыжки… Лобановский успокаивает нас: «Не обращайте внимания на них, не обращайте. Вы завтра «полетите»!»
Ну и полетели. Поляки стали вторыми, а мы еле-еле третьими. При той подготовке — это счастье».
После возвращения из Монреаля на базе киевского «Динамо» в Конче-Заспе созрел заговор против тренеров. И снова слово Звягинцеву: «Вернулся вечером в Киев, звоню Фоменко и спрашиваю, когда тренировка. Он говорит: «Завтра в девять утра будь в Спорткомитете». — «Зачем?» — «Там всё узнаешь…»
… в 8.45 подъехал на машине к Спорткомитету. Из кустов в этот момент появляются Онищенко и Фоменко.
— Что случилось? — спрашиваю.
— Всё, нет у нас больше сил. Будем все писать заявления…
Наконец собралась вся команда. Пошли в Комитет. Первым написал заявление Колотов, капитан команды, затем по кругу — остальные. Писали, что не хотим с этим составом тренеров работать.
Написали заявления, поехали на базу. Но тренировки не было. Лобановского вызвали в ЦК.
А через несколько дней состоялось общее собрание. Команда, тренеры, заместитель председателя Совмина Украины Семичастный. Бывший председатель КГБ, «историческая личность».