История Европы. Том 2. Средневековая Европа

Чубарьян Александр Оганович

Относительно высокий уровень грамотности не мог не вызвать глубокой любви к книге, ее подлинного почитания. Выражая этим отношение людей Древней Руси, «Повесть временных лет» включила в свой состав (под 1037 г.) восторженную похвалу книге. «Велика ведь бывает польза от учения книжного! — восклицает летописец, — ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь — реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина». В летописной статье, где находится этот замечательный гимн книге, рассказывается о создании Ярославом Мудрым, который, как говорит летописец, «любил книги», скриптория в Киеве, где были собраны переводчики и писцы, и об организации им библиотеки при Софийском соборе.

Литература Киевской Руси поражает богатством как переводных, так и оригинальных произведений. Особое значение имела византийская литература, еще сохранявшая, пусть и видоизмененными, великие и всегда животворные традиции античной культуры.

Русь получила в свое распоряжение переводы многих библейских книг, составлявших основы мудрости средневекового человека (полностью Библия была переведена на Руси лишь в конце XV в.), сочинения прославленных византийских отцов церкви, таких, как Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин. В борьбе с еще живым язычеством, а также проникавшими на Русь другими религиями — иудаизмом и исламом, русским церковным мыслителям пришлось создавать свою философско-богословскую концепцию мироздания, Вселенной и места в ней человека. Источником знания во многом стал Иоанн Дамаскин. У него русские книжники почерпнули основы античной философии в соединении с библейской теорией сотворения мира. В связи с рассмотрением антропологической проблемы ставились вопросы о двух природах в человеке — духовной и телесной, а также о причинности в мире и в жизни человека. Исходя из провиденциальной библейской концепции, разумеется, в ряду причин на первое место ставилась воля бога, но признавалась и необходимость, судьба, счастье, случайность. И что очень важно — не отрицалась и свобода человеческой воли. Другим источником философско-религиозной мысли на Руси стали книги болгарского церковного деятеля Иоанна Экзарха. Его «Шестоднев» — толкование на библейский рассказ о шести днях творения — пользовался на Руси большой популярностью. Иоанн Экзарх, в отличие от Дамаскина, в меньшей мере признавал античную философию и прежде всего следовал библейской концепции. Однако он вносил в философию и собственное суждение. Преклоняясь перед величием человеческой мысли, он оценивает ее как выражение превосходства человека над всеми земными «тварями». Высоко ставит Иоанн Экзарх человеческий разум, орудие познания мира, занятие науками считает высшим благом. Его философия проникнута светлым оптимизмом, глубокой верой в человека.

В Древнерусское государство широко проникали из Византии и Западной Европы жития святых, ставшие любимым чтением людей той эпохи. Очень большое распространение на Руси получили патерики — сборники кратких рассказов и изречений; проникали на Русь и апокрифы, так называемая «потаенная» литература, в которой нередко содержались неканонические, далекие от строгой ортодоксальности воззрения. Особенную популярность завоевал среди них апокриф «Хождение Богородицы по мукам», преисполненный глубокого сострадания к несчастьям людей. Некоторые переводные сочинения попадали на Русь в виде уже готовых сборников. Таковы упоминавшиеся патерики. К ним можно добавить Златоуст. Особенно выделяется среди них замечательный, роскошно оформленный «Изборник Святослава» 1073 г., переписанный на Руси с болгарского оригинала и затем неоднократно воспроизводившийся русскими писцами. Очень скоро вслед за ним был создан и собственный «Изборник» 1076 г. Это уже плод трудов древнерусских переводчиков и составителей. В изборниках в доступной форме излагались и философские концепции. Прежде всего о сущности человека, который един, но имеет двойную природу.

Особый интерес русские переводчики проявляли к византийским сочинениям исторического содержания. Уже в XI в. были переведены «Хроника Георгия Амартола», «Хроника Иоанна Малалы». Из них на Руси была воспринята философия истории, представление о пространстве и времени; отсчет времени велся от сотворения мира поступательно до второго пришествия. Широкой известностью пользовалась перекроенная на христианский лад «История Иудейской войны» Иосифа Флавия. Древняя Русь была знакома с философской мыслью и литературой Востока. Были известны такие произведения, как «Повесть о царевиче Иоасафе» и «Повесть об Акире Премудром», содержащие ряд притч и изречений философского характера, почерпнутых из восточной мудрости. Русские переводчики заинтересовались и светской прозой, такими сочинениями, как сказания «Александрия» и «Девгениево деяние» — византийский эпос о Дигенисе Акрите. Любознательные древнерусские читатели с большим интересом отнеслись и к осуществленному в Киеве переводу «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова, в занимательной и нередко фантастической форме повествующему об устройстве Вселенной и различных странах мира и их обитателях. Древнерусские переводчики и книжники приспосабливали текст к потребностям русского читателя, адаптировали и подчас перерабатывали его, бережно сохраняя при этом смысл.

Столь активное отношение к переводной литературе было тем более возможным, что сама оригинальная русская литература и культура в целом уже к началу XII в. сделали поистине блестящие успехи. Укажем прежде всего на замечательное русское летописание, которое, широко используя сведения и материалы византийских исторических сочинений,

ни в коей мере не являлось подражанием им. Летописи — это совершенно оригинальное явление древнерусской культуры, ее особый неповторимый вклад в мировую культуру. Если византийские хроники строились не только по годам, но зачастую по правлениям императоров, то структура русских летописей определялась по годам — «летам» (отсюда и название летописей). Разительно отличались летописи и от западноевропейских анналов, где под соответствующими годами мы находим всего лишь сухую фиксацию происходящих событий, крайне краткие сведения о них.

В русских летописях даны развернутые повествования о событиях и людях, оценка их действий, весьма далекая от наивных представлений о беспристрастности летописцев. Летописи наполнены текстами документов, воспроизведенных целиком или в кратком изложении, некрологами исторических деятелей и их завещаниями детям. В летописях живы отголоски устного народного творчества, народные сказания и предания о давно прошедших временах. Русские летописи вообще чрезвычайно сложны по своему составу. Собственно говоря, это своды, вобравшие в себя произведения не только различных других жанров, но и другие летописи, составленные предшественниками летописца. Использованные им материалы перерабатывались в духе соответствующего времени и в согласии со взглядами и общественно-политическими идеалами самого летописца. Таким образом, летописи представляются хотя и сложным, но чрезвычайно живым организмом. Они не только памятники культуры и хранители исторической памяти, но и активная сила общественной и государственной жизни Древней Руси.

В начале летописного дела на Руси, по-видимому, стоит так называемый Древнейший летописный свод конца X или самого начала XI в. В 1113 г. была создана «Повесть временных лет» — подлинный шедевр мировой исторической мысли. Ее автором-составителем был монах Киево-Печерского монастыря Нестор, хорошо известный как автор ряда замечательных агиографических сочинений. Большой заслугой Нестора было то, что русская история была введена им во всемирную как неотъемлемая ее часть. Особое внимание он уделял истории родственных Руси славянских народов. Русское этническое самосознание органически сочетается у Нестора с общеславянским. Нестор был живейшим образом встревожен происходившими на Руси кровавыми княжескими междоусобицами, ратуя за единство страны, в условиях которого она только и может дать достойный отпор своим внешним врагам. Вскоре после своего создания «Повесть временных лет» дважды подвергалась переработкам: в 1116 и 1118 гг. Впоследствии она послужила незыблемой основой русского летописания вплоть до XVII в. Диапазон интересов составителя «Повести временных лет», жившего в Киеве, далеко не ограничивался событиями, происходившими в столице, хотя они и были в центре его внимания. В XI в. наряду с этим общерусским летописанием появляется и локальное. Особенно ярким было новгородское летописание. Его создателей интересовали лишь местные новгородские события. Но с какой наблюдательностью, непосредственностью они описаны! Это и стихийные бедствия, и неурожаи, и городские пожары, и строительство храмов, и, конечно, битвы с внешним врагом.

Иной характер носило летописание Владимиро-Суздальской земли. Хотя и в нем тоже можно найти яркие жизненные зарисовки (особенно в рассказе об убийстве Андрея Боголюбского в 1174 г.), оно шире новгородского по своим интересам. Как уже упоминалось, при всем своем своеобразии и неповторимости летописи включали в свой состав и целиком и в переработанном виде произведения самых различных жанров, в том числе и жизнеописания. Это биографии князей, выдающихся церковных деятелей. В самостоятельном виде древнерусские жизнеописания дошли до нас только в форме житийной литературы.

Есть основания полагать, что развитие агиографического жанра в Древней Руси началось сразу же после ее крещения. Необходимо было сохранить память и прославить первых христианских деятелей на Руси — княгиню Ольгу, крестившуюся еще в середине X в., и варяжских мучеников Федора и Иоанна, растерзанных язычниками в Киеве в 983 г. В связи с этим были составлены краткие, так называемые проложные, их жития. Развернутые же жития, построенные по нормам византийской агиографической литературы, с которой, как известно, на Руси были хорошо знакомы, появляются на Руси с середины XI в. Среди них особо выделяется целый житийный цикл, посвященный братьям Борису и Глебу, сыновьям Владимира Святославича, убитым в 1015 г. их братом Святополком, прослывшим за то на Руси Окаянным. Автором замечательного памятника древнерусской агиографии «Жития Феодосия Печерского» был летописец Нестор.

Феодосий Печерский — выдающийся церковный деятель Киевской Руси — привлекал к себе внимание самых широких кругов общества того времени. Он возглавлял расцветший при нем Киево-Печерский монастырь — один из самых крупных культурных центров Древней Руси. Его идеалы и взгляды далеко не всегда совпадали с позицией греков-митрополитов. Феодосий смело вмешивался в межкняжеские отношения, не боясь упрекнуть князя, если он считал его неправым. Неудивительно, что «Житие Феодосия» получило широкое распространение на Руси.