История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века
Шрифт:
— Этому господину я сделал вскрытие в самый раз, — объясняет Толстяк. — Согласен, я могу его прикончить, когда вернусь домой, но он будет уже не тот. Вот сейчас он готов. Пока я разговариваю, смотри, он уже начинает желать доброго вечера дамам-и-господам. Почти как женщина! Надо ею пользоваться, пока она говорит «да», потому что она тут же может сказать «нет»!
— Ты бы лучше поторопился, вместо того, чтобы болтать! — укоряет очаровательная слониха, надевая шляпу, которую ещё не успел нарисовать мой товарищ Дюбу [82] .
82
Дюбу — художник, иллюстратор нескольких книг Сан-Антонио. — Прим. пер.
Чепец,
Уж если кто и кайфует от своей живописной профессии, так это тряпичник. Мы отводим душу в его гардеробной. Берта Берюрье, примеряющая костюмы, — это церемония, достойная праздника Французского союза. Нам выпадает привилегия лицезреть её в разных видах: Диана-охотница, маркиза де Помпадур, Мария-Антуанетта, Жозефина де Боарне´, Мими Пенсон, Джоконда, дуэнья, инфанта Испанская, дофина [83] (в средневековом колпаке Гордини), Изабо де Бавьер, Маргарита Бургундская (в ней есть что-то от Нельской башни), галлийка, императрица Эжени, Диана де Пуатье, санкюлотка [84] (у неё явные наклонности), Екатерина Медичи, мадам де Ментенон, Венера и прочее, и прочее.
83
Дофина — жена наследника престола. — Прим. пер.
84
Буквально «бесштанная». — Прим. пер.
Каждый раз, когда она наряжается, Толстяк вскрикивает от восхищения. Его любовь к кашалотихе растёт на глазах. До него доходит, какие возможности скрываются в Берте, — это женщина-трансформер, и она может позволить себе всё. Он нашёл не жену — он нашёл их двадцать, тридцать, пятьдесят в одной! Опьяняюще, не так ли? Просто игра-конструктор, а не Б.Б. Вы ей цепляете на плечо какой-нибудь лоскут в виде чего-нибудь такого, и она сразу же перевоплощается.
Мой отважный плачет на свой камамбер. Он просит меня обратить внимание на формы его супруги. Он говорит, что с таким кузовом она может позволить себе всё!
Он спрашивает костюмера, не найдется ли у него глоточка божоле, потому что если не промочить горло, то даже самый знатный камамбер может превратиться в зубную пасту. Костюмер сожалеет: он вегетарианец. Берю огорчён. Он смотрит на часы: он не успеет обратить тряпичника в другую веру до закрытия ближайшей бакалейной лавки.
Между супругами Берю возникает спор: если мадам желает нарядиться в одно, то Толстяк хочет другое. Они просят меня разрешить их спор. У меня в голове рождается идея века.
— Всё что нам нужно, друзья мои, это быть оригинальными, — говорю я. — Вам обоим нужно выбрать костюмы второй степени.
— Если они тут есть, я не против, — запросто соглашается Берю. — А что означает вторая степень?
Я объясняю:
— Вы не просто нарядитесь в исторические костюмы, а больше того: Берта оденется мужчиной, а Берю — женщиной. Представляете?! Это будет гвоздь программы!
Идея им нравится. С компетентной помощью старьёвщика, которому всё больше хочется дожить свою жизнь одному, мы превращаем Берту в Дюгеклена [85] , а Берю — в Джоконду.
85
Бертран Дюгеклен — талантливый полководец, главнокомандующий (коннетабль) французскими войсками в Столетней войне против англичан. — Прим. пер.
Если бы вы их увидели, вам бы пришлось надеть железный корсет, чтобы не надорвать животы от смеха.
Старьёвщик, хоть и повидал на своем веку м…, которые косили под Наполеона, но тоже посмеивается в усы.
— А вы, месье? — спрашивает он, разглядывая меня.
Моя мечта — нарядиться самым банальным
— Ты похож на педика, — делает замечание Берю.
Но Берта прекрасно разбирается в вопросах мужественности (она считалась знатоком в неких гостиницах на Сене), и она уверяет, что я, наоборот, красив как Аполлон Бельведерский. В общем, мы готовы, и мы наконец покидаем ветерана войны с молью.
Седьмой урок:
Людовик XI. Великие изобретения. Великие открытия
Если послушать Александра-Бенуа, то мы сразу же должны сыграть «Ку-ку, а вот и мы» на дверном звонке госпожи графини. Я же ему объясняю, что суть вечеринки заключается именно в том, что она начинается вечером, ну и чтобы дождаться нужного часа, тащу своих дружков в соседнее кафе, где наше появление вызывает сенсацию. Хозяин чуть было не подавился своей вставной челюстью, когда в его лимонадное заведение ввалились сам коннетабль Дюгеклен с большущими сиськами и Джоконда с ряшкой шире вывески его бистро. В воздухе повисла тишина. Игроки в четыреста-двадцать-один, которые свирепствовали за стойкой, роняют игральные кости в свой кофе. Только слепой, как ни в чём не бывало, продолжает читать в своем углу «Унесённые ветром» на брайле. Но его пёс ошарашен.
— Как это понимать? — бормочет хозяин заведения, шаркая тапочками по направлению к нам.
Я начинаю объяснять ему фишку.
— Для меня, — бесцеременно влезает Джоконда, — бутылку божоле, с соломинкой — не хочу испачкать свой корсаж.
Дюгеклен заказывает мятный лимонад.
Клиенты приходят в себя и обступают нас со всех сторон. Возбуждение растёт. Один шофёр такси говорит, что всё прямо как в цветном фильме Сесила Б. Демилль [86] . Удивить людей — проще простого. Начинать надо с раннего детства. Вы дарите ребёнку термоядерные игрушки, и он остается равнодушным, но зато радуется какой-нибудь ложечке или штопору. Взрослые ведут себя ещё более странно. Им кажется совершенно обычным то, что люди летают в космос, или то, что американцы послали хиросимцам фотографию Риты Хейворт [87] в виде атомной бомбы. Зато если вы нарисуете себе усы жжёной пробкой, тут же соберётся толпа зевак, чтобы поглазеть на вас. Единственное изобретение, которое потрясло весь мир, — это чесучие волоски! [88] С тех пор ничего лучше не нашли, и вряд ли найдут.
86
Сесил Б. Демилль — американский продюсер, режиссёр, издатель, актёр. Известен своими историческими фильмами «Клеопатра», «Десять заповедей» и др. — Прим. пер.
87
Рита Хейворт — знаменитая голливудская актриса. — Прим. пер.
88
Волоски плода шиповника, которые ради шутки подсыпают в постель или в одежду кому-либо. — Прим. пер.
Есть женщины, которые носят на себе целое состояние из норки, чтобы на них смотрели, тогда как им было бы достаточно надеть на голову кастрюлю, и результат был бы в десять раз лучше.
После того как закусочное общество вдоволь насмотрелось на наши анахронические костюмы, оно возвращается к своим баранам. Берю цветёт в своём платье! По-своему он поразительно похож на Мону Лизу. В конце концов, Джоконда — это всего лишь наше представление о ней. Добавьте ей усы, немного красного цвета на нос, и она будет похожа на Берюрье!
— Раз уж мы располагаем временем, — шепчет Бугай, доедая свой камамбер, — расскажи нам что-нибудь ещё, Сан-А.
Я ломаюсь, но коннетабль присоединяется к просьбе Джоконды.
— Ты же нам всё равно будешь рассказывать дальше, так что лучше дать газу. К тому же, чем больше ты расскажешь в присутствии Берты, тем больше я усвою, потому что один ум хорошо, а два лучше.
Я вздыхаю и сдаюсь.
— На чём мы остановились?
Берта спешит перевести стрелку.
— На том, что Жанну д'Арк поджарили. Короля охмурила дочь Сесили Сорель.