История Французской революции. Том 2

Тьер Луи-Адольф

Сомюрская партия возмутилась. Россиньоль был честен и усерден, но не имел ни знаний, ни здоровья и, хоть и искренне преданный делу, был неспособен служить ему с пользою. Принятое решение менее раздражало его, нежели его приверженцев – Ронсена, Моморо и правительственных агентов. Последние немедленно послали в Париж жалобу на решение совета и тем выказали настроение, не дававшее повода рассчитывать на их усердную поддержку при исполнении задуманного плана. Ронсен довел свое неудовольствие до того, что прервал выдачу припасов майнцским войскам: якобы так как они переходят из Ларошельской армии в Брестскую, то отныне заботиться об их продовольствии подобает начальству последней. Гарнизон немедленно пошел в Нант, и Канкло сделал все нужные распоряжения, чтобы приступить к исполнению плана.

Проследив общий ход дел на различных театрах войны в течение августа и сентября, мы должны теперь

проследить и крупные операции, последовавшие за этими приготовлениями.

Герцог Йоркский привел под Дюнкерк 21 тысячу англичан и ганноверцев и 12 тысяч австрийцев. Маршал Фрейтаг находился в Оост-Каппеле с 10 тысячами, а принц Оранский – в Менене с 15 тысячами голландцев. Последние два корпуса назначались обсервационными. Остальных союзных войск, рассеянных вокруг Ле-Кенуа и до самого Мозеля, было около 100 тысяч. Стало быть, от 160 до 170 тысяч человек стояло вдоль этой громадной линии. Карно, начинавший управлять операциями французов, уже подметил, что задача состояла не в том, чтобы драться на всех пунктах, а в том, чтобы к месту использовать одну из групп войск на каком-нибудь определенном пункте. Поэтому он посоветовал перевести 35 тысяч человек с Мозеля и Рейна на север. Его совет приняли, но во Фландрию прибыло только 12 тысяч человек. Впрочем, и с этим подкреплением и лагерями – Гаврельским, Лилльским и Кассельским – французы могли образовать силу в 60 тысяч человек и, при раздробленности неприятеля, нанести несколько больших ударов.

Чтобы убедиться в этом, достаточно бросить взгляд на театр войны. Если проследить фландрский берег по направлению к Франции, мы сначала находим Фюрн, потом Дюнкерк. Эти два города, омываемые с одной стороны океаном, а с другой обширными болотами, могут сообщаться друг с другом лишь благодаря узкому перешейку. Герцог Йоркский, подойдя со стороны Фюрна, стал на этом перешейке, между морем и болотами. Обсервационный корпус Фрейтага между тем стал не в Фюрне, чтобы прикрыть осаждающую армию с тыла, а, напротив, довольно далеко, перед болотами и Дюнкерком, так, чтобы отрезать помощь из Франции, если бы таковая пришла. Голландцы принца Оранского, стоявшие в Менене, в трех днях пути от этого пункта, были совсем бесполезны. Если бы 60 тысяч человек быстро прошли между голландцами и Фрейтагом, они могли бы пробраться в Фюрн, в тыл герцога Йоркского, и, ловко маневрируя между тремя неприятельскими отрядами, разбить их один за другим. Для этого требовались одна плотная масса войск и большая быстрота движений. Но в то время думали только о том, чтобы идти прямо вперед и против каждого отряда выставить такой же отряд. Тем не менее некоторые члены Комитета общественного спасения задумали изложенный нами план и приказали составить один большой корпус и идти на Фюрн. Гушар понял эту мысль, но не остановился на ней и просто решил идти против Фрейтага, загнать его в тыл герцогу Йоркскому и затем стараться помешать осаде.

Пока Гушар спешил со своими приготовлениями, Дюнкерк энергично защищался. Генерал Суам с помощью молодого Гоша, который вел себя в этой осаде самым героическим образом, уже отбил несколько атак. Осаждающим нелегко было открыть траншею в песчаном грунте, под которым вода встречалась иногда на глубине не более трех футов. Флотилии, ожидаемой с Темзы для открытия бомбардировки, всё еще не было, тогда как, напротив, французская флотилия, вышедшая из Дюнкерка и ставшая вдоль берега, беспокоила осаждающих, теснившихся на узком перешейке, лишенных приличной воды для питья и подвергавшихся всякого рода опасностям.

Наступил подходящий момент, чтобы поспешить и нанести решительный удар. Дело было в последних числах августа. Согласно обычаям старинной тактики Гушар начал с ложной атаки против Менена, которая стоила много крови и ни к чему не привела. Подняв предварительную тревогу, он пошел несколькими дорогами к линии Изера; эта маленькая речка отделяла его от обсервационного корпуса Фрейтага. Вместо того чтобы стать между этим корпусом и осаждавшими войсками, Гушар поручил Гедувилю идти на Русбрюгге, чтобы только не давать Фрейтагу спокойно отступить в Фюрн, сам же двинулся против него, отправившись через Уткерк, Эрзель и Бамбек. Фрейтаг расставил свой корпус по довольно длинной линии, и при первом напоре Гушара рядом с Фрейтагом оказалась только часть корпуса. Он защищался, но после довольно горячего сражения был вынужден перейти Изер обратно и отступить на Бамбек, а потом на Кийм. Отступая таким образом, он оставлял оба свои крыла в большой опасности, дивизия Вальмодена оказалась справа от него, а Гедувиль угрожал его собственному отступлению.

Фрейтаг решил в тот же день опять двинуться вперед и взять Рекспоэд, чтобы соединиться с дивизией Вальмодена. Он

приходит в Рекспоэд в ту самую минуту, когда туда вступают французы. Завязывается жаркий бой: Фрейтаг, раненый, попадает в плен. Между тем наступает вечер. Гушар, опасаясь ночной атаки, уходит из деревни, оставив в ней три батальона. В это самое время подходит Вальмоден, спасавший свою дивизию, и решает напасть на Рекспоэд, чтобы пробиться. Среди ночи опять завязывается кровопролитный бой. Вальмоден пробивается, освобождает Фрейтага, и французы всей массой отступают в деревню Ондскот. Эту деревню, стоявшую на краю болота и на дороге к Фюрну, нельзя было миновать, отступая к этому последнему городу. Гушар уже отказался от главной мысли – маневрировать в сторону Фюрна между осадным и обсервационным корпусами; стало быть, ему приходилось только напирать на Фрейтага и атаковать Ондскот.

Весь день 7 сентября прошел в наблюдении за неприятельскими позициями, защищаемыми очень сильной артиллерией, и 8-го числа решили начать главное наступление. С утра французская армия строится в атаку. Правое крыло под начальством Гедувиля растягивается от Кийма до Беверена; центр, которым командовал Журдан, идет прямо на Ондскот; левое крыло атакует между Киймом и каналом Фюрна. Сражение завязывается в подлеске, закрывающем центр. С той и другой стороны самые крупные силы направлены на одну точку. Французы несколько раз возобновляют атаку и наконец завладевают неприятельскими позициями. Пока центр побеждает, правое крыло приступом берет укрепления, и неприятель решается отступить к Фюрну.

В то время как эти события происходили при Ондскоте, гарнизон Дюнкерка под предводительством Гоша совершил энергичную вылазку и подверг осаждающих большой опасности. На другой день после сражения последние собрали военный совет. Чувствуя, что опасность грозит им с тыла, и всё еще не видя обещанной флотилии, они решили снять осаду и удалиться в Фюрн, куда только что пришел Фрейтаг.

Последнее сражение дало название всей этой операции, и победа при Ондскоте стала спасением Дюнкерка. Действительно, этой победой прерывался длинный ряд неудач и поражений на севере, наносился урон англичанам и расстраивалась их заветная мечта, Республика спасалась от самого чувствительного удара, а Франция приободрялась.

Победа при Ондскоте вызвала в Париже неимоверную радость, воодушевила молодежь и внушила надежду на успех принятых энергичных мер. Неудачи не страшны, когда к ним примешиваются и удачи, возвращая побежденным мужество и надежду. Чередование тех и других только усиливает энергию и доводит пылкость сопротивления до экзальтации.

Пока герцог Йоркский шел к Дюнкерку, принц Кобургский решил совершить атаку на Ле-Кенуа. Этот город не имел никаких средств к обороне, и Кобург подошел к нему совсем близко. Комитет общественного спасения, не забывая и эту часть границы, немедленно приказал двинуть колонны из Ландреси, Камбре и Мобёжа. К несчастью, эти колонны не могли действовать одновременно: одна оказалась запертой в Ландреси; другая была окружена на равнине при Авене, выстроилась в каре и была разбита после упорного сопротивления. Наконец, 11 сентября Ле-Кенуа капитулировал. Эта утрата была не столь важной рядом с освобождением Дюнкерка, но примешивала к радости некоторую горечь.

Гушар, принудив герцога Йоркского сосредоточиться в Фюрне с Фрейтагом, не мог предпринять на этом пункте больше ничего блистательного. Ему оставалось только кинуться с равными силами на более закаленных солдат. В таком положении самым лучшим было напасть на голландцев, несколькими отрядами рассеянных вокруг. Осторожно приступая к делу, Гушар приказал Лилльскому лагерю совершить вылазку на Менен, сам же собирался действовать против города Ипра.

Схватки на аванпостах продолжались два дня. Та и другая сторона вели себя очень храбро, но не очень умно. Принц Оранский, хоть и теснимый со всех сторон, лишившись своих аванпостов, упорно защищался, потому что узнал о сдаче Ле-Кенуа и приближении генерала Больё, который шел к нему на помощь. Наконец, 13-го числа он вынужден был очистить Менен, потеряв в эти дни от двух до трех тысяч человек и сорок орудий. Хотя французская армия и не извлекла из своего положения той выгоды, какую из него можно было извлечь, и вопреки инструкциям комитета действовала слишком раздробленными силами, однако она заняла Менен, 16-го числа покинула его и пошла на Куртре. В Биссегеме французам встретился Больё. Началось сражение, и все выгоды оказались на стороне французов; но внезапное появление отряда кавалерии посеяло страх, лишенный всякого основания. Солдаты развернулись и отступили в Менен, но и там не прекратили это непостижимое бегство. Паника сообщилась всем лагерям, всем постам, и вся армия спаслась под пушками Лилля.