История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума
Шрифт:
Причин для беспокойства у Розенбаума было более чем достаточно. И главное состояло в том, что рвалась его связь с германской разведкой. Впрочем, об этом следует сказать особо и в четкой хронологической последовательности. В 1913 году начальник Киевского ГЖУ генерал Новицкий давал званый вечер, на котором присутствовали представители всех иностранных учреждений в Киеве, в том числе и германский консул барон фон Геринг. На этом вечере агент охранки Розенбаум выступал в роли светского кавалера фон Розенбаума. Тогда же и состоялось знакомство двух немцев. В ходе непродолжительного общения консул пригласил зайти молодого человека к нему в ближайшее время на прием. На следующий день запланированная встреча состоялась. В ходе беседы Розенбаум признался, что служит в охранке, что консула совсем не удивило, и он тут же предложил ему как немцу работать на пользу Германии: собирать необходимые сведения о российских воинских частях и вооружении, обещая хорошо эту деятельность оплачивать. И тут же в подтверждение сказанному выдал ему одну тысячу марок. В последующем ежемесячно Розенбаум получал уже по две тысячи. После согласия работать на германскую военную разведку фон Геринг, номинально считавшийся консулом, а реально являвшийся офицером генерального штаба, связал Розенбаума с Германом Карловичем Кункелем, работавшим в то
Работая по протекции охранки на «Проводнике» и выполняя ее задания в порту и университете, Розенбаум одновременно служил и немцам, встречаясь по делам разведки с Кункелем в его рабочем кабинете — главном отделении фирмы. Иногда такие встречи проходили на квартире директора, что располагалась на Французском бульваре, или на собственной вилле на берегу моря. Информация, передаваемая агентом, касалась мест дислокации артиллерийских частей Одесского военного округа, об их организации, о разделении по классу орудий, численном составе батарей и местном командном составе от командира батареи и выше. Особенно немцев интересовала береговая артиллерия. Все задания, даваемые Кункелем агенту, походили одно на другое и касались лишь различных родов оружия. Так как генеральный штаб в Петербурге издавал так называемые дислокационные книжки, в которых, кроме названия полка, указывались места его стоянки, иногда в них имелось описание формы одежды каждого из них, а книжки эти рассылались по штабам военных округов, где их так же, как топографические карты, имели право приобретать лишь офицеры по представлении удостоверения, то Розенбауму было поручено добыть эти книжки и карты. Все полученные задания агентом были выполнены. На этой работе прошел весь 1913 год. Часто из-за малейшей неточности агенту приходилось вновь и вновь возвращаться к выполненной работе. По словам Розенбаума, сказанным им спустя тридцать лет, «Кункель, будучи в общежитии «джентльменом» в полном смысле этого слова, в делах, касающихся разведки, был очень строг, требователен и пунктуален».
С началом войны барон Вилленгероде и Кункель чувствовали себя вполне свободно и оставались на своих местах. Более того, от Розенбаума как прапорщика запаса, призванного в 64-ю арт-бригаду, они требовали сведений о назначении отправляемых на фронт частей.
Однако уже в конце ноября 1 91 4 года деятельности германского шпионского центра в Одессе был положен конец. В фондах начальника Гродненского губернского жандармского управления (Национальный исторический архив Беларуси в г. Гродно, ф.366, оп.1, д.465, лл.2170–2171) имеется документ, отражающий последние дни фирмы «Проводник» и ее связи в Гродненской губернии: «Следствием по делу фирмы «Проводник» в Одессе выявлена причастность служащего ее Густава Эккерта к преступной военношпионской деятельности. Обыск и арест его обеспокоили директора Одесского отделения фирмы Германа Карловича Кункеля, который на следующий день после ареста Эккера, запершись у себя в кабинете, сжег хранившиеся у него секретные документы. По полученным агентурным сведениям, Кункель пользовался услугами разъездных агентов». На основании этой информации начальник Гродненского ГЖУ полковник Н.И.Шамшев предписал 17 декабря 1914 года своим подчиненным выявить: «имеются ли отделения фирмы «Проводник» в Гродненской губернии, а также — кто в них служит и имеются ли у них связи с Гродненской крепостью?». По результатам проведенной работы в число подозрительных лиц попали следующие сотрудники Гродненского филиала фирмы «Проводник»: Юлий-Роберт Вевер (заведующий филиалом), Готфрид Якобсон (бухгалтер), Иона Хозе (помощник бухгалтера), Фейга Лихтенштейн (конторщица), Петр Васильевич Васильев (артельщик), Семен Николаевич Котляров (механик), Лея Кантор (приказчица), Стефания Франчук (приказчица), Николай Алексеевич Сухих (ученик механика), Павел Николаевич Детченя (ученик механика). Все они имели сношения со служащими Гродненского крепостного гаража, но никаких компрометирующих их сведений тогда обнаружено не было.
С отправкой на фронт контакты Розенбаума с германской разведкой прервались до 1918 года. Во время работы в Германском центральном хозяйственном управлении в Киеве Розенбаум опять оказался в поле зрения германской разведки. Поводом для восстановления контактов стало следующее. В августе 1918 года, будучи в служебной командировке, он встретился в поезде со своим давним знакомым, бывшим офицером Казачьей конной батареи есаулом Александром Чулошниковым, служившим у гетмана Павла Скоропадского и работавшего на добровольческую армию генерала Деникина. От него стало известно, что в условиях оккупации гетмановской Украины германскими войсками генерала Эйхгорна деникинский генерал Кирпичев формирует свою армию на этой территории с согласия и гетмана, и германских властей. Прибыв после этой встречи в Киев, ревизор сразу же направился к лейтенанту фон Фитцу — адъютанту генерала Шиллера. Войдя в его кабинет, он спросил лейтенанта, знает ли он что-либо о действиях генерала Кирпичева, на что тот ответил утвердительно. После этого Розенбаум передал ему то, что услыхал от Чулошникова. На это фон Фитц ответил, что германское командование здесь заинтересовано в успехе генерала Кирпичева, так как ему чрезвычайно важно усилить Добровольческую армию Деникина в связи с событиями, разворачивающимися в Донбассе. Об этом разговоре Фитц доложил Шиллеру, так что, когда Розенбаум явился к последнему по делам сахарного транзита, то генерал дал ему поручение-приказание: в районах своего объезда сахарных заводов встретиться с эмиссарами ю. Южно-русской Добровольческой армии и получить от них сведения, касающиеся их работы. При этом разговоре присутствовал лейтенант фон Фитц, тут же при Розенбауме напомнивший генералу, что Розенбаум уже работал с германской разведкой, на что генерал ответил: «Тем лучше».
После этого разговора Розенбаум при объезде заводов стал активно заниматься поисками информации о формировании нового отдела Добровольческой армии Деникина. Первым делом он заехал в Винницу, где жили его знакомые — семейство Жалковс-ких. Глава семейства Дмитрий Васильевич был преподавателем немецкого языка в реальном училище, жена его Мария Емельяновна в дореволюционное время являлась активной деятельницей в «Союзе русского народа». Рассчитывая на ее патриотические настроения, Розенбаум решил, что от этой дамы кое-что можно узнать о добровольцах. Его
При посещении Бершадского сахарного завода ревизор повстречался со своими знакомыми еще со студенческих времен — Левицким Иосифом Иосифовичем и его женой Марией Антоновной, урожденной Пржебыловской. В это время супруги по заданию польской контрразведки (дефензивы) уже работали на Украине при гетманской власти, а потому владели кое-какой информацией, и ею не преминул воспользоваться их старый приятель. Все сведения о комплектовании Добровольческих отрядов незамедлительно шли через Фитца к Шиллеру. Данная работа проходила достаточно успешно. В Одессе в эти формирования вступали почти все, способные носить оружие. Местные немецкие колонисты составили соединение в несколько десятков тысяч, командование которым принял на себя бывший русский артиллерист немецкого происхождения генерал фон Шелль. Снабжением этих отрядов оружием занимались генерал Кирпичев и есаул Чулошников, имевшие в этом деле полномочия и помощь, как от гетманского правительства, так и от германского командования. В ходе общения с эмиссарами Деникина Розенбаума неоднократно приглашали записаться в формировавшиеся отряды, но он постоянно отвечал отказом, полагая, что служба у немцев вернее и спокойнее, а главное, ему не хотелось подставлять свою голову под пули, хотя в то время он еще рассчитывал на то, что окончательный перевес будет на стороне добровольцев, если они будут действовать в тесном союзе с Германией. На деле же все оказалось иначе, и ему пришлось приноравливаться к новым порядкам. Связь с германской разведкой опять оказалась прерванной.
Глава IV. ПОБЕГ С КРАСНОЙ ДНЕПРОВСКОЙ ФЛОТИЛИИ И ДЕНИКИНСКОЕ ПЛЕНЕНИЕ
После оставления в конце ноября — начале декабря 1918 года германскими войсками Киева отряды формирующегося отдела Добровольческой армии, а также дезорганизованные и малочисленные войска гетмана Скоропадского на подступах к городу, под Фастовым, Мотовиловской и Бояркой, терпели поражение за поражением, и вскоре, 14 декабря, в Киев вошел Петлюра. В итоге всего этого Скоропадский бежал в Германию, Кирпичев в Крым; отряды Южно-русской Добровольческой армии были частью разбиты, частью пленены, значительное количество добровольцев ушло в Крым, некоторые из них остались в подполье на Украине. В это время Розенбаум жил у своего тестя Ивана Васильевича Нечипо-ренко, работавшего машинистом на частном буксирном пароходе купцов Лапотицких «Нева». В сложившейся ситуации он вспомнил о своем флотском прошлом и по совету тестя стал готовиться к экзамену на право судовождения при Киевском речном училище. Иван Васильевич в этом деле оказал зятю большую помощь, переговорив на сей счет со своим знакомым директором училища Станиславом Леоновичем Билли. В феврале 1 91 9 года Розенбаум сдал экзамены на право вождения речных судов и по протекции Билли был принят помощником капитана на пароход бывшего водного округа путей сообщения «Остер», который в марте, в связи с приходом в Киев Советской власти, вместе со своей командой был введен в состав Днепровской Красной флотилии под командованием В.А.Полупанова. Так агент двух разведок оказался на советской службе. Недели через две после этого Полупанов снял с должности капитана парохода Михаила Александровича Розенбаума (это был просто однофамилец — В.Ч.) и назначил на его место нашего героя, тотчас же приказав позаботиться об установке на «Остере» радиотелефона, поскольку он переходил в распоряжение штаба флотилии.
Когда в августе 1919 года Киев был взят Деникиным, Красная флотилия вместе с войсками большевиков вынуждена была отступать по направлению на Гомель. Вместе с флотилией уходил и «Остер». Вот как описывал позднее свое тогдашнее состояние его начинающий капитан: «По дороге я остро почувствовал неудержимую тоску по оставляемому Киеву. В то же время я не терял надежды на будущие успехи Добровольческой армии и тем самым на неминуемое возрождение старой царской России, что было кульминационным пунктом моих мечтаний». Судя по всему, подобными же настроениямии была охвачена и верхушка команды: помощник капитана Яков Краснокутский, рулевой Линников и боцман Головко, ибо они тотчас же откликнулись на намек Розенбаума не идти с красными, а бежать с парохода при первом удобном случае. Такой случай преставился в первую же ночь после обмена мнений по данному поводу.
Около 11 часов вечера «Остер» подошел к пристани «Глебовка», а так как на нем иссякал запас дров для пароходной машины, то с разрешения помощника командующего флотилией в экстренном порядке началась их дозагрузка. Темная августовская ночь оказалась вполне удобной для осуществления задуманного. По команде капитана заговорщики тихонько и по одному, пользуясь шумной увлеченностью команды погрузкой, под прикрытием штабелей дров стали пробираться к находящемуся неподалеку лесу на болоте. Собравшись вместе и спрятавшись, беглецы решили переждать здесь отход парохода. Через час послышался первый гудок парохода, означавший окончание погрузки. Вслед за ними зазвучали тревожные ночные свистки, что, как догадались беглецы, означало начало их поиска. Они спешным порядком углубились в лес, наткнулись на болото, где провели несколько часов по пояс в болотной жиже. Убедившись, что погони нет, а пароход ушел вверх по реке, беглецы во главе со знавшим эту местность Линниковым пошли через чащобу и болота в село Глебовну, которое находилось от пристани на расстоянии 13–15 верст. Здесь остановились у знакомого рулевого Линникова — священника местной церкви, который накормил моряков и обеспечил им ночлег. Помог батюшка и в поиске у рыбаков старого баркаса, который
общими усилиями удалось за пару дней наскоро законопатить. На третий день, попрощавшись со священником, беглецы отошли самоплавом вниз по течению в сторону Киева.
Прибыв в Киев, все разошлись по своим домам, а Розенбаум отправился к тестю, чтобы получить приют, а главное, с целью сориентироваться в происходящем в городе. На следующий день, написав рапорт на имя командующего деникинской Днепровской флотилией, он отправился в штаб таковой просить о предоставлении ему службы. Принял его флаг-офицер флотилии, и когда проситель, помимо устного рассказа о своих похождениях в последние дни, подал еще и рапорт о численности Красной флотилии, то он предложил подателю сего явиться в штаб к командующему вечером того же дня, около девяти часов. При этом рапорт офицер оставил у себя для передачи по назначению.