История инакомыслия в СССР
Шрифт:
Положение в стране, создавшееся в результате новой карательной политики, Анатолий Марченко в последнем слове на суде охарактеризовал как гражданскую войну правителей против народа. [376]
* * *Похоже, план «усмирения», начавшегося в конце 1979 г., был рассчитан на 2 года. На это указывает необычная статья зам. председателя КГБ Семена Цвигуна в журнале «Коммунист» за сентябрь 1981 г. Цвигун как бы отчитывается, что
«…маскировавшиеся под»правозащитников" и «поборников демократии» антиобщественные элементы ныне разоблачены и обезврежены". [377]
Разумеется, «разоблачать» эти «элементы» не было нужды -
По замыслу 1977 г. (см. стр. 257) предполагалось, что для прекращения независимой общественной деятельности в СССР достаточно выслать из Москвы Сахарова и арестовать 50 наиболее активных диссидентов. К 1982 г. в заключении оказались почти столько членов Хельсинкских групп (47 человек), а с принужденными к эмиграции - более 50. Общий же итог арестов за 1979-1981 гг. был в 10 раз больше, чем намечалось в 1977 г. для полного избавления от инакомыслия. Эти 500, как и было задумано, - самые уважаемые, самые активные: члены правозащитных ассоциаций; издатели информационных и публицистических периодических самиздатских журналов; авторы смелых самиздатских произведений; кто передавал информацию о беззакониях из разных мест московским правозащитникам, и те, кто передавал эту информацию на Запад.
Цвигун утверждает в своей статье, что эти репрессии принесли результат, на который рассчитывали их организаторы: правозащитное движение более не существует. Это утверждение можно принять лишь с очень существенной корректировкой: вследствие обрушившихся на него репрессий правозащитное движение перестало существовать в том виде, каким оно было в 1976-1979 гг.
Тогда его опорными пунктами были открытые ассоциации, затем разрушенные репрессиями. Более того, к 1982 г. перестал существовать в прежнем виде тот московский круг, который был зародышем правозащитного движения и стал его ядром в 1970-е годы - его тоже разрушили аресты и выталкивания в эмиграцию.
До начала 80-х годов этот круг ведущих деятелей правозащитного движения, спаянных многолетней совместной работой, представлял правозащитное движение перед своими соотечественниками и перед всем миром, хранил его дух и традиции, обеспечивал преемственность его опыта. Разрушение этого круга - болезненно чувствительная потеря не только для движения за права человека, но для всех течений инакомыслия в Советском Союзе, так как именно этот круг способствовал их консолидации, его влияние помогло им сплотиться под хельсинкским флагом и приобрести международную известность. К 1982 г. этот круг перестал существовать как целое, сохранились лишь его осколки.
Говоря о состоянии правозащитного движения в начале 80-х годов в военных терминах, - армия осталась без генералов и даже без офицеров. Разгром такой армии неминуем. Но военная терминология не применима к правозащитникам. Они не солдаты, а Сахаров и его друзья - не генералитет. Никто из них никому ничего не приказывал, никогда никем не руководил. Что и как делать, каждый решал сам за себя - что он может, а что выше его сил (не только в смысле способностей, но и в смысле готовности к самопожертвованию). Так было на протяжении всей истории правозащитного движения, и именно поэтому удаление из Москвы его ведущих деятелей не прервало правозащитной работы.
Критики правозащитного движения часто указывали как на его основной недостаток на отсутствие организационных рамок и структуры подчинения. В годы активизации движения это действительно отрицательно сказывалось на его возможностях. Но при разгроме ядра именно это сделало движение неистребимым и при снижении активности работы все-таки обеспечило выполнение его функций.
Продолжала выходить «Хроника текущих событий». В феврале 1981 г. при подготовке 59-го выпуска на обыске у Леонида Вуля (32
К концу 1983 г. вышли 64 выпуска «Хроники текущих событий». Однако оперативность этого издания снизилась еще до арестов 1980 г., из-за все увеличивающегося объема информации, поступавшей в редакцию и неподъемного для нее в тех условиях, в которых приходится работать. Это породило в добавление к «Хронике» еще два информационных звена. Появился Бюллетень «В» - видимо, первая буква от слова «Вести». Этот бюллетень формировался два-три раза в месяц из поступавших «сырых» новостей. Он печатался всего в нескольких экземплярах - не для широкого распространения, а для тех, кто сам занимается сбором и обработкой информации о положении с правами человека в СССР. Это было как бы подсобное издание. Ответственность за Бюллетень «В» взял на себя на суде Иван Ковалев - он заявил, что он является его создателем. Лишь начиная с января 1983 г., с № 94/95, Бюллетень «В» был открыт для распространения.
В феврале был арестован бывший политзаключенный Сергей Григорьянц, его подозревали в выпуске Бюллетеня «В». Григорьянц был осужден на 10 лет лагеря. В мае, в выпуске № 105, редакция заявила о прекращении Бюллетеня «В». Этого добились тем же способом, что и в 1972 г. по отношению к «Хронике»: под угрозой ареста подозреваемых в близости к редакции, если выпуск бюллетеня не будет прекращен. [379] Однако, начиная с конца 1978 г., параллельно «Хронике» и Бюллетеню «В» стали выходить «Вести из СССР». [380] Это информационный листок на 6-8 машинописных страницах, выходящий два раза в месяц. Информация в «Вести» поступает из тех же источников, что и в «Хронику», но составляются «Вести» не в СССР, а за рубежом. Осуществляет это издание Кронид Любарский, эмигрировавший участник правозащитного движения, бывший политзаключенный. Этот способ придуман не правозащитниками. Как известно, первая неподцензурная русская газета выходила в Лондоне (я имею в виду «Колокол» А. Герцена, издававшийся в 1857-1867 гг.).
Благодаря введению в информационную сеть «Вестей из СССР» сообщения правозащитников стали поступать в оборот гораздо оперативнее, чем когда бы то ни было ранее. Начальные звенья этой цепи - сбор информации на местах и передача ее в Москву, а затем на Запад, несмотря на аресты не были утрачены - вернее, они многократно восстанавливаются, затягивая созданные арестами лакуны. В 60-м выпуске «Хроники» содержится информация более чем из 90 пунктов, в 62-м - из 142, там названы 756 фамилий. В 63-м выпуске - информация из 141 пункта, названа 1141 фамилия. Чтобы вся эта информация была собрана, обработана и издана, трудилось немало людей, и каждый вверял свою судьбу тем, с кем сотрудничал над созданием «Хроники», каждый рисковал своим благополучием и свободой.
Продолжалась работа Фонда помощи политзаключенным, хотя его сотрудники тоже находились под постоянным давлением. С момента создания Фонда (см. стр. 314) сменилось несколько его распорядителей. Александр Гинзбург в феврале 1977 г. перед арестом назвал своих преемников: Мальва Ланда, Татьяна Ходорович и Кронид Любарский. К концу 1977 г. Любарский и Ходорович оказались в эмиграции, их сменила жена Гинзбурга Ирина Жолковская. После ее эмиграции в феврале 1980 г. (в связи с освобождением Гинзбурга в числе пяти политзэков, обмененных правительством США на двух советских шпионов) единственным распорядителем Фонда стал Сергей Ходорович. Он был арестован в апреле 1983 г., и его заменил Андрей Кистяковский, вскоре смененный на этом посту Борисом Михайловым. [381]