История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I
Шрифт:
На Вену известие о присоединении Генуи произвело еще более решительное впечатление, внезапно выведя ее не из затруднительного положения, а из долгих сомнений и приступов осторожности. Там уже давно понимали, что Наполеон желает забрать себе всю Италию, и не могли смириться и оставить ее, не дав ему последний бой с храбростью отчаяния. Но австрийские финансы пребывали в плачевном состоянии; ужасающий неурожай поразил и Верхнюю и Нижнюю Австрию, Богемию, Моравию, Венгрию. В Вене хлеб был так дорог, что население столицы, обыкновенно кроткое и послушное, дошло до разграбления лавок нескольких булочников. В такой ситуации еще долго сомневались бы, прежде чем ввергнуть себя в расходы на третью фазу войны со столь устрашающим противником, как Наполеон; но при известии о присоединении Генуи и создании княжества Луккского все колебания прекратились тотчас. Решение биться было принято немедленно. Депеши, отправленные в Петербург, объявили
Австрия незамедлительно подписала свое присоединение к договору о коалиции. России поручались переговоры с Англией, чтобы обеспечить Австрию по возможности наибольшей суммой субсидии. Попросили и получили на первые расходы по вступлению в кампанию один миллион фунтов стерлингов (25 миллионов франков) и единовременную выплату половины годовой субсидии, то есть еще два миллиона фунтов стерлингов. Винцингероде и князь Шварценберг 16 июля обсудили и постановили план кампании. Десять тысяч русских и несколько тысяч албанцев, доставленных в нужное время в Неаполь, подготовят там движение в нижнюю Италию, в то время как 100 тысяч австрийцев выдвинутся к Ломбардии. Великая австрийская армия, при поддержке русской, численностью по меньшей мере в 60 тысяч человек, вступившей через Галицию, будет действовать в Баварии;
армия русских в 80 тысяч человек выдвинется к Пруссии;
еще одна русская армия, а также английская, ганноверская и шведская, соединившись в Шведской Померании, двинутся на Ганновер. Русские, наконец, будут располагать значительными резервами, чтобы перенести их туда, куда окажется необходимым. Англичане произведут высадки в наиболее уязвимых пунктах империи, как только Наполеон рассредоточит свои армии, собранные на океанском побережье. Было решено, что войска, которые собирались прийти на помощь Австрии, будут готовы выступить до осени текущего года, чтобы помешать Наполеону воспользоваться зимой для уничтожения австрийской армии.
Кроме того, договорились, что венский двор, продолжая действовать в глубочайшей тайне, будет отрицать свои военные приготовления, вооружаясь при этом активнее прежнего; а затем, когда скрывать их будет более невозможно, заговорит о переговорах для себя и возобновлении переговоров, оставленных Новосильцевым, для России. И опять собирались отрицать всякую связь с Англией и переговариваться лишь о континенте. Всё поведение Австрии характеризовала лживость, обыкновенно присущая слабости.
Пруссию снедала жестокая тревога. Она предчувствовала, не разгадав полностью, решение начинать войну и оборонялась от каких-либо обязательств, говоря России, что слишком открыта для ударов Наполеона, а Наполеону, вновь предложившему ей союз, что слишком открыта для ударов русских.
Застров возвратился из Петербурга после неприятной и безрезультатной миссии. Неожиданное обстоятельство едва не привело к внезапному раскрытию коалиции и необходимости для Пруссии принять решение. После того как заключенный Англией и Швецией договор о субсидиях обеспечил коалиции содействие этого безумного королевства, Штральзунд наполнился войсками. Мы знаем, что этот город был последним пристанищем Швеции на севере Германии. Наполеон почувствовал, по некоторым донесениям дипломатических агентов, что там что-то подготавливалось, и предупредил прусского короля, попросив присмотреть за нейтралитетом севера Германии, предметом всех его забот, и добавив, что он при первой же опасности со стороны Штральзунда вышлет в Ганновер еще тридцать тысяч человек. Этих немногих слов хватило, чтобы обеспокоить короля Пруссии, который тотчас уведомил короля Швеции о необходимости прекратить военные приготовления в Шведской Померании. Король Швеции, чувствуя поддержку, отвечал королю Пруссии, что он сам у себя хозяин, что проводит военные приготовления, какие считает нужными для своей безопасности, и что, если Пруссия желает стеснять его свободу, он рассчитывает на короля Англии и императора России, своих союзников, которые помогут ему заставить уважать независимость его государств. Не ограничившись сей неучтивостью, он отослал королю Фридриху-Вильгельму прусские награды, сказав, что не хочет более носить их после того, как прусский монарх пожаловал их жесточайшему врагу Европы.
Оскорбление глубоко задело Фридриха-Вильгельма, который, при всей его осторожности, отомстил бы за него, если бы Россия, тотчас вмешавшись, не объявила Пруссии, что территория Шведской Померании находится под ее защитой и должна оставаться неприкосновенной. Такого рода запрет заставил Пруссию глубоко задуматься и жестоко ее унизил. Она приняла решение не отвечать, ограничившись высылкой шведского министра, и велела передать Наполеону, что не может отвечать за события, происходящие в Ганновере, но всё же гарантирует, что прусская
Итак, тучи сгущались со всех сторон, и самым видимым образом даже для непроницательного глаза. Отовсюду приходили донесения о военных сборах – во Фриуле, в Тироле, в Верхней Австрии. Сообщали не просто о сосредоточениях войск, но об организации специальных армий, что было гораздо более знаменательно. Кавалерия, конная и многочисленная обозная артиллерия стягивались на берега Эча, повсюду обустраивались значительные склады, через Пьяве и Тальяменто перебрасывались мосты, оборонительные сооружения возводились в лагунах Венеции, – всё это не оставляло более сомнений. Австрия продолжала с беспримерной лживостью всё отрицать, признавая только некоторые предосторожности в венецианских землях, объясняемые скоплением французских войск в Италии. Что до обмена великими наградами, о котором ее спрашивали, она отказалась от него под различными предлогами.
Вот по поводу всех этих обстоятельств Наполеону и надлежало принять решение в те немногие дни, которые ему оставалось провести в Фонтенбло и в Сен-Клу, прежде отбытия в Булонь. Нужно было решаться либо на высадку либо на сокрушительный поход против континентальных держав. Одиннадцатого июля, в самый день его приезда в Фонтенбло, туда прибыл и Камбасерес и принялся толковать о насущных делах. Он был напуган состоянием континента, разительными симптомами близящейся войны и не без основания считал присоединения, произведенные в Италии, вероятной причиной разрыва. В таком положении он не мог объяснить себе, как Наполеон оставит Италию и Францию под ударами коалиции, чтобы наброситься на Англию. Наполеон, исполненный уверенности и страстно желая осуществления своего обширного морского плана, секрет которого он не раскрыл полностью даже Камбасересу, не затруднился ни одним из его возражений. По его мнению, завладение Генуей и Луккой России не касается, ибо на Италию ее влияние не распространяется. Этот двор должен быть счастлив уж тем, что у него не требуют отчета о его действиях в Грузии, Персии и даже в Турции. Российский двор позволил втянуть себя в английскую политику и, по всей видимости, входит в коалицию с Англией; Новосильцев – всего лишь английский комиссар, которого хотели к Наполеону подослать, но которого он и принял бы соответственно. Совершенно очевидно, что Россия и Англия тесно сошлись, но эти две державы ничего не могут без Австрии, без ее армий и без ее территории, а Австрия, с ее извечным глубоким страхом перед Францией, еще какое-то время будет колебаться, прежде чем даст окончательно себя вовлечь. В любом случае, она не успеет подготовиться так скоро, чтобы помешать экспедиции в Англию. Для осуществления экспедиции хватит и нескольких дней, а как только Наполеон перейдет море, все коалиции будут уничтожены одним ударом; рука Австрии, замахнувшаяся на Францию, падет в тот же миг. «Доверьтесь мне, – сказал он Камбасересу, – доверьтесь тому, что я делаю. Я удивлю мир величием и быстротой моих ударов!»
Затем он отдал несколько распоряжений относительно Италии и рейнской границы. Евгению, оставшемуся в Милане, и маршалу Журдану Наполеон приказал начинать заготовку продовольствия на местах, собирать полевую артиллерию, закупать тягловых лошадей и формировать склады. Войска, принимавшие участие в парадах в Маренго и Кастильоне, он повелел подвести к Эчу. В окрестностях Пескары уже некоторое время располагалась резервная дивизия для поддержки, в случае необходимости, генерала Сен-Сира. Этому генералу Наполеон приказал следить за событиями и, если он узнает о малейшем поползновении русских или англичан на какой-нибудь пункт Калабрии, передвинуться из Тарентского залива прямо в Неаполь, выкинуть двор в море и завладеть королевством.
На Рейн Наполеон направил тяжелую кавалерию, не предназначенную для высадки в Англии, и послал туда же полки, не включенные в экспедицию. В Меце, Страсбурге и Майнце он приказал начать формирование полевой артиллерии.
Затем он отдал последние распоряжения Талейрану относительно дипломатических дел. При поступлении новых сведений о военных приготовлениях Австрии следовало ставить на вид венскому двору, уличать его в злонамеренности и заставить его трепетать последствий его поведения. На сей раз он погибнет и ему не будет пощады, если из-за него придется прервать экспедицию в Англию. Что до Пруссии, с ней уже давно велась беседа о Ганновере. Нужно воспользоваться случаем и прощупать ее на предмет сего ценного приобретения, чтобы пробудить ее известное честолюбие. И если она ухватится за наживку, тотчас отдать ей ее, при условии союза с Францией, заключенного без промедления и публично провозглашенного. Наполеон верил, что если он получит такого союзника, Австрия оцепенеет от страха и утихнет на много лет. В любом случае, он верил, что он гораздо лучше продвинет дела между Булонью и Дувром, чем самые искусные и удачливые переговорщики в глубине Европы.