История крестовых походов
Шрифт:
Говоря о подобных мотивах, двигавших на Восток феодалов различных градаций, мы, конечно, не станем отрицать, что среди них попадались люди бескорыстные, преданные христианской вере, которые были ею воодушевлены и действовали во имя Божие. Такие верующие (иногда даже до фанатизма) особенно часто встречались в ранних крестовых походах, пока идея была свежа. В качестве примера обычно приводится один из вождей Первого Крестового похода, Готфрид Бульонский, «рыцарь без страха и упрека». Действительно, Готфрид неоднократно проявлял себя как идейный крестоносец; он ни разу не был замешан в мелких распрях князей, ни разу не воспользовался своим положением для личных целей. Мишо считает таким же «идейным» Танкреда, но здесь с ним согласны далеко не все позднейшие историки.
Наряду с баронами и рыцарями в Крестовых походах приняли участие и города, в первую очередь торговые центры Северной Италии. Стремясь к расширению арены своих действий, богатый патрициат Венеции и Генуи понял, какие огромные выгоды сулило
Но если нетрудно понять причины участия в походах крупных феодалов, рыцарей и богатых горожан, то на первый взгляд совершенно непонятно, что руководило несметными толпами простых людей, прежде всего крестьян, которые приняли такое широкое участие в движении, прежде всего в Первом крестовом походе. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо более пристально взглянуть на жизнь крестьянина к концу XI столетия.
Отмеченный нами общий подъем производства и рост товарного хозяйства имели и свою оборотную сторону: ею оказалось социальное расслоение, которое началось в деревне. Многие феодалы, втянутые в товарно-денежные отношения с целью получения продукта, который можно было реализовать на рынке, резко усилили эксплуатацию крепостных. В результате множество крестьян разорялось, теряло последнее, обращалось в нищих. Этот процесс усугублялся местными голодовками и связанными с ними эпидемиями, которые прокатились по Западной Европе в конце XI века. Вот, к примеру, обстановка в течение восьми лет, предшествующих Первому крестовому походу, засвидетельствованная в хрониках того времени.
1087 – чума во многих районах; паника среди населения.
1089-1090 – «огненная болезнь», начинавшаяся с лихорадки и убивавшая в течение трех дней; поразила Испанию и Францию, где вымерли целые деревни.
1090 – страшный голод, охвативший ряд областей Франции и Германии.
1091 – продолжение голода.
1092 – падеж скота, смертность людей; с урожая едва собраны семена для посева.
1093 – хроники молчат о бедствиях; видимая передышка.
1094 – опять чума в Германии, Франции, Голландии; в ряде областей – эпидемия самоубийств.
1095 – чума и голод; они сопровождаются народными волнениями: поджоги, нападения бедных на богатых.
Неудивительно, что в этих условиях население видело на небе всевозможные знамения: затмения, огненные столбы и т.п. Ожидали конца мира. Сначала «страшный суд» назначили на тысячный год, потом – на 1033, потом – на 1066... Жизнь была настолько полна бедствий, и стихийных, и вызванных непрерывными войнами, что выработалась своеобразная психика – постоянное ожидание, что частные катастрофы сольются в одну общую и мир погибнет. И вот, население деревень и поместий привыкло во время этих бедствий, стремясь сохранить жизнь, бежать куда глаза глядят, бросало насиженные места и искало новых. Конечно, такая голодная, озлобленная толпа «черни» была способна на любые эксцессы – от грабежей до погромов, что показал уже Первый крестовый поход. Впрочем, крестьянские отряды, которые шли неизвестно куда и неизвестно зачем, без грабежей прожить не могли, поскольку, в отличие от феодалов, запасами продовольствия они не располагали. Бедные и угнетенные шли в Крестовые походы, мечтая о лучшей участи и свободе. И так как вскоре стало ясно, что ни того, ни другого не будет, «чернь» быстро остыла к походам и в последних (после четвертого), равно как и города, участия не принимала, предоставив поле деятельности «благородным».
Таковы общие причины, двигавшие с места разные слои населения феодальной Европы. Остается выяснить, почему они были направлены именно на Восток, и почему именно в самом конце XI века. Казалось бы, первый из этих вопросов праздный: ведь именно на Востоке находились христианские святыни – Иерусалим и Гроб Господень, которые, по идее, и были целью походов. Это безусловно, но на поверку дело не только в этом – и здесь, как увидим, проблема цели тесно смыкается с вопросом хронологическим.
В XI веке в Малой Азии появились турки-сельджуки, которые овладели Багдадским халифатом, нанесли ряд страшных поражений Византии и подошли почти вплотную к Константинополю, в то время как с Запада византийской столице стали грозить печенеги. Казалось, Константинополю пришел конец. Зажатый в своих стенах, не имеющий флота, он даже не мог сноситься со своими владениями на Балканском полуострове. При столь отчаянном положении Восточная империя стала искать помощи в разных концах Европы. Император Алексей Комнин рассылает умоляющие письма и русским князьям, и западным феодалам. Он описывает безнадежное положение империи, которую вот-вот захватят язычники, овладеющие несметными богатствами империи. Призывая западных феодалов в Константинополь, Алексей
Немалую роль в организации Крестовых походов сыграл католический Рим. Первосвященники Западной церкви к этому времени стали серьезной политической силой, фактически возглавляя феодалов. Недаром византийский император среди прочих обращался за помощью и к папе: тот не мог его не поддержать, поскольку поход на Восток сулил расширение церковного влияния и усиление авторитета католической церкви. Уже папа-реформатор Григорий VII (1073-1085) готовился набрать войско против турок-сельджуков, но борьба с императором Генрихом IV помешала ему выполнить этот замысел. Его выполнил один из преемников Григория, папа Урбан II (1068-1099), призвавший на Клермонском соборе 1095 года всех верующих к священной войне против мусульман. Речь его была весьма умело построена. Наряду с небесными благами он сулил будущим крестоносцам и чисто земные. Прельстив их перспективой богатой добычи, он обещал льготы по долгам, заботу Церкви о семьях отсутствующих и многое другое. Папы и в дальнейшем стремились руководить движением. Кульминацией их успехов было начало XIII века, когда в результате Четвертого похода Иннокентию III (1198-1216) удалось (правда ненадолго) объединить латинскую и греческую церковь под своим верховенством. Понтификат Иннокентия III был верхом успехов папства. Дальше пошло на спад. Разгоревшаяся борьба со светской, императорской властью совпала с упадком крестового движения и, в свою очередь, ослабила его.
Из числа самих походов особенно выделяются Первый и Четвертый. Первый, объединивший разные категории населения Запада и проходивший на огромном подъеме, показал все сильные и слабые стороны движения, его успехи и провалы, действия вождей и рядовых крестоносцев в различных условиях, несоответствие лозунгов и поступков; собственно, изучения одного этого похода достаточно, чтобы понять характер всех Крестовых походов. Четвертый же, начавшийся с плана генерального удара по мусульманам и вылившийся в разгром и разграбление христианского государства – Византии, с яркостью высвечивает подлинную сущность движения, когда с него сдернут маскировочный покров; это было начало конца, о чем ярко свидетельствуют и происшедшие вскоре «Крестовые походы детей»; естественно, что после всего этого остались лишь жалкие потуги возродить оскандалившееся движение, у которого не было будущего.
Каковы же все-таки были общие результаты Крестовых походов? И были ли они? Очевидно, что походы закончились полным крахом. Они принесли неисчислимые страдания и бедствия как большинству их участников, так и народам, на территории которых происходили. И все же они имели немалое значение для средневековой Европы, ускоряя темп ее социального и политического развития. Уже сам по себе уход на Восток наиболее беспокойных элементов феодального мира – и это точно подметил Мишо – содействовал созданию централизованных государств на Западе. Вместе с тем длительное пребывание на Востоке и знакомство с его более высокой экономикой во многом изменили образ жизни западноевропейских феодалов, привели к росту их потребностей, что, в свою очередь, стимулировало быстрое развитие товарного хозяйства, процесс перехода на денежную ренту и освобождение от крепостной неволи значительной части крестьян. Одним из важнейших последствий Крестовых походов было ослабление Византии и мусульман Ближнего Востока в средиземноморской торговле и усиление в ней роли европейских купцов – особенно венецианских и генуэзских. Наконец, на европейских странах, вне сомнения, сказалось влияние более высокой восточной техники и культуры. Европейцы узнали многие новые виды растений, рыцарское общество, прежде неотесанное и грубое, стало более отшлифованным – выросло значение и качество куртуазной поэзии, появились геральдика, турниры, культ служения даме и многое другое, что составляет специфику XIII-XV веков на Западе.
Так представляются Крестовые походы, их характер и значение в свете современной исторической науки. Но какова была роль французского историка Жозефа-Франсуа Мишо в плане изучения и популяризации этого многогранного и хронологически протяженного движения?
Чтобы понять это, надо сначала вкратце остановиться на историографии Крестовых походов, предшествующей Мишо.
Она началась в ходе самого движения: ряд писателей – авторов хроник, были одновременно и участниками того или иного похода. Их оценка оставалась однозначной и не знала вариантов. Один из подобных хронистов, Гвиберт Ножанский, точно сформулировал ее в заглавии своего труда: «Деяния Бога через франков» (Gesta Dei per Francos). Действительно, писатели-современники не сомневались, что здесь все от начала до конца было делом Божьим, что крестоносцы преследовали лишь одну высокую цель – освобождение от неверных Гроба Господня, и что ради достижения этой цели все средства, включая гекатомбы Иерусалима и Константинополя, были хороши и санкционированы свыше.