История Легенды
Шрифт:
Распахнутые на всю ширину глаза, синюшная с зеленцой бледность, дрожащие губы — неприятные симптомы, особенно, когда прошло уже минут пять после окончания концерта, а картинка не меняется.
Я вылез из озера, чуть встряхнулся, наскоро вытерся футболкой и оделся. Естественно, меня самого ещё слегка потряхивало. Но уже не столь яростно как вначале.
— Рит. Рит, ну ты чего? — осторожно спросил я, подходя к ней. Она чуть попятилась. Споткнулась о валежину, валявшуюся под ногами, и начала падать. Я бросился вперёд и еле успел подхватить её.
Её
Видимо, метод я выбрал правильный, поскольку минут через пять девушку понемногу стало отпускать. Только иногда ещё плечи тихонько вздрагивали, и слышался жалобный всхлип.
Наверное, пора было разжать руки, но мне не хотелось. Она была тёплая, а я после купания в ледяной воде, малость, замёрз. Да ещё не стоит забывать, что я вообще-то парень, а она девушка. И девушка со всем, что и полагается (т. е. минимум второй размер на ощупь). А с ориентацией у меня всё в полном порядке.
То, что ситуация перерастает во что-то другое, она тоже почувствовала. Сперва, замерла, а потом начала эдак аккуратненько высвобождаться. Но куда там! Я в таких объятьях только что медведя задушил. И руки ещё не успели вспомнить, что они вообще-то слабые и нежные человеческие руки. А не жуткие стальные захваты монстра.
Поняв бесплодность своих попыток, она перестала дёргаться.
— Может, ты меня уже отпустишь? — спросила она. — Я уже в порядке!
— Не а! — с удовольствием отозвался я. — Ты тёплая! А я замёрз.
— Я-то может и тёплая, а ты мокрый! Отпусти! — возмутилась она.
— Не мокрый, а слегка влажный! — поправил я её, впрочем, не погрешив против истины.
— Пофиг! Пусти, говорю!
— Не а! Ты тёплая! А я замёрз, — по новому кругу начал я и поперхнулся словами. Эта зараза, врезала мне коленом по самому уязвимому месту мужчины.
Я охнул и, отпустив её, упал на траву, согнутой буквой «зю». Не сказать, что было больнее, чем десять минут назад, когда меня в куски рвал ныне мёртвый медведь. Но было больно. Плюс к тому, не хотелось, чтобы Рита меня начала бояться. Поэтому я не столько от настоящей боли страдал, сколько играл на публику. Не хочешь, чтобы тебя боялись — будь смешным и беспомощным. Вот я и был.
— А я предупреждала! — победно вскинув голову, сказала она.
— Ну, ты зверь, Ритка! — простонал я с земли.
— Сам напросился! Извращенец!
— Почему я ещё и извращенец-то? — возмутился я. — У меня были, самые что ни на есть, честные намеренья! Честные и гетеросексуальные!
— Вот теперь и лечи свои «намеренья»! — язвительно отозвалась она. — Поприседай, говорят, помогает, — уже с некоторой долей сочувствия к моим страданиям, сказала она.
Боль, естественно, давным давно прошла. Свойство у меня такое — боль, как и сами раны, долго не задерживается. Но побыть в позе незаслуженно пострадавшего бывает удивительно приятно.
Я честно приседал, охая и постанывая, заваливался на левый бок и выкатывал глаза. В душе я сам над собой потешался. Но видимо со стороны это выглядело не так уж и смешно. Потому как Ритка настолько разжалобилась, что даже добровольно предложила собственное плечо «раненому» бойцу.
Так мы и ковыляли вместе с ней вдоль берега. Пока не наткнулись на тропку, после чего ковыляли уже по тропе. Где-то на втором километре, я таки поимел совесть (или, что точнее, совесть поимела меня), слез с плеча Риты и потопал уже самостоятельно.
Тут хочу заметить, что пешие походы по лесу не являлись для меня чем-то необычным. Родители (а так же бабушка с дедом) брали меня с собойчуть ли не с годовалого возраста. Естественно, что тогда я ходить не мог. Но вот позднее мы ходили уже все вместе. А с седьмого, где-то, класса, пешая прогулка менее двадцати, двадцати пяти километров являла собой для нас с отцом нечто неправильное и незавершённое. Обычно же мы с ним наворачивали около тридцатника, после чего слегка утомлённые и довольные собой ехали домой на автобусе.
Конечно же наши пригородные леса — это даже и не совсем леса, а больше парки. Но всё же. Были там участки и очень похожие на те, какие мы проходили теперь с Ритой.
А вот ей, похоже, такие приключения были в новинку.
— Рит, а Рит, — осторожно начал я. — А что мы местным скажем?
— А что мы можем сказать?
— Что заблудились, естественно.
— Стало быть, так и скажем, — пожала плечами она.
— А как мы назовёмся? — осторожно продолжил я.
— А как мы можем назваться?
— В принципе, как угодно, — предположил я. Она задумалась.
— Нет. Как угодно, пожалуй, не пойдёт, — наконец выдала она результат своих размышлений. — Я много разного фэнтези читала. Там главный герой вечно как-то непонятно своё настоящее имя коверкает. Не хочу так. Буду зваться Ритой!
— Логично. Я наверное тоже останусь Мишей. Но я о другом.
— А о чём тогда? — спросила она.
— Кем мы друг другу назовёмся?
— То есть? А какие варианты?
— Можем назваться братом и сестрой, можем женихом и невестой, даже мужем и женой назваться можем. Всё равно, нас тут никто не знает и не проверит. А вот чужими людьми называться будет несколько странно…
— Да уж, задачка… Братом мне тебя непривычно звать будет… Тем более, что у меня брат уже есть. Женихом — не достоин ещё! Тем более мужем… А можем мы никак не называться?
— Откуда я знаю, — пожал я плечами. — Что я, справочник что ли? Я тут сам в первый раз.
— Давай на месте разберёмся? — предложила она.
— Давай. Почему бы и нет, — легко согласился я, поскольку своих идей на этот счёт не было.
А это самое «на месте» наступило удивительно быстро. Буквально через десять минут лес поредел и превратился в опушку леса. Хоть это и звучит тавтологично, но лучше сказать, я к сожалению не умею. Природа обделила литературным талантом.