История Легенды
Шрифт:
Старостой оказался крепкий мужик, лет сорока. Может слегка за сорок. Примерно одного со мной роста, гладко выбритый, коротко постриженный. Светловолосый и голубоглазый. В простой рубахе, перепоясанной, толи верёвкой, толи поясом таким хитрым, и в того же светлого цвета штанах.
— Дядька Апанас, тут двое к тебе, — крикнула в дверь Верия. Мужики, а Апанас там был не один, отложили инструменты и расселись на незапланированный «перекур». Хотя, как это назвать перекуром, когда никто не курит? Передышка наверное лучше подойдёт для этого случая.
Сам
— Ну-с, кто такие будете? С чем пожаловали? — обратился он к нам с закономерным вопросом. Ответ я не готовил заранее. Это бесполезно, если не знаешь, с кем дело иметь придётся.
— Здрав буди, староста!
— И вам поздорову.
— Мы заблудились. Вот к вашей деревне вышли…
— Хм… неприятность какая с вами произошла, однако. И чьих же вы будете? — задумался он.
— Русичи. Края наши Россией зовутся. Может приходилось слышать? — с затаённой, хоть и тщетной надеждой, спросил я его.
— Россия… — опробовал звучание Апанас. — Нет, не приходилось. Наверное далече от нас будет. И как же вас угораздило?
— Да, сами не поймём. Шли по своим делам. Да не по лесу, а по терему, хорошо знакомому. За угол повернули. И оказались в ваших лесах. Сарай там ещё был, такой, старый, недалеко от озера…
— Знаю я это место, — кивнул на мой рассказ он.
— Походили, поискали, натолкнулись на тропку, по ней и вышли…
— Чудные вещи ты баешь, — хмыкнул староста. — А хотите-то вы чего?
— Да сам понимаешь, где наши места — непонятно. Вещей у нас только то, что на себе. Знакомых никого. Может найдётся мне работа какая? В уплату за крышу над головой…
— Здраво рассуждаешь, — похвалил Апанас. — А умеешь ты чего? К какой работе приучен?
— Честно. Ни к какой. Но возьмусь за любую.
— О как? — удивился он. — Такой лоб здоровенный и к работе не приучен? Это как же так получилось?
— В каждом краю свои порядки, — пожал плечами я. — Дома я ещё учеником несмышлёным числюсь. А та работа, какую там поручали, тут непригодна. Но здесь ведь не там. Тут надо уже и за себя отвечать, и за неё, — я кивнул на Ритку.
— Здраво говоришь, здраво, — задумался Апанас. — Но работа для здорового парня всегда найдётся, если он не бежит от неё, конечно, — тут он очень внимательно на меня посмотрел. Но я взгляд выдержал. Тут надо сказать, что сказав, что ни к какой работе не приучен, я малость приврал. С самого моего детства мы с отцом возились с домом. А частный дом он всему учит. И кирпич класть, и бетон мешать, и с деревом работать, и с железом. Так что всего по чуть-чуть я умел. Но вот чтобы серьёзно чего-то. Как следует, со всеми тонкостями. Этого, увы, нет.
— Ладно, проверим, чего ты стоишь… — усмехнулся он. — Заходи, помогать будешь.
И я зашёл. Как там Ритку устроили, я пока не стал смотреть. Делом занялся. Дело было простое. Но тяжёлое. Как раз по мне. Надо было брёвна на доски распускать. Легко?
А если нет электричества? И станка нет? Вручную, пилой двуручной. Правда, специальной. Я таких раньше не видел. И стан удобно приспособленный как раз под это дело.
Ну я, помнится, уже писал, что значит три звёздочки?
Время до вечера пролетело незаметно. И даже весело. Мне так понравилось. В своём родном городе, мне не удавалось так качественно нагружать тело. Учёба, расписание, то-сё… А тело оказывается ждало такой нагрузки. И даже жаждало. Плюс способности.
Что значит мгновенная регенерация? Это значит, что тебе не страшно перенапрячься. Это значит, что единственный ограничитель — это боль. Но боль, это такое препятствие, которое можно не замечать. Ведь это просто сигнал, о том что организм в опасности. А если эта опасность ему не грозит? Стало быть сигнал можно и проигнорировать.
А уж когда входишь в рабочий транс! Это не описать. Это надо видеть. Или почувствовать.
По-моему, дядька Апанас остался доволен моей работой. Да и остальные мужики были примерно того же мнения.
— Славно поработали, теперь можно и отдохнуть! — сказал он, откладывая инструмент в сторону. Я только тут заметил, что солнце давно клонится к закату.
— В общем, Мишка, будешь жить у меня, пока уйти не надумаешь или отдельный дом не выстроим!
— С удовольствием, дядька Апанас. А Ритку куда? — отозвался я, под чутким руководством дядьки Серафима раскладывая по местам инструменты.
— А и ей у нас местечко найдётся. Авось, дом у меня не маленький, а если ты так же и дальше работать будешь, то двоих прокормлю.
— Нет, дядя Апанас, — отозвался я, подметая стружки и опилки, — так же не буду.
— О как?! — удивился он.
— Лучше буду! — улыбаясь уточнил я ему. — Я ж пока не умею почти ни чего, а со временем научусь! Я быстро учусь!
— Вот это правильно, — хлопнул он меня по спине. И мы пошли из мастерской.
Стол нам женщины накрыли во дворе, благо тепло и сухо пока. А на свежем воздухе оно завсегда приятнее. Мужики, с которыми мы трудились, столовались тут же, с нами. Такой порядок мне нравился. Было в нём что-то правильное, крепкое, надёжное. Вместе потрудились, вместе поели, не разбегаясь, каждый по своим щелям. Тем более, как я понял, женщины тоже готовили сообща. Сидели они вместе с нами. Как я понял, дискриминации тут никакой не было. Просто мужикам сподручнее брёвна пилить, а женщинам обед готовить. Можно конечно и наоборот, если уж сильно хочется. Но зачем? А так, все вроде как равны. Но каждый на своём месте.
Одним словом — мне тут нравилось!
— А расскажи-ка, нам, Михаил, как же вы по лесу-то плутали? — когда с основной едой было покончено, но расходиться народу ещё не хотеось.
— Да, что тут особенно рассказывать? — отозвался я. — Как вывалились к вам в лес, огляделись. А идти куда не ясно. Сарай, сразу видно, заброшенный и давно…
— Это точно, жил там бирюком Онох-охотник. Прямо в сарае, с мелкой живностью. Чудак-человек был, лёгкого пути ему… — дополнил меня один из стариков. Я кивнул и продолжил.