История легенды
Шрифт:
Её всю трясло, будто под током. Что было вовсе не удивительно после пережитого. У меня-то возбуждение и стресс уже кое-как вышли. А у неё только набирали обороты. Поэтому я просто крепко её к себе прижал и не отпускал, шепча что-то успокаивающее её на ушко.
Видимо, метод я выбрал правильный, поскольку минут через пять её уже почти не трясло. Только иногда ещё плечи тихонько вздрагивали, и слышался жалобный всхлип.
Наверное, пора было отпускать её. Но мне не хотелось. Она была тёплая, а я после купания в ледяной воде, малость, замёрз. Да ещё не стоит забывать, что
То, что ситуация перерастает во что-то другое, она тоже почувствовала. Сперва, замерла, а потом начала эдак аккуратненько высвобождаться. Но куда там! Я в таких объятьях только что медведя задушил. И руки ещё не успели вспомнить, что они вообще-то слабые и нежные человеческие руки. А не жуткие стальные захваты монстра.
Поняв бесплодность своих попыток, она перестала дёргаться.
– - Может, ты меня уже отпустишь?
– спросила она.
– Я уже в порядке!
– - Не а!
– с удовольствием отозвался я.
– Ты тёплая! А я замёрз.
– - Я-то может и тёплая, а ты мокрый! Отпусти!
– возмутилась она.
– - Не мокрый, а слегка влажный!
– поправил я её, впрочем, не погрешив против истины.
– - Пофиг! Пусти, говорю!
– - Не а! Ты тёплая! А я замёрз, - по новому кругу начал я и поперхнулся словами. Эта зараза, врезала мне коленом по самому уязвимому месту мужчин.
Я охнул и, отпустив её, упал на траву, согнутой буквой 'зю'. Не сказать, что было больнее, чем десять минут назад, когда меня в куски рвал ныне мёртвый медведь. Но было больно. Плюс к тому, не хотелось, чтобы Рита меня начала бояться. Поэтому я не столько от настоящей боли страдал, сколько играл на публику. Не хочешь, чтобы тебя боялись - будь смешным и беспомощным. Вот я и был.
– - А я предупреждала!
– победно вскинув голову, сказала она.
– - Ну, ты зверь, Ритка!
– простонал я с земли.
– - Сам напросился! Извращенец!
– - Почему я ещё и извращенец-то?
– возмутился я.
– У меня были, самые что ни на есть, честные намеренья! Честные и гетеросексуальные!
– - Вот теперь и лечи свои 'намеренья'!
– язвительно отозвалась она.
– Поприседай, говорят, помогает, -- уже с некоторой долей сочувствия к моим страданиям, сказала она.
Боль, естественно, давным давно прошла. Свойство у меня такое - боль, как и сами раны, долго не задерживается. Но побыть в позе незаслуженно пострадавшего бывает удивительно приятно.
Я честно приседал, охая и постанывая. Заваливался на левый бок и выкатывал глаза. В душе я сам над собой ухахатывался. Но видимо со стороны это выглядело не так уж и смешно. Потому как Ритка настолько разжалобилась, что даже добровольно предложила собственное плечо раненому бойцу.
Так мы и ковыляли вместе с ней вдоль берега. Пока не наткнулись на тропку. После чего ковыляли уже по тропе. Где-то на втором километре, я таки поимел совесть (или, что точнее, совесть поимела меня). И я слез с плеча Риты и потопал уже самостоятельно.
Тут хочу заметить, что пешие походы по лесу не являлись для меня чем-то необычным. Родители (а так же бабушка с дедом) брали меня с собой чуть ли не с годовалого возраста. Естественно, что тогда я ходить не мог. Но вот позднее мы ходили уже все вместе. А с седьмого, где-то, класса, пешая прогулка менее двадцати, двадцати пяти километров - являла собой для нас с отцом нечто неправильное и незавершённое. Обычно же мы с ним наворачивали около тридцатника, после чего слегка утомлённые и довольные ехали домой на автобусе.
Конечно же наши пригородные леса - это даже и не совсем леса, а больше парки. Но всё же. Были там участки и очень похожие на те, какие мы проходили теперь с Ритой.
А вот ей, похоже, такие приключения были вновинку.
– - Рит, а Рит, -- осторожно начал я.
– А что мы местным скажем?
– - А что мы можем сказать?
– - Что заблудились, естественно.
– - Стало быть, так и скажем, -- пожала плечами она.
– - А как мы назовёмся?
– осторожно продолжил я.
– - А как мы можем назваться?
– - В принципе, как угодно, -- предположил я. Она задумалась.
– - Нет. Как угодно, пожалуй, не пойдёт, -- наконец выдала она результат своих размышлений.
– Я много разного фэнтези читала. Там главный герой вечно как-то непонятно своё настоящее имя коверкает. Не хочу так. Буду зваться Ритой!
– - Логично. Я наверное тоже останусь Мишей. Но я о другом.
– - А о чём тогда?
– спросила она.
– - Кем мы друг другу назовёмся?
– - То есть? А какие варианты?
– - Можем назваться братом и сестрой, можем женихом и невестой, даже мужем и женой назваться можем. Всё равно, нас тут ни кто не знает и не проверит. А вот чужими людьми называться будет несколько странно...
– - Да уж, задачка... Братом мне тебя непривычно звать будет... Тем более, что у меня брат уже есть. Женихом - не достоин ещё! Тем более мужем... А можем мы ни как не называться?
– - Откуда я знаю, -- пожал я плечами. Что я ей, справочник что ли? Я тут сам в первый раз.
– - Давай на месте разберёмся?
– предложила она.
– - Давай. Почему бы и нет, -- легко согласился я, поскольку своих идей на этот счёт не было.
А это самое 'на месте' наступило удивительно быстро. Буквально через десять минут лес поредел и превратился в опушку леса. Хоть это и звучит тавтологично, но лучше сказать, я к сожалению не умею. Природа обделила литературным талантом.
В конце концов, деревья вовсе закончились. И нашему взгляду открылась деревня. Или село? Чем они отличаются друг от друга? Наличием церкви? А если церкви в этом мире как таковой вовсе нет?
Серые бревенчатые дома. Крыши крытые дранкой и соломой. Мычание коров в загонах. Или в сараях? С опушки было не разобрать откуда именно доносятся те или иные звуки. Лай собак. И люди.
Хорошо, что и Ритка и я успели дома почитать разного фэнтази. Это слегка подготовило к тому, что мы увидели. Средневековье. Или даже раннее средневековье. Да ангел его знает, какое это время! Но уж точно не аналог двадцать первого.