История Мадлен
Шрифт:
Скорее всего, он увидел, как я принюхиваюсь, осторожно ступая, стараясь не потерять этот запах, потому что моментально заметил:
– Прошу прощения за запахи в этой части дома, но я лично прошу кухарку открывать дверь в эту часть дома, чтобы аппетит перед обедом пришел сам, – он улыбнулся и указал на открытую дверь в достаточно большой кабинет. Слуги вошли за нами, поставив наши саквояжи на стол.
– Иван Сергеевич, эти запахи могут заставить проголодаться даже в том случае, если секунду вышел из-за стола, – ответила я с не менее честной улыбкой. Роза не понимала этого ажиотажа вокруг запаха, и даже немного была раздосадована им, поскольку её духи были так тонки и изящны, и скорее всего,
– Как только обед будет накрыт, нас пригласят, и я угощу вас не только пирожками, у меня много лакомств для вас, и некоторые – личная просьба её Величества, – ответил он и дал знак слугам, что больше в них не нуждается. Двери закрылись, и мы остались втроем. Он указал нам на диван, а сам присел по другую сторону от невысокого столика, где стояли наши новинки.
– Мы благодарим вас за приглашение, месье Барятинский, и ваше предложение, вернее, предложение императрицы – большая честь для нас, но сразу хочу сказать одно – невозможно сшить платье для её Величества, не сняв мерки лично, – начала вдруг Роза. Этой части диалога мы с ней не обсуждали, и я даже растерялась сначала. – Я думаю, Мадлен может сама все это сделать, поехав в Россию. Императрица будет счастлива от того, что мастер сама приехали к ней, и будет делать заказ уже на месте, думаю, у вас достаточно мастериц, швей, которые справятся с воплощением идей Мадлен?
Посол с трудом скрывал радость от того, что само собой разрешился вопрос, который он хотел, но боялся поднять:
– Мадемуазель Роза, это было бы прекрасно, а вы? Разве вам не интересно побывать в России, познакомиться лично с императрицей? – спросил он скорее для порядка, нежели расстраиваясь в том, что Роза не едет.
– Знаете, я думаю, мне лучше остаться подданной Франции, что-то мне подсказывает, что лучше мне не выезжать в это время, и тем более, в Россию. Вы дипломат, и как никто, наверное, понимаете, что Мадлен, оставшись в России хотя бы на пару месяцев, станет не слишком любима при дворе, как только и так, шаткие отношения между нашими странами станут чуть хуже.
– Да, я это понимаю, мадемуазель Роза, и готов полностью обезопасить её жизнь, кроме этого, личная протекция её Величества может гарантировать создание модного дома. – Серьезно ответил посол. Я чувствовала себя как невеста, которую сватают без её ведома, и при этом не дают слова.
– Я знаю одно месье, – Роза вдруг встала. – То, что создает Мадлен, имеет особую прелесть, и, хоть это никто и не замечает, я вижу в её рисунках, а потом и в платьях, русский дух. Ваше Императрица – безусловно, тонкая личность, и её проницательность не могла пропустить вещи, созданные Мадлен. Мне всегда казалось, что она не француженка, а русская, хоть я и знаю её корни. В ней больше русского духа, как и в Екатерине, хоть они обе и не являются дочерями своей страны. Я больше не нужна вам для разговора, и поэтому, откланиваюсь. Я должна была лишь посмотреть на вас – увидеть в чьи руки передаю свою подругу. Сейчас я спокойна.
– Роза? – я встала за ней, но она остановила меня – взяла за руку и усадила обратно. Договоритесь обо всем, и потом ты расскажешь мне. Я не стану вам мешать. Всего доброго, месье посол, – с этими словами она вышла. Через пару минут я услышала, как отъехала карета.
– Ваша подруга весьма точно описала то, что сказала её Величество, мне даже было немного страшно от того, что она как-то могла услышать наш с ней разговор. Я готов предложить вам следующее: место при дворе, имя, которое будет знать вся Россия, усадьбу и дом, недалеко от дворца её Величества, как летнего, так и зимнего, у вас будет начальная сумма, чтобы обеспечить себе все необходимое, а также, для открытия модного дома, – перечислял Иван Сергеевич, но я вспоминала архитектуру Екатерининского дворца, что в моем времени находился в городе Пушкин – это удивительное строение, что так любили все три русские императрицы.
Зимний мне казался всегда слишком грубым, слишком мужским. Мои знания в истории, вероятнее всего, делали его таким, но до момента, когда Аврора произведет исторический выстрел было еще слишком далеко.
– Мадемуазель, мадемуазель, – я пришла в себя от того, что посол стоял надо мной и боялся прикоснуться, старался вернуть мое сознание сюда, в этот кабинет. – Вы расстроены? Вам не нравится все то, что я вам предложил?
– Нет, что вы, мне все нравится, просто я задумалась – я так много слышала об архитектуре этих дворцов, что даже не представляла, что увижу их, – ответила я и глубоко вдохнула. Сердце билось как птичка – я хотела домой.
– Значит, я могу оповестить её Величество, что вы согласны?
– Да, месье посол, я согласна, и эти примеры наших работ вы можете отправить в Санкт- Петербург, – сказала я уже на русском, от чего у него открылся рот.
– Вы говорите на русском?
– Да, потому что меня всегда очень интересовала и привлекала эта страна.
Дверь открылась, и вошла служанка, что на русском, очень мягко и тихо сообщила, что стол накрыт, и шеф-повар сам лично все проверил.
Я ела пирожки и наслаждалась русской речью, русской посудой, которая украшала стол. Посол рассказывал о том, что сейчас модно в столице, о чем говорят и где отдыхают, а я чувствовала себя, словно детсадовец за неделю до новогодней елки и прихода деда мороза. Я была уверена в одном – я больше не останусь здесь, даже если что-то сорвется, и Екатерина передумает, я найду любую возможность, чтобы оказаться в России.
Мы тепло попрощались, договорившись, что за три недели я закончу здесь все дела и мы выдвинемся в Санкт – Петербург.
Домой я приехала настолько в приподнятом состоянии, что моя новая подруга испугалась: – Вы пьяны? Чем от вас так пахнет? Что с вашим лицом? – она шептала мне прямо от порога.
– Нет, что ты, это всего лишь пирожки, и не вздумайте отдать это платье в чистку – я хочу, чтобы оно провисело в моей комнате несколько дней – пусть все там пропахнет пирожками, – ответила я. – А почему ты шепчешь?
– Вас ожидают, в гостиной, сквозь зубы шептала мне Софи, давая понять одним лишь выражением лица, что гость не особо желанный.
И я это поняла только тогда, когда в гостиной увидела своего гостя – баронет Жан-Поль Морсен стоял возле дивана, кусая губу. Как только он заметил меня, он протянув обе руки двинулся мне на встречу со словами:
– Мадлен, дорогая Мадлен, я хочу сказать вам вот что… Сразу, без условий… Мне не важно ваше состояние и ваше имя, мне не важно, что у вас нет родителей, и даже если у вас не будет приданого, я хочу, чтобы вы стали моей женой! – Он выпалил это за пару секунд и присел, а я не упала только благодаря Софи, что оказалась рядом в нужную секунду.
Глава 42
Вот только этого мне сейчас и не хватало. Я чуть было не сказала по-русски “Черт бы тебя побрал”
– Мсье Жан-Поль, вы меня буквально ошеломили своим напором, – томно сказала я, вместо этого, обмахиваясь веером. – Софи, держите меня!
Софи снова еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться баронету в лицо, поэтому она суетливо сунула меня в кресло и стала громко искать нюхательную соль, предвкушая вторую часть марлезонского балета.
Мне тоже было смешно до истерики, однако я сдержалась, потому что свою роль здесь, во Франции, должна была сыграть до конца. Теперь я видела в этом своё предназначение, ну или хотя бы его часть.