История Мариан
Шрифт:
– Мариан! Мариан, ты не можешь вернуться, и ты не снимешь повязку, - ровно сказал он. – Пойдём, выход уже близок.
– Насколько близок? – спросила я голосом, похожим на детский крик, хотя мой страх стал понемногу отступать.
– Самое большее – двадцать шагов. Идём, - убедительно и нетребовательно ответил он. Это успокоило меня ещё больше, я дышала уже почти нормально. Он взял меня за руку.
– Я буду считать их вместе с тобой. Один, - начал он и шагнул вперёд, терпеливо ожидая меня. Дрожа, я сделала шаг. Как это часто бывает, первый шаг дался особенно трудно. Я шла за ним, моё самочувствие значительно улучшалось, пока мы не вышли на свежий, влажный воздух. Откуда-то доносилось журчание воды.
– В этом больше
Я зажмурилась от контраста между ярким солнцем наверху и тенью, в которой мы стояли. Я наклонила голову, сдерживая слёзы. Должно быть, они все считали меня последней трусихой. Боюсь представить, что собирался сказать этот высокомерный эльф.
– Тебе не нужно стыдиться, - произнёс он к моему удивлению. – Это наша вина. Если бы мы знали, то лучше подготовили бы тебя. Многие из нас испытали подобное давно, когда мы решили ради безопасности сделать это место своим домом. Это удивляет тебя, - прокомментировал он, когда я привыкла к свету и смогла поднять на него взор. Голубые! У него были искрящиеся серо-голубые глаза, тёмные и меняющиеся, как шторм на море. Сейчас он смотрел на меня с пониманием и даже с некоторым намёком на терпимость.
– Многие из нас есть, или были, Галадримами. Мы жили над землёй, на деревьях. Мы не испытываем радости или… удобства… под землёй, сидя взаперти, как… гномы, - сказал он с неприязнью. – По необходимости мы стали привычны ко многому, хотя наши сердца всегда будут отданы деревьям.
Неужели этот сверхгордый эльф признаёт перед простым смертным, что эльфы не совершенны?
– Сейчас мы подойдём к вратам. Но сначала осмотрись, тебе должно понравиться.
Он завёл меня за угол скалы и остановился. Узкое пространство, в которое мы вошли, было восхитительно. У наших ног маленький неглубокий ручей лениво струился по песчаному руслу, извиваясь тут и там в тени скал вокруг и над нами, изгиб его терялся далеко впереди. Расстояние около трёх метров между стенами оставляло место небольшой тропе в зернистой почве возле ручья. Стены расселины поднимались вверх примерно на десять метров. С низу до верху на них были раскиданы узкие каменные полки и трещинки, в которых росло множество маленьких папоротников. В некоторых местах они закрывали каменную поверхность так, что она едва виднелась. Здесь были такие виды папоротников, которые я не знала; некоторые размером с ноготь, но все были покрыты прохладной влагой.
Ослепительное полуденное солнце освещало верх одной стены маленького каньона, а другая стена и пространство, в котором мы стояли, было затенено. Папоротники наверху сияли в пёстром меняющемся свете, который падал сквозь ветви деревьев на ветру. Всё вокруг было прохладным, мягким и двойственным: светлое и тёмное, влажное и сухое, спокойствие и движение, мирная тишина и мягкие, нежные звуки воды и деревьев.
Я обернулась и увидела, что правитель эльфов пристально смотрел на меня.
– Ты видишь Олвар, деревья и травы, небольшую часть Музыки Илуватара, как говорит Линдир. Она немного успокаивает.
Было очень трудно сдержать мой, возможно, неподходящий ответ относительно его спокойствия. Он испытывал моё терпение, проверял, насколько я зрелая? Хорошо, я буду держать себя в руках; он не получит удовольствия от того, что я потеряла самообладание.
Он быстро, почти по-военному повернулся; его плащ и одежды послушно последовали за его высокой и прямой фигурой; и пошёл вдоль ручья. Шаги эльфов были бесшумны, в то время как мои хрустели на песке и оставляли глубокие следы. Мы шли там, где было больше тени, под скалой, нависавшей над ручьём. Наверно, для того, чтобы избежать любопытных глаз туристов, которые могли проходить над нами. Случайные лучи солнца блистали и играли на серебристых волосах эльфа. В такие моменты я хотела остановить его, расплести его волосы,
Встряхнув головой и вернув себе способность здраво мыслить, я пошла дальше и позвала Бруно, который куда-то убежал, как только мы вышли из туннеля. Конечно же, он не откликнулся. Владыка Халдир обернулся и одарил меня насмешливым взглядом.
Не я давала ему имя, сказала я. Не говоря ни слова, он развернулся и повёл нас дальше. Конечно, это было разумно с твоей стороны, Мариан, тихо пробормотала я. Могу поклясться, что он расслышал.
По мере того, как мы продвигались всё дальше вдоль ручья, во мне росло ощущение, что за нами наблюдают, хотя я никого не видела и не слышала. Мы повернули; наш путь всё ещё пролегал по ущелью, где в это время суток было довольно темно. Бруно так и не объявился, и я снова позвала его.
На полпути к следующему повороту наша небольшая компания остановилась и развернулась к северному склону ущелья. Я недоумённо посмотрела на склон, потом на эльфов. Шероховатая поверхность, покрытая папоротником, выглядела так же, как и любая другая часть склона, и я удивилась, что их там так заинтересовало.
Владыка Халдир подошёл близко к стене, папоротники коснулись его плеч. Он шагнул влево… и просто исчез.
Я вопросительно взглянула на Ородрена. Он жестом показал мне следовать примеру Владыки.
Чувствуя себя немного нелепо, я подошла к тому же самому месту, почти касаясь носом скалы. Потом осторожно шагнула влево, уверенная в том, что сейчас столкнусь со скалой. Вместо этого я оказалась за ней, встретившись там с ожидающим правителем эльфов. Скала здесь закрывала небо, а в ней располагались высокие, с изящной резьбой серые двери, с каждой стороны от них мерцал светильник.
Я изумлённо улыбнулась Владыке, шагнула вправо и назад, оказавшись снова в ущелье с Ородреном и остальными эльфами и разглядывая то, что казалось цельной скалой, покрытой папоротником. Это была отличная оптическая иллюзия. Даже сейчас, осматривая склон под разными углами и зная, что вход был здесь, я не могла его видеть.
Я шагнула обратно в нишу; за мной последовали другие эльфы.
Моим вниманием полностью завладели высокие деревянные двери, залитые мягким мерцанием светильников. Их цвет ничем не отличался от окружающих камней, края были едва заметны. На них не было ни петель, ни ручек. Их поверхность была покрыта красивой резьбой, которая подчёркивала их назначение. В центре было вырезано огромное дерево, по половине на каждой створке. Ствол переходил в большие, почти горизонтальные ветви, которые потом загибались вверх. От ветвей начинались и скрывались в густой листве витые лестницы и висячие мосты, ведущие к широкой платформе высоко над землёй. На этой платформе, почти как на палубе корабля, было вырезано большое, открытое строение замысловатой формы и правильных пропорций; его колонны и своды, казалось, росли из самого дерева. Часть балконов и лестниц пренебрегало гравитацией. Пара, в одеждах почти как у Владыки, стояла на платформе рука об руку, их окружало резное свечение, подобно ореолу. Наверно, это Галадримы. По внешним краям дверей шли надписи на незнакомом мне языке, напоминающие японское или арабское письмо, и в то же время совершенно на них непохожие. Искусство мастеров, красота дверей, их расположение в скале было поразительного качества.
– Я никогда раньше не видела такого дерева, - начала говорить я Владыке, но в этот момент откуда-то примчался Бруно, весь мокрый и грязный, и остановился возле него.
– Нет! – закричала я, пытаясь схватить пса за ошейник, но было поздно: он начал отряхиваться. Грязь полетела во все стороны и на меня. Я с содроганием посмотрела на заляпанные грязью сапоги Владыки, его одежду и плащ, концы которого были в пятнах грязи. Наконец, совершенно пристыженная, я подняла глаза на его лицо. Единственная капля грязи попала ему на щёку.