История меняет свой путь
Шрифт:
Мандалору вновь пришла пора стать разменной монетой ситхов…
* Премьер-министр – глава правительства именно планеты, своего рода губернатор. А герцогиня – глава всего сектора. Она единолично решает вопросы о назначении губернаторов, может присвоить себе их полномочия, но при этом должна (в теории) решать стратегические задачи, вроде выхода из состава Республики, отказа от армии и флота, создания «федеральных» законов и т.д..
** Ваша Светлость герцогиня Мандолорская – обращением являются все четыре слова, а потому выделения запятыми нет.
========== Глава 15 ==========
– …новые
Сенат Республики громко рукоплескал ей – многим эта война была вредна, да… Но их влияние, не смотря на общее количество, было совершенно ничтожно.
– Исторический момент, милочка, – приятным баритоном сказал сенатор Мира Теней вместо приветствия выходящей из ложи Наберрие.
– Спасибо, сенатор Дичи
– О, это не комплемент. Не стоило говорить подобное. Это… Непатриотично
– Лично я нахожу непатриотичным Ваш милитаризм**.
Сенатор от Умбары недовольно нахмурился и остановился, провожая Наберрие снисходительным взглядом. Фанатичка, тупая как пень фанатичка, которую используют в своих целях её «друзья» из будущего Альянса… ей и невдомёк, что их всех уже «ласково» держат за чувствительные части тела. Альянс никогда не родится и он, сенатор Дичи, глава корусантского отделения контрразведки Умбары, проследит за этим. Скоро он красиво уйдёт в тень… И нанесёт группе предателей сокрушительный удар.
Слабая улыбка скользнула по бескровным губам. Да… Скоро.
*
– Истина, ты сотворила чудо! – сказал сенатор Онаконда, беря последний в своей жизни бокал альдераанского вина.
– Ты выступила великолепно, – одобрительно улыбнулась своей марионетке Мон Мотма.
– Спасибо. Но, наверное, стоит дождаться голосования, прежде чем торжествовать, – тепло сказала последняя Наберрие, вдыхая прекрасный аромат дорогого вина.
– Какая свежая идея! Наберрие впервые в жизни высказала здравую мысль, – пригибаясь сверх меры вошла в помещение пожилая каминоанка.
– Сенатор Буртони. Это частная беседа, – недовольно нахмурилась набуанка.
– Частная беседа… Или заговор сепаратистов? – ехидно – на каминоанский манер – сказало в воздух сгорбленное вторичноводное.
– Как смеете Вы? Мы не за сепаратистов, а не за конец войны! – воскликнула помощница Онаконды.
– Пополнение действующей армии не позволит возобновить переговоры, – спокойно сказала Наберрие.
– Дипломаты давно профукали Республику, – каминоанка растянула губы в жуткой неживой улыбке.
– Сенаторы. Пожалуйста… – попыталась вставить слово Мотма.
– Сенатор Буртони. Каминоанцы за свою технологию клонирования получили места в Сенате. Но они не дают Вам безраздельной власти, – сказал сенатор от Родии, оттесняя пожилую каминоанку к дверям. – Благодарим за визит, сенатор. Нам бы хотелось продолжить беседу. Если Вы не против.
– Наслаждайтесь всеобщим вниманием, пока можете, предатели, – ласково сказала Буртони. – Эта война закончится не скоро.
Лица лидеров Комитета Предателей, как их называют в прессе, исказились в недовольных гримасах – даже прогнившая
– Что ж, мы на верном пути, раз сенатор Буртони всполошилась.
– Главное, мы серьёзно продвинулись в борьбе против их Билля.
– За Победу! И окончание войны! – громко сказал Органа и соратники пригубили вино.
– Сердце… – родианин коснулся груди рукой с присосками на конце пальцев. – Я не могу… дышать…
Онаконда бессильно комкал в тонких пальцах дорогой шелк джедайских шелкопрядов, как будто пытаясь заставить сердце биться. Сенаторы кричали и звали врача… Бесполезно, конечно же: сенаторы вот уже восемь веков не позволяли «всякому отребью» в лице медиков-органиков и неподконтрольным им медицинским дроидам, с их архисложным программированием и запутанной системой шифровки, дублирования и хранения информации, появляться в здании главного законодательного органа.
Так бесславно закончилась жизнь одного из главных членов Предательского Комитета – от удара в спину со стороны верной помощницы. Собаке – собачья смерть. Очень скоро родина лягушек-переростков покинет Республику… Под чутким руководством новых лидеров – тех самых, что не желали вступать в войну, но которых вынудил участвовать сенатор Фарр.
*
– И все мы понимаем, что Онаконда не был идеальным. О лучше других знал свои ошибки, но никогда не поступался принципами и то, что он делал, он делал для своего народа. Чьи нужды были всегда превыше всего, – спокойно говорил Сайлуд. – Он лучше других знал все свои ошибки, но никогда он не поступался принципами. И то, что делал, он делал для своего народа, чьи нужды всегда были превыше всего.
«Забавно», – размышлял Доппельштейн, одним из потоков сознания наблюдая за прощанием с усопшим. – «Какая странная штука – политик этого мира. Фарр предавал так часто и так нагло… Только за Войну Клонов, неполный первый год которой он застал, он успел предать Республику, свой народ, о котором якобы заботился, «любимую племянницу», вице-короля Торговой Федерации, самого себя – когда начал голосовать за мирное решение Сепаратистского Кризиса, хотя сам добровольно проголосовал за создание ВАР… Столь много, столь часто и столь нагло не предают даже ситхи, а это уже показатель. И всё равно он останется в истории Героем: сторонник мира и дипломатического решения военных вопросов, радеющий за свой народ, честный, неподкупный… Само совершенство. Как там говорил этот, как его?.. Дейссид Уатил: «Есть много лояльных сенаторов, недовольных этим назначением, но вы должны понимать, что, независимо от своего бахвальства и неприязни к Палпатину, Фарр является идеальным изображением лояльности. Он ненавидит сепаратистов. Он любит Республику. И он готов сделать всё, чтобы её сохранить», ха! Правильно Джинкс говорит, нужно выжечь этот гадюшник плазмой… Но пока рано, рано».
– Сенатор, если Вам что-нибудь будет нужно… – сложив руки на груди, сочувственно сказал Бейл Органа.
– Нам нужно, чтобы его резолюция прошла, – сурово отрезала последняя Наберрие.
Корабль с телом Онаконды Фара поднял аппарель и, закрыв шлюз, легко взмыл в небеса.
– Он был моим наставником, – рыдая от боли потери, сказала Лоло Пурс. – Не представляю, как мне жить дальше.
– Я знаю, – тихо ответила Наберрие. – Никто его не заменит.
– Сенатор. Канцлер Палпатин вызывает Вас к себе.