История Одного Андрогина
Шрифт:
Пытаясь вспомнить былую походку, он выбрался из корпуса и вышел в свете фонарей во двор поликлиники. Он решил пойти в сторону третьего корпуса, самого отдаленного, где его (по его мнению) меньше всего должны были знать. Там должны были быть задние ворота. Главное – чтобы ему их открыли. Натаниэль должен был быть убедительным, как никогда. Он нервничал перед самым решающим рывком в своей жизни.
В вахтерской кабинке сидел молодой и малоопытный парень, что явно было на руку Натаниэлю. Немного поправившись, он напряг свои губы и лицо, пытаясь выглядеть как можно сексапильнее,
– Стой! Ты куда? – завопил смотритель, пытаясь выглядеть серьезным.
Но ему не шло быть таким. Натаниэль лишь улыбнулся и сказал:
– А что такое, милый? Я не могу сходить за сигаретами? – игриво посмотрев на него.
– Нет! Девушка, вы время видели? И вообще, вы кто такая? Почему я вас не знаю? – пытаясь сделать свой голос угрожающим, говорил тот.
Но он был робок. Как на вид, так и внутри.
– А ты сколько здесь работаешь, чтобы знать меня? – уверенно сказал Натаниэль, будто так и надо.
Он словно знал, что этот парень был новеньким, и работал всего лишь неделю здесь. Он был стажером, и даже не до конца знал все правила внутреннего распорядка поликлиники. Внутренняя неуверенность в себе явно выказывала его. Натаниэль, будучи тонким психологом, вывел его на чистую воду. Уже через несколько минут этот салага вовсе потерял свой мнительный кураж. Беседу стал вести Натаниэль.
– И? – спросил он, смотря вопросительно.
– Джереми. – сказал тот, чувствуя долг представиться.
– И так, Джереми. Ты собираешься меня выпускать? Или будешь вести себя как закомплексованный девственник? – заязвил Натаниэль.
Джереми вовсе почувствовал себя неудобно. Он тут же схватился за свой красный прыщ на щеке, опуская глаза, от нежелания встречаться взглядом с непокорной медсестрой и сказал:
– Будто бы вы знаете!
– У тебя на лбу написано! – чуть ли не засунув свою голову в его кабинку, сказал Натаниэль, будто досаждая своей настырливостью.
Джереми терзали сомнения. Он боялся ошибиться и не знал, как будет верно. Позволить ей сходить за сигаретами, или отказать ей, не будучи уверенным в последствиях. Он время от времени смотрел в эти милые, сверлящие его глаза, и ловил себя на мысли, что не может. Отказать не может.
– А вдруг кто-нибудь узнает? Время позднее! – молвил он, пытаясь уже хоть как-то отговориться.
– Никто не узнает. Я мигом. Обещаю. Я умру, если не покурю. А покурю, я тебя поцелую. – сказал Натаниэль, вбив последний гвоздь в мышление зеленого Джереми.
Он поддался и открыл ворота. Он выпустил пациента, пребывающего здесь уже более двух лет. Как тот хотел оказаться по ту сторону. И вот, он ступает за территорию насточертевшей ему клиники. Джереми не устоял перед обаянием и уверенностью красивой девушки. Натаниэль подмигнул ему и скрылся в темноте.
Спустя пару минут он уже рассекал ночные улицы. Как же он соскучился по этим милым улочкам так знакомого ему Лондона, который никак не изменился, будто ожидая возвращения Натаниэля.
Его легкие наполнялись свободой. Он чувствовал тот запах, которого так не хватало ему. Но его голова была озадачена иным. Она не давала в полной
Натаниэль пытался идти по малолюдным улицам, дабы обращать на себя меньше взора прохожих. Он считал, что в униформе медсестры он будет заметнее обычных обывателей. Он пытался идти скверами и парками, где почти не было людей. Где редкий хозяин мог выгулять собаку, или влюбленная пара извиваться в поцелуях темноты. Сам того не ожидая, Натаниэль наткнулся на тот самый дом, в который привезла его Синди, усыновив маленького ангелочка. Кто он теперь? Что значит его первый дом для него самого в данный момент? Натаниэль задумался.
Сколько он жил в Лондоне сам, он никогда не посещал свой первый дом. Теперь же он внимал его, стоя на противоположной стороне, через дорогу. Прямо напротив. Старый дом никак не изменился. Кажется, он до сих пор не обрел постоянного хозяина.
Натаниэль смотрел в его окна и видел темноту. Фасад дома лишь местами освещался редкими лучами, доходящими с фонарных столбов. Он весь был темный, окутанный мраком и закрытый деревьями, росшими на клумбах, впереди. Натаниэль стал вспоминать о прошлом.
Он вспоминал, как первый раз здесь оказался. Он не забудет этот день. Он вспоминал, как Синди обнимала его и радовалась, что они живут здесь. Он вспоминал, что даже, когда они жили в Париже, Синди находила хотя бы случай в год выбраться сюда и устроить пикник. И он был с ней. И он был рад. Он ни за что не отпустил бы ее, обхватив ее своими детскими руками в столь редкий момент. Он никогда не разлюбит Лондон, как не разлюбит Синди. Они оба любили Лондон. Натаниэль знал об этом. Почему она стала такой холодной ко всему? К своему городу? К ребенку?
«Я хочу быть таким же красивым, как моя мама!» - вспоминал Натаниэль, представляя пред глазами картинку из прошлого. Он пытался сдержать слезы. Он пытался оправдать себя и Синди. Но не получалось. Все больше гнева появлялось у него внутри.
«Я ни чем не хуже тебя, мама!» - хотелось ему выкрикнуть, посмотрев в глаза своей матери. Он так хотел посмотреть ей в глаза. Ее спасает только то, что она мертва. Натаниэль душу отдаст за это. И он задумался.
Его мысли казались ему абсурдом. Он уже стал колебаться, может быть, действительно – он псих?! Но его мысли не умялись. Они все больше разжигали в нем огонь. И он решил, что скажет это. Он скажет, когда придет на кладбище. Он мигом дернул к могиле своей матери. Он не был у места захоронения Синди с самого момента ее захоронения.
Время близилось к полуночи. Натаниэль искал и был настойчив. Ему не терпелось найти могилу своей матери. Он был озабочен мыслью. Гром в небе словно предвещал ему душевную бурю. Скоро разразится гроза. Стали возникать порывы ветра.
Натаниэль был намерен найти могилу своей матери, не смотря ни на что. Она должна быть где-то здесь. Где ее надгробный камень? Он узнает его даже спустя много лет. Капли с неба стали падать на Натаниэля. Они казались огромными и очень быстро учащались. В один миг они полили, словно из ведра. Началась гроза. Натаниэль был обеспокоен не погодой. Ему было все равно. Он должен был найти ее могилу. Вот она!