История одного развода (Игра на раздевание)

Веденская Татьяна

– По иску об утрате права пользования Кислицины явились? – громко спросил секретарь, вернувшийся из небытия. Уже без коробки с чаем. Чай, видимо, был выпит.

– Кто? – возмутилась я. На моих часах было одиннадцать с четвертью. Через пять минут должен начаться мой иск. То есть, Андреев. Наш с ним.

Дожили, разводимся в суде. Никогда бы не подумала!

– Вы Кислицина?

– Я? Нет, я Демидова!

– Хорошо, – кивнул секретарь.

Я не поняла, что именно хорошо, но дверь в кабинет закрылась. Я осталась стоять перед ней в гордом одиночестве. От нечего делать я стала снова читать расписание

процессов. Оказалось, что Кислицины в расписании стоят на половину одиннадцатого. А за ними были еще одни, тоже с этим правом какого-то пользования.

– Интересно, а когда же мы? – громко возмутилась я.

Мой вопрос был услышан бабулей, сидящей около соседнего кабинета.

– Обычно по часу-полтора ждут!

– Что? – не поняла я.

– Оне задерживают. Всегда! – добавила бабуля.

– А вы тоже судитесь? – удивилась я.

Оказалось, что бабуля – ветеран этого суда. Судится то с ЖЭКом, то с соседями, то с ДЭЗом.

– Купленные они все! – гордо заявила бабуля.

Было видно, что ей хочется рассказать о своих сражениях. А я сначала слушала ее от скуки, а потом, после того как мой ДРАГОЦЕННЫЙ вернулся с перекура и принялся тихо шептаться со своей Манечкой, я принялась общаться с бабулей по полной. С преувеличенным вниманием расспрашивая ее о всякой ерунде, типа того, откуда она брала должностные инструкции начальника ДЭЗа? Андрей все-таки немного осунулся за то время, что мы не виделись. Это меня порадовало. Но костюм, который был на нем (и который, между прочим, я привезла из Берлина), был наглажен-отутюжен так, как я вообще никогда не умела. Значит, Манечка колдует над его штанами, будто это – самое главное дело в жизни. Боже, какой бред!

– Демидовы по иску о разводе. Явились?

– Да! – моментально среагировал Андрей.

Я с трудом оторвалась от бабули, разогнавшей телегу воспоминаний сверх всякого лимита, и подошла к секретарю.

– Паспорта, пожалуйста, – процедил тот.

Я выдала ему паспорт и машинально отметила, что Андрей надушился моим любимым парфюмом от Диора. Только теперь уже не для меня. Разве Манечке это важно? По ее виду этого не скажешь. Впечатление, что она рада наслаждаться и запахом его пота.

– Андрей, я могу надеяться, что твоя любовница не пойдет с тобой в зал?

– Лена, не начинай, – забеспокоился он.

Манечка вспыхнула и опустила глаза. Я демонстративно отвернулась от нее и продолжила:

– Или ты не можешь даже развестись без няньки?

– Она пойдет со мной! – отрезал Андрей. Думаю, только для того, чтобы досадить мне.

Что ж, хорошо.

– Проходите, – лениво приоткрыв дверь, крикнул нам секретарь и моментально исчез внутри.

Мы с Андреем переглянулись, оба как-то внутренне подобрались и зашли в кабинет.

Зал судебного заседания представлял собой довольно обшарпанную комнату, чем-то напоминающую школьный класс. На небольшом возвышении стоял длинный стол классного руководителя (пардон, судьи, конечно), перед ним Т-образно были выставлены еще два стола, куда посадили нас, экзаменующихся (пардон, разводящихся). Далее нестройными рядами были выставлены лавки, как в институтских аудиториях. Только без столиков перед ними. В остальном очень похоже.

Какое-то время все молчали. Судья, лысоватый пожилой мужчина с безвольным

подбородком, облаченный в смешную черную тряпку, по-видимому, имитирующую мантию, что-то сосредоточенно читал. Секретарь, молодой прыщавый парень, постоянно потирал ладонью нос и что-то набивал в компьютер. Затем судья вынырнул из своих бумаг и еле слышным голосом что-то пробурчал себе под нос.

– Что-что? – переспросила я.

– Объявляется подготовка к судебному разбирательству дела о расторжении брака и разделе... – Далее снова было неразборчиво.

Интересно, у него что, горло больное или он всегда шепчет, чтобы подсудимые (или кто мы там) ни хрена не слышали?

– Не поняла! – громко и уже раздраженно произнесла я.

Судья остановился, нахмурился и пронзил меня взглядом. Потом тряхнул головой и повторил еще раз.

– Объявляется подготовка к судебному разбирательству дела о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества.

– Что? – растерялась я. – Какого имущества?

– Совместно нажитого, – устало повторил судья.

Я обернулась и взглянула на Андрея. Он опустил взгляд на стол и сжал зубы. Кажется, у него от волнения поднялось давление, он так вцепился руками в край стола, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Андрей, что это значит?

– Елена Петровна, вы же все читали.

– Читала? – удивилась я. Да, я читала повестку, эту жеваную желтую карточку. И все!

– Нет? Вы получали повестку? «Извещение» видели?

– Видела, но только позавчера. Я только позавчера получила повестку. А что там надо было читать? Там же всего пара слов?

– Надо было с «Извещением» идти на почту и получить «Исковое заявление», – пояснил секретарь суда, пока судья раздраженно вздыхал и листал страницы «Дела».

– Нет, «Исковое» я не получала. А что такое? Мы что-то делим?

– Конечно! – кивнул судья, протягивая мне какой-то листок.

Я взяла его и принялась вчитываться в мелкий шрифт.

«Исковое заявление.

Я, Демидов А. Е., такого-то года рождения...»

Буквы сливались в одну неразборчивую кашу. Писал явно не мой муж.

«Раздел совместно нажитого имущества, состоящего из трехкомнатной квартиры, расположенной по адресу... а также дорогостоящей техники, драгоценностей, денежных средств, хранящихся на счете в банке...»

– Андрей?! – От возмущения я готова была взорваться. – Что это?

– Это «Исковое заявление». Странно, что вы его не читали, – еще раз пояснил судья.

– И что, я должна что-то сказать? Заявить? – растерялась я.

– Ну, вы можете признать иск, – предложил судья.

– О чем? О разделе квартиры? Отдать квартиру этому вору, которого я содержала, кормила и одевала?

– Довольно! – Андрей вскочил с места. – Как ты смеешь? Я все делаю по закону!

– По какому закону? Ты в эту квартиру и копейки не вложил! Ты там даже не прописан! Как ты смеешь, это незаконно! – Меня несло. Я совершенно забыла, где нахожусь. И зачем пришла сюда. Развод – это просто фигня по сравнению с тем, что меня хотят ограбить. Чтобы расплатиться с долгами, после смерти мамы я продала ее квартиру. И все равно мне пришлось почти три года тратить все, что зарабатывала, чтобы погасить кредит. И зачем? Чтобы Андрей мог счастливо жить с этой Манечкой?