История одного замужества
Шрифт:
Теперь все глаза были устремлены на нее.
– Вы уверены, что она никому ничего не сказала? – недоверчиво спросил Серж.
– Иван Иванович опросил всех, с кем она общалась, и ответы вполне категоричны. Дуняша все время возвращалась к убийству, но ни словом, ни намеком не дала понять, что знает, кто его совершил. И вот это уже необычно.
– Театральное амплуа, – пробормотал Колбасин.
– Папа, ты это о чем? – удивился Павел.
– О том, что на сцене мы нередко видим определенное упрощение, – отозвался режиссер. – Скупец у нас всегда скупой, щеголь думает только об одежде и больше ни о чем ином, а на самом деле все ведь не так. У скупца может случиться порыв щедрости, щеголь может хорошо разбираться в искусстве
– То есть, по-вашему, она могла умолчать о главном, чтобы позже использовать его с выгодой для себя?
– С выгодой? А почему бы и нет? Я говорил вам, что Дуняша была подкидышем и у нее в целом мире не было ни единой близкой души? Ей не на кого было рассчитывать, кроме как на саму себя. И я вполне могу себе представить, что она могла решиться на… на то, в чем Игнатов ее подозревает.
Павел поморщился.
– Как все это ужасно, – проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Знаете, я только сейчас понял, что Дуняша жила в нашем доме несколько лет, а я обращал на нее не больше внимания, чем на… чем на мебель. Может быть, я очерствел после смерти мамы, но когда я узнал, что Дуняшу убили, я совсем ничего не почувствовал… ничего! – прибавил он с ожесточением. – И хотя я понимаю, что это неправильно, но поделать ничего не могу… Мне только хочется, чтобы поймали того, кто убил мою мать. Но я вовсе не уверен, что Игнатов справится с этой задачей…
На следующее утро Амалия заперлась в своем кабинете, чтобы прочитать запечатанное письмо, которое ей доставили с почты. Сразу же скажу, что письмо предназначалось вовсе не ей, а было адресовано в редакцию газеты, с которой сотрудничал Чаев. К немалому облегчению Амалии, текст статьи был вполне корректным и, хотя содержал некоторые выпады в адрес следствия, нигде не утверждал, что за убийством могут стоять Башилов или его нервная дочь.
Заново запечатав письмо, Амалия отдала его ожидавшему в коридоре жандарму и распорядилась как можно скорее отправить по назначению. Накануне баронесса Корф и Игнатов согласовали план дальнейших действий. Прежде всего, следовало бросить все силы на поиски таинственной дамы в синем. Затем установить принадлежность револьвера (впрочем, Амалии почему-то казалось, что все само собой разъяснится, как только незнакомка будет найдена). Кроме того, Игнатову предстояло присутствовать на двух вскрытиях, так как было непонятно, умерла ли Дуняша от удара по голове или от того, что захлебнулась, когда ее бросили в воду.
– Госпожа баронесса, Андрей Григорьевич Башилов просит его принять. Уверяет, что не отнимет у вас много времени.
– Ну что ж, – сказала Амалия Эльзе Карловне, – просите его сюда.
И Башилов явился, помахивая тростью, причем вид у него был до того уверенный в себе, что Амалия покосилась на промышленника с невольным подозрением.
– Присаживайтесь, Андрей Григорьевич. Чем могу служить?
– Я сторонник делового подхода, – объявил Башилов, садясь в кресло, – и не люблю тратить лишних слов. Как вы помните, весной я предлагал выкупить у вас «Кувшинки»…
– Имение не продается, – сказала Амалия.
– Да-да, мне известно, что вы планируете передать его вашему старшему сыну, когда он вырастет. Но, посудите сами, нужно ли ему место с такой дурной славой? Где уже убили двух человек…
Амалия насторожилась. Она вспомнила кое-какие методы Башилова, с помощью которых он задешево скупал предприятия своих конкурентов, и воспоминание это оказалось, по правде говоря, настолько неприятным, что баронесса Корф решила пойти ва-банк.
– Насколько я понимаю, цена, которую вы мне намерены предложить сейчас, будет ниже той, которая была озвучена весной? – любезно осведомилась Амалия. – Как раз из-за этих двух убийств?
– Увы, сударыня, вы совершенно правы. – Башилов оскалил в улыбке свои белые ровные зубы. – Сами понимаете, недвижимость с дурной славой…
– Скажите, а уж не вы ли позаботились обеспечить ей эту славу? – как бы между прочим поинтересовалась баронесса, не переставая зорко наблюдать за своим собеседником.
– Простите? – изумился Башилов.
– Устроить пожар на заводе конкурента, чтобы вынудить его продать дело за бесценок, – это же вполне в вашем духе. Почему бы тогда не убить двух смешных человечишек, чтобы заставить меня продать «Кувшинки»? А? Или вы опять, как весной, будете пытаться убедить меня, что мое имение ничего не значит, что здешнее озеро – не озеро, а так, большой пруд… и что вы, конечно, никого не убивали? – вкрадчиво закончила она.
Башилов перестал улыбаться. Глаза его сделались холодными, как лед.
– Я не понимаю, о каком пожаре вы изволите вести речь… И сам я действительно никого не убивал.
– Вот именно, – шепнула Амалия. – «Сам» здесь – ключевое слово. Обычно для таких дел вы нанимаете других, не так ли?
– Что за вздор! – вырвалось у промышленника. – С какой стати мне убивать двух женщин, которых я не знал…
– Ой ли? Относительно Дуняши вы, пожалуй, правы. Но вот что касается Евгении Викторовны, то вы знали ее настолько близко, насколько мужчина может знать женщину.
И, выпустив эту отравленную стрелу, Амалия с интересом стала ждать ответа.
– Это было слишком давно… – попытался защищаться Андрей Григорьевич. – И мы оба уже обо всем забыли! У нее была своя жизнь, у меня – своя…
– А может быть, Евгения Викторовна решила как-нибудь неосторожно напомнить вам о себе? Намекнула, что у нее есть какие-нибудь компрометирующие бумаги, к примеру…
– Бумаги? – вытаращил глаза Башилов. – Да что за вздор вы тут мелете? Когда-то она мне нравилась, не спорю, но это было только мимолетное увлечение… Даже если она сохранила какие-то мои записки, она могла делать с ними что угодно, сам я в разводе и не боюсь огласки…
– Это хорошо, что не боитесь, – весьма двусмысленно уронила Амалия, не переставая зорко наблюдать за своим собеседником. – Хотя некоторые люди вашего склада склонны путать чистую совесть и отсутствие доказательств.
Андрей Григорьевич поднялся с места, стиснув челюсти. Глаза его горели недобрым огнем.
– Только посмейте обвинить меня хоть в чем-то…
– Только посмейте оказаться причастным к этому делу, – в тон ему бросила Амалия. – Клянусь, я вас раздавлю.
Был ли Башилов в состоянии дать достойный ответ? Даже не сомневайтесь! Но почему-то он посмотрел на красивую белокурую даму, стоявшую напротив, и ему стало не по себе. Интуиция подсказывала ему, что он столкнулся с более могущественным противником, причем столкнулся там, где совершенно не ожидал этого; и ее слова, как он внезапно осознал, были вовсе не простой угрозой. Она могла уничтожить его – так же просто, как сам он до того уничтожал других. И от этого ощущения его охватило неудержимое желание скрыться, причем как можно скорее, пока его собеседница не передумала.
Еле слышно пробормотав какое-то подобие извинений, он поспешил прочь, а идя через сад к своей коляске, не удержался и облегчил душу градом ругательств.
– Вот же!..
Он был так расстроен, что даже не обратил внимание на следователя, который мчался в «Кувшинки» как раз в то время, как сам Башилов стремился поскорее их покинуть.
– Амалия Константиновна, – объявил запыхавшийся Иван Иванович, влетая в кабинет, – все в порядке! Мы ее нашли!
Глава 20. Дама в синем