История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек
Шрифт:
— В следующий раз!
Она спешила в Большой мосторг купить подарки. В последних числах сентября у бригады предполагался загул. У двух девушек Верочек, у одной Любы, у Нади-маленькой и у нее именины — 30-е сентября. Когда-то в этот день там, в Заполярье, уже вьюжила пурга и она, тогда еще зечка, обнаружила на одноногом столе подарок. Берегла, прятала и все равно забрали во время шмона, а ее отправили в карцер, но ненадолго. Работать было некому. Забастовала пекарня, Валя, и даже трусливая многострадальная Антонина Коза, сказалась больной. У вахты Клондайк напустил на себя строгий вид и, запрятав улыбку в глубину своих
— «Ушкуйница»? — спросила Маевская. — Как бы тебе короче объяснить? — Но короче не получилось, и Надя с восторгом выслушала некую лекцию по истории об ушкуйницах. Оказалось, вроде речных пираток-женщин.
Решено было собраться вскладчину у одной из Верочек. Совсем недавно она вышла замуж за веселого, бесшабашного гуляку, электросварщика, с лукавыми, нерусскими глазами.
Степан Матвеевич добился им однокомнатной квартиры, чем привел всю бригаду в состояние крайнего возбуждения. Целую неделю девушки рвались на работе, перевыполняя норму чуть ли не в полтора раза.
Только шестеро из бригады жили в «собственных» квартирах. Остальные «остро нуждались». Остро нуждалась и Надя, и хоть работала не хуже других, а, пожалуй, и получше, но недавно, и рассчитывать на такое счастье ей не приходилось. На очереди первой была бригадир Аня. Где-то в Рязанской области, в поселке Шилово у нее осталась на материнских руках маленькая дочь. Аня была без ума от своей малышки, не могла говорить о ней без слез и львиную долю своей неплохой зарплаты отсылала домой, в Шилово.
Вечером в маленькой пустой квартире собрались отпраздновать именинниц, а заодно и новоселье.
— Мебель купим после, — деловито объясняла Вера всем своим гостям, — а то напьются, стулья переломают, как у… — и тут она пускалась рассказывать, что ее соседи по лестничной клетке так «гуляли», — хрустальные фужеры с балкона покидали, а новый дорогой сервиз почти весь переколотили и в мусоропровод сбросили. Народу набилось «до черта и больше», как сказала Аня. Было шумно и весело, и даже Надя, обычно молчаливая и серьезная, смеялась от души, чего не случалось с ней с давних пор. Пришел ненадолго Степан Матвеевич, поздравил именинниц и новоселов, потом отозвал к окошку Надю и спросил:
— Ну как?
— Ничего! Спасибо!
— Замуж собираешься?
— Что вы!
— А чего? Долго ли? Потом лицо его стало серьезным, построжало. — Это ты верно, учиться тебе надо! И привет тебе от Филимона Матвеевича!
— Как он? — живо спросила обрадованная Надя.
— Был проездом из отпуска. Майора получил, брюшко отращивает!
— Ну, до брюшка ему еще далеко! — пошутила она, вспомнив объемистый живот полковника Тарасова. Стол ломился от нехитрых закусок. — Ешьте, ешьте! — подбадривала всех Верочка. — Винегрету целый таз наворочали.
Основную закуску составляла колбаса трех сортов, целый отряд селедок с луком, обильно политых подсолнечным маслом. Соленые огурцы и помидоры из деревни привезла Аня и огромную бадью квашеной капусты. Были еще соленые грибы, но мало. Ведро вареной картошки было встречено громовым «Ура!». Спиртного тоже оказалось маловато, и то больше по мужчинам разошлось. Надя свой стакан быстро и незаметно перелила соседу, а себе налила какой-то минералки. Рядом с ней, справа, сидел молодой широкоплечий крепыш с загорелым лицом, очевидно,
— Да рука бы моя не дрогнула, не только Берию расстрелять, а и всех, кто там остался. Дайте мне Анку с «максимом»! — После такого выпада он обессилено шлепнулся обратно на свое место и махнул целых полстакана залпом себе в рот.
Надя похолодела: «Берия… самый главный после того, дьявол во плоти! А этот парень не боится, перепил, должно, а завтра, может… Как девушки пели «там»:
Я хулил его по пьянке,А проснулся на Лубянке.Феля, Феликс дорогой,Отпусти меня домой!— Чего это он? — шепотом спросила через стол Надя.
— А! У мужиков только и разговору о врагах народа. Уж сообщили, что расстреляли его, а они все не угомонятся!
— Кого? — еще тише спросила Надя, — кого расстреляли? — Да ты что, с луны свалилась? — уже громко, во всю комнату крикнула Аня. — Берия расстреляли, вот кого! Село-деревня!
Но Надя даже не обиделась, до такой степени была поражена. Ей припомнился ажиотаж у газетных киосков, обрывочные фразы по радио: «Наймит иностранных разведок», «народный гнев» и еще какие-то громкие трескучие слова о врагах, к которым она давно привыкла и не проявила любопытства. «Подумаешь! Одним врагом больше, одним меньше, какая разница?» Если б она тогда прислушалась! Глаза ее на «мокром месте», наверное, высохли бы тотчас. Ей сразу расхотелось сидеть здесь, она незаметно прошла между курильщиками в прихожей и понеслась в общагу. Найти нужную газету, прочитать и убедиться. Еще хотелось узнать: как же теперь с лагерями? Должны начать выпускать! Не могут же, уничтожив хозяина, оставить его хозяйство нетронутым!
— Тут тебя целый вечер паренек симпатичный дожидался, — встретила Надю Алена, хозяйка общаги. — Телефон взял, звонить будет. Я ему сказала, что поздно будешь!
— Какой хоть из себя? — спросила Надя, теряясь в догадках. «Вадим, наверное», — без всякого интереса и радости подумала она, и, только успела раздеться, как в дверь постучали и Алена позвала:
— Иди, опять пришел этот парнишка, тебя спрашивает.
Надя наскоро накинула пальто, вышла на улицу и при свете фонаря над дверью подъезда увидела мужчину.
— Вы меня спрашивали?
— Надя! Не узнаешь?
— Валек! — вскрикнула она. — Валек! Откуда ты?
— Здравствуй! С Воркуты я, уж три дня как в Москве, все тебя разыскивал!
— Здравствуй, Валек! Нашел меня, а как? — искренне обрадовалась ему Надя.
— Пойдем посидим куда-нибудь, я все тебе по порядку расскажу.
— Сейчас, только сумку возьму!
Надя забежала к себе, схватила из-под подушки сумку и выбежала обратно.
— Ночевать придешь? — крикнула ей вслед Зойка.