История России. Полный курс в одной книге
Шрифт:
Результат крещения был страшным: Новгород стал считаться пригородом Киева. Что же стояло за этим крестовым походом? Неуемная жажда Владимира усмирить новгородцев, вряд ли истинное желание донести до далекого севера свет истины. В Новгороде Владимир теперь стал набирать воинов для борьбы с печенегами (прежде новгородцы ни о каких печенегах не думали — где печенеги, где Новгород!), наложил на город тяжелейшую дань — 1000 гривен в год в Киев, 1000 гривен на содержание княжеской гриди, то есть войска, которое стояло в Новгороде и держало его в смирении (завоеванные вынуждены были оплачивать и войско завоевателя), а вдобавок он посадил в Новгороде своего сына Ярослава, чтобы тот занимался делами управления, а проще — держал новгородцев в строгости и повиновении.
Впрочем, назначенному в Новгород Ярославу отцовские условия нравились не больше, чем новгородцам. Скандинавская сага рисует его скупым и жадным. Так что Костомаров объясняет нежелание Ярослава выплачивать в Киев дань просто: Ярославу не хотелось расставаться с легкими деньгами. Он и перестал платить. Это взбесило Владимира, он собирался идти на Новгород войной. Но недаром Ярослав был сыном Владимира: он поступил так же, как некогда отец, — отправился к варягам набирать войско. Тут все понятно: если бы князь выступал защитником прав Новгорода, ему бы не потребовалось вербовать находников на стороне, новгородцы сами пошли бы сражаться за свою свободу. Но Ярослав не думал о свободе Новгорода — он думал о собственной выгоде. За эту выгоду не нашлось желающих воевать. Новгородцам от перемены получателя дани лучше бы не стало — все равно платить. Так что они встали на сторону Владимира, то есть Ярославу отказали. Однако тот вернулся в город с варягами, и началось еще одно уничтожение Новгорода — варягам этот богатый торговый город представлялся тоже только источником отличного дохода, грабеж и насилие были обеспечены. Новгородцы этого не стерпели. Горожане собрались и перебили варягов.
Летописи сообщают о дальнейшем так: «И веставшии Новогородци избиша Варяги во двори Парамони. И разгневався Ярославе и, шеде на Рокомо, седе во дворе и посла к Новогородцеме и рече: „Оуже мне сихе не кресити“. И позва к себе нарочитыа моужи, иже бяхоу секли Варягы, и оболстиве изсече 1000 моуже, а иныа бежаша изе града. В тоу же нощь приде ке Ярославу весть ис Киева оте сестры его Предславы: „Отець ти оумерле, а Святополке седить в Киеве, оубиле Бориса, а на Глеба послале, а ты ся его блюди повеликоу“. И тогда же посла весть и ке Глебоу Ярославе, якоже преди писахоме. Слышаве же оте сестры своеа, Ярославе печалене бысть о отцы и о братии. Заоутра же избытоке Новогородцеве себраве Ярославе, сетвори вече на поли и рече к ниме: „О любимаа дроужина, юже вечера избихе ве безумии моеме, а ныне надобни золотоме бы ихе коупити“. И оутере слезе, рече име на вечи: „Отець мой оумерле есть, а Святополке седить в Киеве, избиваа братию свою. Хощю нань пойти. Потягните по мне“. И реша емоу Новогородци:
„Аще, княже, братиа наша избита соуть, а мы можеме с тобою ити“. И себраве воа Ярославе, Варяге 1000, а прочихе вой 30 000, и поиде на Святополка, нареке Бога и рече: „Не азе начахе избивати братию, но оне, да отместнике Боге братии моеа крови, зане безвинную пролиа, егда и мне сице сетворить. Но соуди, Господи, по правде, да скончается злоба грешьныхе“. И поиде на Святополка. Слышаве Святополке идоуща Ярослава, пристроиле бес числа вой, Роу си и Печенеге, и изыде противоу к Любчю обоне поле Днепра; Ярославе об сю страноу».
Костомаров указывает, что новгородцев было в войске Ярослава даже не 30 000, а 40 000 человек. По справедливости город должен был не подчиниться князю, который идет на законного старшего брата Святополка, князя киевского. Почему Новгород вдруг переменил решение и помог Ярославу (несколько ранее, когда Ярослав собирался биться с отцом, Новгород в помощи ведь отказал)?
Костомаров считал, что новгородцы как-то договорились с Ярославом: они ему помощь, тот им — независимость. Только избавление от киевской дани могло подвигнуть жителей выставить столь большое по тем временам ополчение. Историк, впрочем, считал, что это запредельное по численности войско нужно называть куда как проще: «много». Тысяча недобитых варягов плюс новгородское «много» — это и было войско Ярослава. В конце концов с помощью Новгорода Ярослав войну выиграл, киевляне, только что свысока смотревшие на «плотников» и «хоромников», бежали с поля боя — Киев был захвачен Ярославом, новгородцы вознаграждены. Но Ярослав недолго удержался в Киеве, Святополк привел своего тестя польского короля Болеслава, Ярослав был разбит и снова бежал в Новгород. По летописям, дело далее происходило так: «Ярослав же прибеже Новоугородоу и хотяше бежати за море. И посаднике Констянтине, сыне Добрынине, разсекоша лодии Ярославли, ркоуще: „Хощем ся еще бити по тебе с Болеславоме и СвятополкомеГ И нача скоте сбирати: оте моужа по четыре коуны и оте старосты по 10 гривене, а оте боляре по 18 гривне. И приведоша Варяге и вдаша име скоте. И севокоупи Ярославе воа многы». Скот в летописном тексте нужно читать как деньги, то есть труд варягов был оплачен все из того же новгородского кармана. Но почему город теперь так активно встал на сторону Ярослава? Да все потому же: победа Святополка была для Новгорода еще хуже: это означало лишь одно — полное порабощение.
1019 год — Битва на реке Альте, победа Ярослава над Святополком
В 1019 году Ярослав одолел Святополка на реке Альте, эта победа досталась новгородцам дорогой ценой, но теперь уже и Ярослав не мог не отплатить за помощь Новгорода. По Костомарову, он рассчитался с воинами деньгами и дал новгородцам «Правду», то есть закон, и «Устав», документы, которые известны как первые юридические акты на Руси. Текста этой грамоты Новгороду от Ярослава не дошло, но можно предположить, что это было возвращение независимости от Киева. Новгород вернул себе право суда и самоуправления, перестал платить дань и официально стал считаться автономным образованием, вроде бы и Днепровская Русь, а в то же время совершенно отдельное владение, которое связывалось с Киевом лишь посадником, назначенным Ярославом. Последнее, конечно, несколько странно: посадники сидели только в пригородах, но, видимо, дело вот в чем: новгородцы считали своим князем Ярослава, посадник был, так сказать, его осязаемым воплощением на севере, будь не так — горожане смотрели бы на дарованные законы и грамоту только как на очередное унижение. На протяжении столетий Новгород при возникновении споров со своими князьями апеллировал к этой Ярославовой грамоте, вероятно, это была своего рода хартия вольности. Даже имя Ярослава в Новгороде стало священным, двор, где он прежде жил, стали именовать Ярославовым дворищем, даже
Ладогу после смерти ее управителя шведа Рангвальда, которому город был дан Ярославом, вернули новгородцам.
Но по летописям очень трудно судить о новгородских событиях — эти тексты крайне скупы и до середины XII века многие события никак в них не отражены. Так что нельзя сказать, было ли независимое управление даровано Ярославом или же оно существовало и прежде. На последнее намекает то, что Новгород самостоятельно призвал заморских князей, то есть он имел право выбирать себе князя. А это говорит, что в городе было самоуправление, как оно было построено — вопрос иной.
Костомаров не видел особых отличий в устройстве городского управления по всей древнерусской земле. В той или иной степени он считал такое управление народным, то есть вечевым. В одних землях такое вечевое управление больше зависело от князей, в других — меньше. Даже в самом вольном из русских городов Новгороде князей старались приглашать из Рюрикова дома сообразно старшинству и родословию, то есть князей желали таких, которые либо прежде уже сидели и хорошо себя зарекомендовали, либо их детей. Так, они с удовольствием выбирали в князья Мономашичей — Мстислава Мономаховича, его сына Мстислава Храброго и его внука Мстислава Малого. Век спустя такое же предпочтение Костомаров видел в выборе Ярослава Всеволодича, его сына Александра Невского и детей Невского. Еще через век ориентация идет на московских князей.
Однако не все историки придерживались такого мнения. По одной из догадок, право выбора князей безотносительно к их родословию появилось в Новгороде только при Всеволоде Мстиславиче, а содержание Ярославовых грамот было другого свойства — финансового: в Новгород как присылались князья и посадники из Киева, так это и продолжалось и после дарования грамоты. Но тут же, все искажая, является текст Суздальской летописи (а суздальцы ох как ненавидели новгородцев), и эта летопись гласит, что новгородцы с глубокой древности имели свободные права. Очевидно, таковые существовали, но может статься, что Ярославом они были официально закреплены в грамоте. Тем более показательно, что тот же Ярослав посадил в Новгороде своего старшего сына Владимира, наследника киевского стола, то есть тут-то Новгород и стал трамплином к Киеву. Известно также, что новгородские князья не всегда постоянно жили в Новгороде и могли на время город оставить. При первых князьях такое допускалось, потом новгородцы стали болезненно воспринимать, если князь отлучался «по своим делам», за это даже изгоняли. Собственно, было два пункта, по которым князь тут же делался изгнанником: если нарушал новгородские законы и посягал на новгородские права и если отлучался часто и оказывался плохим воином. Иногда город оставался и вовсе без князя, но, тем не менее, жизнь в нем от этого никак не затухала.
Что же тогда было управление Новгородом и зачем ему нужен был князь? Может, князь — это статус? Но иногда городом правил наместник из Киева и статус города ниже не становился. Тут стоит вспомнить самое первое призвание — для чего? Суд и защита. Что дал Ярослав городу? Судебный кодекс. Далее и судили по слову Ярослава. Зачем еще был нужен князь? В те времена князь приходил со своей дружиной, это и была защита. Новгородцы поднимали ополчение только в критические моменты для города, с обычными военными задачами вполне справлялась дружина князя. Иными словами, князь — это судебная и военная власть. Власть, которой город назначал оговоренную оплату. Вот почему то управление Новгородом и подобными ему городами с вечевым укладом Костомаров очень точно назвал не самоуправлением, а народоправством.