История Российская. Часть четвертая
Шрифт:
В том же году 60-м послал государь в Астрахань посла своего Севастиана, а Емгурчея царя посла с ним же отпустил, видеть царя Емгурчея правды, на чем от него послы его били челом, и его землю к правде привести. В тот же месяц отпустил царь и великий князь в Казань к царю Шигалею боярина своего князя Дмитрия Федоровича Палецкого да с ним дьяка Ивана Клобукова. А с ним послал к царю Шигалею великое свое жалование, платье, и суда, и деньги, также и царице его, которую в Казани взял Сафа-Гирея царицу; а князям казанским и городецким многое свое жалование послал, платье, и деньги, и сукна. А о попечении просил царя земле Казанской жалованное слово за службу, и о полоне о попечении просил, чтобы по шертным грамотам полон русский весь освободили; а не освободят полон, и государю, видя христианство в неволе, да того не терпеть, сколько ему милосердый Бог поможет. А к царю с князем Дмитрием о попечении просил, чтобы царь памятовал великого князя Василия жалование и царя великого князя Иоанна жалование, чтобы государю на Казани прямил по шертным грамотам, как правду дал, и полон русский весь освободил, а укрепил бы Казань крепко государю да и себе, как Касимов городок, чтобы при нем и после его было неподвижно, и кровь бы с обеих сторон перестала течь вовеки. Да написал к боярину своему Ивану Хабарову, что послал к царю князя Дмитрия, а Ивана бы царь отпустил; и царь Ивана отпустил к царю и великому князю.
О казанских послах. Той же осенью в октябре пришли послы казанские к царю и великому князю Иоанну Васильевичу всея Руси от царя Шигалея, карчака казанский большой Ширин Муралей князь Булатов, да Шабас князь Шамов, да Адула бакшей, от царя государю челобитье правя. Да говорили, чтобы государь пожаловать нагорные стороны поступился царю, а не пожалует, все не отдаст, то хотя бы государь пожаловал, ясаков с горной стороны придал, сколько пожалует, и пожаловал бы государь, велел правду
О побиении казанских князей. Месяца ноября 14 примчался к царю и великому князю из Казани Уразый мурза Конбара да и от князя Дмитрия сын боярский Митька Волохов. А говорили государю от царя и от князя Дмитрия, что казанские Бибарс с братиею и многие князи казанские сообщениями обменивались с царем в Ногаях, а сами хотели царя убить и боярина великого князя князя Дмитрия убить же, и царь у них то выведал дополна, и грамоты присланные у них поотнимал, и царь их велел побить у себя на пиру; кои были во избе, царевы князи порезали их, а многих на царевом дворе побили стрельцы великого князя, а иных велел стрельцам по подворьям побить; а убил царь Бибарса князя с братиею, Кадышка богатыря, Карамыш улана, а всего убил князей и уланов и мурз в тот день и на следующий день 70 человек, а иные разъехались князи, а некоторые в Ногаи. Да просил о попечении царь и князь Дмитрий к великому князю, что Муралей и Костров князь с теми заодно, чтобы их государь не отпускал, царю они в Казани не надобны. А Муралей и Костров сведали, что советники их в Казани побиты, и они били челом царю и великому князю, что им в Казань ехать не можно, царь их не жалует, чтобы государь пожаловал, за женами их приказал послать.
В тот же месяц послал царь и великий князь в Казань к царю Шигалею Алексея Адашева, а велел говорить боярину своему князю Дмитрию Алексею о том накрепко царю Шигалею, чтобы царь в Казани крепко устроил государю, как Городок, чтобы кровь христианская не лилась; сам царь видит их измену, от начала лгут государям нашим, и брата его Еналея царя они ж убили, и его многократно изгоняли, и ныне хотели убить; чтобы укрепил город великого князя людьми русскими. И царь говорил: «Прожить де мне в Казани невозможно, нагрубил весьма казанцам весьма; взялся был я им у царя и великого князя горную сторону выпросить и взять, и только меня государь и великий князь пожалует, горную сторону даст, и мне жить в Казани будет можно, и докуда я жив, дотуда Казань царю и великому князю крепка будет. А после меня, кому ведать?». И князь Дмитрий по государеву наказу царю то отмолвил, что горной стороны ему государю к Казани никак не отдавать, а сие ему Бог дал: «А отдать горную сторону, Свияжскому городу как быть? А ведаешь сам, сколько государям нашим от Казани бесчестия и убытков. И ныне полон христианский у себя держат в неволе, дав правду государю нашему, лгут; а многие и городецкие, которые с тобою приехали в это место, ведомо, что полон христианский держат в неволе. А впредь будут таковы казанцы, государю нашему, видя в рабстве христианство, как терпеть? А коли, государь, тебя бояре великого князя князь Юрий Голицын с товарищами на царство Казанское сажали, а земля вся правду давали, что им весь полон отпустить, а не отпустят хотя единого человека, и государю за свое христианство стоять, сколько ему милосердый Бог поможет; а если, государь, государю нашему за них не стать, ему, государю, Богу ответ давать». И царь говорил: «А коли мне горной стороны не отдаст, мне как прожить в Казани, нагрубив? И мне бежать к государю великому князю». Князь же Дмитрий и Алексей говорили: «Коли тебе к государю же бежать, то укрепи Городок его людьми русскими». И много о том речей спорных было, и царь то отмолвил: «Басурман де я есть, не хочу от своей веры отстать, и государю своему царю и великому князю изменить не хочу же; ехать же мне в иное место некуда, еду к царю и великому князю. Коли же меня от казанцев иметь неотступно, и я лихих еще изведу да буду у государя». А князя Дмитрия и Алексея отпустил к государю, и у царя князь Дмитрий оставил Ивана Черемисинова с его стрельцов царя беречь от казанцев и государя без вести не держать. И когда князь Дмитрий приехал на Свиягу, и говорили князю Дмитрию князи, которые живут на Свияге, Чапкун и Бурнаш с товарищами, что «слышат от земли, как весна настанет, казанцы все хотят изменить государю, а Шигалея не любят; и государь бы своим делом промышлял, как ему, государю, крепче, а мы государю дали правду и по правде к нему приказываем сообщить, что несомненно казанцы изменят, а тогда и горных не сохраним». И князь Дмитрий к государю и великому князю приехал, и то от Шигалея сказал государю. Царь же и великий князь послал к царю Семена Ярцова, а велел царю говорить, чтобы жил остерегаясь казанцев.
Той же зимой в январе били челом царю и великому князю на Москве Муралей князь, да Костров князь, да Алемердин азий, а сказывают, им приказ от Казанской земли, а сами бить челом государю ехать не смеют, чтоб де государь царя Шигалея свел с Казани, а дал бы им наместника боярина своего, а держал бы их так же, как и в Свияжском городе; а не пожалует государь, то казанцам придется изменить, будут добывать им государя из иного места. И государь выслушал их челобитье да велел с ними боярам поговорить Ивану Васильевичу Шереметьеву да дьяку Ивану Михайлову, за что царя не любят, как государю царя свести, и наместнику у них каким обычаем быть, и чему в том верить. И они боярам про царя говорили, что их убивает, и грабит, и жен их и дочерей берет сильно. «Пусть только государь пожалует землю, царя сведет, и нас здесь у государя, уланов и князей, и мурз, и казаков, с триста человек, одного из нас пошли своим посланником к земле Казанской; как царя Шигалея сведет, и казанцы все государю дадут правду, и наместников его в город пустят, и град весь государю сдадут. А кому велит в городе и на посаде жить, и то тем жить, а иным всем по селам жить, а ведать на царя и великого князя наместникам царевы доходы все. И которые князи и побиты бездетны, и тем государь пожалует, кого захочет, и все люди в его воле, кого чем пожалует. А не учинят так, взбунтуются казанцы, и, государь, нас вели здесь всех побить; да на том и правду дали. Если царь не захочет ехать из Казани, пусть государь у него стрельцов возьмет, и он сам сбежит».
Той же зимой в феврале послал государь к Шигалею царю Алексея Адашева, а велел царя свести с Казани, да к земле Тереулдувана казанца, а Муралей и Костров с товарищами послали к земле с Тереулдом грамоту, на чем добили челом государю. И государь царю Шигалею о том велел Алексею накрепко говорить, чтобы без убытков великих пустил великого князя людей в город; а чего у государя захочет, тем его государь пожалует. Да и то велел ему сказать, что и казанские князи того хотят, чтоб великого князя наместник был на Казани. И Алексей в Казань к царю приехал в тот же месяц и царю по государеву наказу говорил. Но царь отмолвил, что ему никак басурманского юрта не порушить, «а прожить мне в Казани не можно, в Ногаи казанцы послали царя просить, а я иду в Свияжский городок, иначе мне от них быть убитым».
Той же зимой марта 6 в первую неделю святого поста выехал царь Шигалей из Казани на озеро рыбу ловить, а с ним многие князи и мурзы казанские и городецкие и все 500 стрельцов великого князя. И выехав из Казани, царь сказал казанцам князям и мурзам: «Хотели вы меня убить и били челом на меня царю и великому князю, чтобы меня свел, а то я над вами лихо сделаю, а дал бы вам наместников. И царь князь великий велел мне с Казани съехать, и я к нему еду, а вас с собою веду, там разберемся». И приехал со всеми теми людьми во Свияжский город, а воеводы его встретили на Волге, и вывел с собою царь князей казанских и мурз 84 человека. В тот же день в город Казань послал боярин и воевода князь Семен Иванович Микулинский с товарищами двух казаков с грамотами от государя, что по казанских людей челобитью государь царя Шигалея свел и дал им наместника князя Семена, и они бы были во Свияжском городе да учинили правду, и князь Семен с товарищами по государеву наказу к ним поедет. И в тот же день из Казани прислали к боярам бить челом афиса, что они государеву жалованию рады, во всем так хотят государю служить, как его воля, да пожаловали бы прислали к ним в Городок Чапкуна князя да Бурнаша, кому им верить и на чьи руки даться. На следующий день князь Семен с товарищами Чапкуна и Бурнаша в город Казань послал да Ивана Черемисинова с тем словом, на чем князи на Москве государю били челом и на чем во Свияге Чапкун и Бурнаш правду давали, и вся бы земля Казанская на том же правду дала. И в тот же день прислал Иван Черемисинов к боярам, что вся земля Казанская государеву жалованию рады, правду дают и к боярам едут лучшие люди, в головах Кудагул улан с товарищами. И на следующий день приехали во Свияжский город из Казани Кадугал улан да многие муллы и князи; Иван Черемисинов, и Чапкун, и Бурнаш с ними же приехали, правду дали боярам на всей воле великого князя и у бояр правду взяли, что им хорошо их жаловать казанских людей, как в иных городах великого князя. Да говорили бояре казанцам, чтобы царицу Шигалея царя и младшую дочь прислали в Свияжский город, чтобы царица в городе Казани в ту пору не была, когда князь Семен в город приедет, а царь Шигалей о ней боярам говорил. И князь Семен Иванович с товарищами говорил, послал в город Казань Ивана ж Черемисинова да с ним толмача Федьку Палецкого остальных людей их к правде приводить и того смотреть, нет ли какого лиха, Чупкуна и Калалея князя да детей боярских Леонтия Елизарова, Лучанина Епишева, Нехорошева Очкасова, восемь человек, смотреть того: русские люди в город поедут, чего бы дурного не учинили, и которые дворы князи очистят, и им те дворы раздать. И той ж ночью Иван Черемисинов прислал к боярам, что, дал Бог, никакого лиха нет, царицу отпускают, двор опоражнивают, а сельские люди, дав правду, по селам разъезжаются; «да пришлите де и кошт свой легкий с едою да с ними казаков человек с 100, и они на царевом дворе пригодятся на всякое дело». И бояре кошт отпустили, а с ним послали 70 казаков, а пищалей было 72.
Об измене казанцев. В тот же месяц князь Семен Иванович да князь Петр Серебряный с товарищами поехали к городу Казани, а наперед их Иван Шереметьев да Алексей Адашев, а в сторожевом полку князь Феодор Ромодановский, да в сторожевом же полку казанцы все те, которых царь всех вывел. И когда были на Волге у Ирихова острова, тут встретили бояр из Казани Шамса князь да Ханкидей, и иные многие казанцы встретили с любовью и били челом боярам, чтобы ехали в город, а они все холопы государевы в его воле. И царицу встретили бояре на Волге же и послали ее в Свияжский город к царю Шигалею. А в Казань и из Казани к воеводам дети боярские ездили, а сказывают, что все люди государеву жалованию рады, а Иван Черемисинов иных еще к правде приводит. Как на Бежболду воеводы приехали, и поехали наперед в город от воевод Ислам князь, да Кебяк князь, да Алексей мурза, брат Чурина Нарыкова, а бояре их не береглись, потому что все их князи выручали, да государю изменили, и, приехав в город, оный затворили и сказали всем людям, что истинно ведают: всем побитым быть, а слышали, сказывают, от городецких татар, иные, говорят, и от самого Шигалея. И государева о том наказу не бывало боярам, что лихо какое учинить, да ни у бояр того в мысли не было, и правду бояре на том давали, что от них лиха никакого не будет, и им всем жаловать и держать их во всем, как и во Свияжском городе; да изначала ненавидящий добро враг рода христианского и радующийся крови человеческой, возмутил всех казанцев. И бояре приехали к городу, и встретил их на Булаке Иван Черемисинов да Кулалей князь: «Лиходеев мы по сей час не видали, а теперь, как прибежали от вас князи, как лихие слова начали говорить, и люди засуетились, а с нами выехали из города все князи к вам, один Чапкун в городе остался, иные на себя доспех кладут». И приехали бояре к Царевым воротам, и ворота затворены, а люди бегут на город. А их тут встретил Кадугал улан, и Лиман князь, и иные князи да начали бить челом, чтобы не кручинились: «возмутили де их люди лихие землю, пождите, доколе уговорятся». И бояре послали в город Кадугула улана да Бурнаша князя: «За что так изменили? Вчера и сего дня правду давали, а ныне изменили; мы на чем правду дали, на том и стоим, лиха никоторого не чиним». А на посаде в ту пору люди со всем имуществом жили, и бояре, не желая порушить крестного целования, ни одному человеку лиха не учинили. И Кадугул улан и Бурнаш князь к князю Семену из города выехали, а говорят: «Боятся де люди, что побиты будут, а нас не слушают». И много было пересылок и речей с ними, да видели воеводы, что доброго дела нет, и велели поймать Кадугул улана и Лимана князя с сыном, Шамсу князя, Чуру князя Кадыева, Богдана князя арского, Ханкилдея князя и иных князей и казаков; да которых царь вывел, тех всех же переловили, кроме тех, которые изменили, убежали в город, Ислам, Кебяк, Алексей. И тут воеводы у ворот стояли весь день да на посаде и ночевали, и на утро до полдня стояли, сообщениями обмениваясь. И Чапкун изменил государю и все с ним казанцы, а детей боярских, которых воеводы в городок послали, и коши воеводские все в городе затворили. И бояре пошли к Свияжскому городу, а посаду не жгли и не воевали из-за крестного целования, и ожидали сделки, и положили себе в надежду тот же животворящий крест, который целовали, что лиху не быть, государю нашему тот поспособствует на них. И пришли воеводы в Свияжский город того ж месяца марта в 12 день в субботу второй недели поста, и тех всех князей, которых у города взяли и которых царь вывел, в тюрьму побросали. А казанцы, изменив государю, в Ногаи послали царя просить, а на горную сторону стали войною приходить и отводить их от государя. И горной стороны люди одну посылку побили, двух князей Шах-Чуру и Шамая мурзу, и к воеводам, поймав, привезли; и воеводы горную сторону пожаловали, а изменников казнили. Воеводы приняли решение с царем Шигалеем, царь остался весновать в Свияжском городе и с царицею, а к государю поехал боярин Иван Шереметьев, да и все посланники с ним же поехали. И приехали к государю в навечерие Благовещения пресвятой Богородицы, и сказали государю про казанскую измену. Государь же о сем не усомнился нисколько, но призывал Бога на помощь и пречистую его Богоматерь и великих чудотворцев, и отцу своему и богомольцу Макарию митрополиту о молитве прилежно говорил и всему священному собору, чтобы Бога молили об освобождении православного христианства и о победе над врагами. И сам государь умышлял, как за их измену с ними стоять, и отпустил в Свияжский город в судах, как лед сойдет, двора своего детей боярских и казаков. А царю Шигалею велел ехать и со царицею в Городок, и приказал Даниилу с царем отпустить окольничего Владимира Морозова.
В том же году в мае выехал к государю из Астрахани царевич Кайбула, Ахкубека сын царя, и царь государь пожаловал, дал ему город Юрьев и с данью, и жениться ему позволил; и у Шигалея царя взял Шигалееву племянницу, Еналея царя дочь. В том же году поставлен Шацкий город в Мещере, а ставил его воевода князь Дмитрий Семенович Шастунов, был для охранения, а делал его Борис Сукин.
Начал советоваться благочестивый царь и великий государь Иоанн Васильевич самодержец великой России о помощи православному христианству от безбожных изменников казанских татар. Той же весною возлагает всю надежду на Бога, сотворившего небо и землю и все, что есть, и тот ведает тайны всех людей, и на пречистую его Богоматерь, и великих чудотворцев, и так говорит: «Боже, сотворивший небо, и землю, и всех, которые твои создания, и ведал ты, человеколюбец, тайны людей, нисколько иное не помышлял, только требую покою христианского. Сии же враги креста твоего злые казанцы ни на что иное не упражняются, но только снедать плоть рабов твоих сирых и поругивать имя твое святое, которого не могут знать, и осквернять святую церковь твою. Мсти им, владыко, по пророку слову: «Не нам, Господи, не нам, но имени твоему дай славу». Наставь нас, Господи, на путь спасения и даруй мне пострадать за имя твое святое и за порученное мне от тебе христианство». И призвал государь к себе братию свою князя Юрия Васильевича и князя Владимира Андреевича, и бояр своих, и воевод, и советовался с ними о своем походе к Казани. В совете же было много различных слов, как бы государю не самому быть, но послать, ибо многие были в то время государю недруги, крымский и ногаи. Государь же одинаково отвечал: «Никак не могу терпеть христианства погибели, что мне передано от Христа моего; да как нарекусь: вот я и люди, которых мне дал есть, а иные наши недруги? На того ж Бога уповаем непостыдно, творит, как хочет; если увидит Христос веру нашу неотторжимую, от всех избавит нас». Братия же государевы князь Юрий и князь Владимир, и все бояре, и воеводы, видев государя неуклонным в мысли быть заступником благочестия и твердого надеждою к Богу, советовались с ним, государем, как ему самому быть на своем деле у Казани: «За многую кровь христианскую видя твой подвиг, владыко не оставит рабов своих, уповающих на нас». И умыслил государь отпустить на свое дело земское в судах рать, да наряд большой, да и запасы свои царские и всего войска, а самому государю, как приспеет время, идти Полем. И людям велел собираться на Коломну, на Каширу дальним городам, Новгороду Великому и иным городам, а московским городам велел собираться в Муром.
О отпуске воевод на Свиягу. И отпустил государь воевод в судах на Свиягу, а велел дело свое беречь и себя, государя, дожидаться, бояр и воевод князя Александра Борисовича Горбатого да князя Петра Ивановича Шуйского и иных воевод. С нарядом государь отпустил боярина Михаила Яковлевича Морозова, да и многие свои запасы послал на прокормление воинству, да и ключников своих отпустил со всем дворовым запасом. А на Каму государь послал князя Михаила Васильевича Глинского да окольничего Ивана Ивановича Умного, а с ними детей боярских и казаков и стрельцов. А с Вятки велел идти на Каму Пауку Заболоцкому с устюжскими волостели и вятскими, и с вятчанами велел идти Григорию Сукину. И велел князю Михаилу поставить по всем перевозам по Каме и по Вятке детей боярских, и стрельцов, и казаков, и вятчан. А свияжским воеводам велел по Волге поставлять также по всем перевозам, чтобы воинские люди в Казань да и из Казани не ходили.