История сербов
Шрифт:
В период мира с турками австрийцы, действуя с занятых ими сербских территорий, вели тайные переговоры с Печским патриархом Арсением IV, а также черногорскими и албанскими племенными вождями. На этот раз наступление на области, контролируемые племенами, готовыми восстать против турок, планировалось осуществить из района Нови-Пазара и долины реки Лим. Летом 1737 г. Австрия официально вступила в войну с Турцией, с которой уже с 1735 г. воевала Россия. Преисполненные оптимизма австрийцы нанесли удары сразу по трем направлениям: в Боснии, Сербии и Болгарии. В Сербии наступавшим сопутствовал успех. В результате было занято несколько городов, среди которых оказались Ниш и Нови-Пазар. Патриарху удалось частично поднять на борьбу племена Кучей, Васоевичей, Братоножичей и Пиперов, а также католические албанские племена: Климентов, Хотов, Кастратов и Трудов. Войска империи, усиленные повстанцами, заняли Ниш и пробились к Косово (монастырь Баньска). Однако неудачи
Военные поражения стали причиной второго, менее масштабного переселения. Помимо сербов Арсений IV Иованович привел в Срем и албанцев-католиков — Климентов, поселившихся в трех селах у берегов Савы. В Сербии была прервана деятельность христианских институтов. Прекратилась и немецкая колонизация. Бежавшие за Дунай колонисты нашли убежище под стенами Петроварадинской крепости.
Косвенно удар был нанесен и по сербам, проживавшим вдали от театра военных действий. После занятия Баната районы, расположенные в нижнем течении Тисы и вдоль берегов Мориша и составлявшие Потисскую и Поморишскую военную границу, оказались в глубоком тылу. Это дало повод Венгерскому сабору и соседним с ним жупаниям, несущим расходы по содержанию Военной границы, настаивать на их «инкорпорации», то есть поглощении и подчинении властям жупаний. Данные требования были подкреплены тяжелыми, несправедливыми и оскорбительными для жителей Границы обвинениями в адрес «военных поселений».
Сербское население этого участка Границы расценивало «демилитаризацию» как самую страшную угрозу своей свободе, вере и этнической самобытности. Граничар никак не устраивала жизнь «под мадьярами», то есть подчинение жупанийским властям, с перспективой превращения в паоров — зависимых крестьян. Сербы отказывались признавать какие-либо изменения в своем положении и грозились уйти с занимаемых территорий, а Вену обвиняли в неблагодарности и пренебрежении к их военным заслугам. Эти требования жителей ряда районов сохранить их «военный» статус, будучи озвучены митрополитом на соборе, получили всенародный резонанс.
Восшествие на престол Марии Терезии (1740–1780) дало возможность Венгерскому сабору (1741) юридически обеспечить «инкорпорацию» территорий, остававшихся вне его юрисдикции. Одни планировалось поглотить сразу, другие — при первом же удобном случае. Правительница была вынуждена согласиться с этим, однако осуществляла инкорпорацию постепенно. Она стремилась, и небезуспешно, к принятию таких решений, которые ослабляли бы сопротивление сербского воинства, в чем она была весьма заинтересована. Офицерам были предложены дворянские звания и поместья, а простые граничары получили возможность переселяться в области, где продолжал действовать режим Военной границы. В 1751 г. было создано переходное территориальное образование— Потисский административный дистрикт, где запрещалось отчуждение земельных наделов, взимались меньшие подати и отсутствовала барщина. Кроме того, район оставался в подчинении венской Дворцовой палаты. Наиболее активное сопротивление демилитаризации оказали жители Поморишья — они отказывались и от перехода в «гражданское сословие», и от переселения.
Демилитаризация совпала с получением новых приглашений (первые датированы 1723–1724 гг.) от властей России, крайне заинтересованных в переселенцах для обживания новоприобретенных и пустующих областей на юге страны. Вербовкой добровольцев занимались сербские офицеры, которым по прибытии в Россию был обещан генеральский чин и командование переселенцами. Православная церковь во главе с митрополитом противилась переселению; австрийские власти, поначалу поддержав его, затем также выступили против. Из переселившихся в Россию сербов были сформированы два полка, дислоцировавшихся в удаленных друг от друга районах. Один, расположенный на Днепре получил имя Новая Сербия. А тот, что находился на реке Донец, назывался Славяносербия. Преодолев первоначальные трудности, переселенцы создали затем зажиточные поселения, получившие названия, напоминавшие им о родных краях. Они сразу же оказались вовлеченными в войны, которые вела Россия, и в течение одного столетия растворились в русской среде, не оставив следа в политическом или культурном развитии сербского народа.
Часть сербов, проживавших в Поморишье, отправилась в Россию. Другие (более 2200 семей) обосновались в Банате, откуда власти пытались переселить их на сремский участок Военной границы. Но вопреки давлению они не покинули Банат, вследствие чего к началу мощной волны западной
Это было тем более важно, что венгерские сословные органы, пользуясь трудностями, с которыми сталкивалась императрица в войне за австрийское наследство, стремились упразднить сербские «привилегии», действовавшие уже в течение пятидесяти лет. Хорватский сословный сабор потребовал от Венгерского сабора упразднить на территории Триединого королевства Далмации, Хорватии и Славонии «схизматические» епархии и подчинить их паству униатскому иерарху. Данные императрицей обещания и 46-я статья Закона 1741 г. подтвердили действие принятых Хорватским саборам «статутов», что, однако, не помешало Марии Терезии в 1743 г. подтвердить и сербские «привилегии», проведя это решение как через Дворцовый военный совет, так и через Венгерскую дворцовую канцелярию. Сербы же, со своей стороны, потребовали созыва собора и обнародования данного подтверждения.
Это и произошло в 1744 г. на соборе в Карловцах, где принял присягу патриарх Арсений IV, возглавивший митрополию. В присутствии двух комиссаров (один от Венгерского сабора) были озвучены многочисленные жалобы и требования о сохранении статуса, гарантированного «привилегиями». Большая часть требований была отвергнута комиссарами и Венгерской дворцовой канцелярией, обвинившими сербов в стремлении создать «государство в государстве». С этого момента обостряется спор по вопросу — является ли управление сербами внутренним делом Венгерского королевства или же относится к юрисдикции Австрийского дома.
Одним из требований, выдвигаемых сербами, было формирование органа в составе двенадцати представителей «нации», который, с позиции сохранения «привилегий», ведал бы всеми обращениями в адрес Венского двора. При этом трое из двенадцати должны были постоянно находиться в Вене (митрополиты имели своих полномочных представителей при дворе).
В 1745 г. императрица издала защитный декрет, на основании которого в «инкорпорированных» областях обеспечивалась неприкосновенность сербских «привилегий», а также основала Иллирскую дворцовую комиссию. Действиями последней, наряду с Венгерской дворцовой канцелярией, были весьма недовольны и сербские иерархи во главе с патриархом. Комиссия, составленная из высших придворных сановников и чиновников, должна была стать беспристрастным совещательным органом, поскольку между Дворцовым военным советом и Венгерской дворцовой канцелярией постоянно возникали разногласия. Трения с венгерскими властями обострились в 1747 г., когда Комиссия была реорганизована в Иллирскую дворцовую депутацию, приравненную к остальным дворцовым канцеляриям.
В качестве своего рода министерства по делам сербов Депутация просуществовала тридцать лет и со временем стала исполнять функции посредника при реализации реформ, их касавшихся. В том числе в сфере церкви и ее отношений с народом. Осуществляемые нововведения воспринимались с недоверием как епископатом, так и широкими массами, среди которых Депутация была крайне непопулярна. Хотя формально ее юрисдикция распространялась и на Трансильванию с Банатом, она в основном занималась вопросами, связанными с сербами, поэтому к ней было привязано соответствующее название. Имя иллиры, как производное от античного названия исторической области, стало употребляться австрийскими властями для обозначения сербов с конца XVII в. наряду с именем Rasciani, которое со Средних веков встречалось в латинских текстах (в отличие от сербских и греческих). Самоназвание сербов (die serbische Nation) использовалось редко. В официальных документах их чаще именовали иллирами или расцианами (die il-lyrische oder raizische Nation). Сербы мирились с этими именами в названиях официальных учреждений. Себя же они предпочитали называть славяносербским или сербским народом. Сербскую церковь язык официальных документов не называл «православной» (термином orthodoxa именовалась Римско-католическая церковь). Православные, в современном смысле слова, назывались «христианами греческого неуниатского обряда» (graeci ritus поп uniti).