История шпионажа
Шрифт:
Как и в ГРУ, в КГБ есть специальный террористический отдел (Специальное бюро), организовавший убийства Льва Троцкого в 1940 году и Вальтера Кривицкого в 1941 году.
По словам Петра Дерябина, дезертировавшего офицера КГБ, в 1952 году только в Управлении внешней разведки насчитывалось 3 тысячи человек, а за границей работало более 15 тысяч агентов. Основным результатом чисток 1954 года стало административное разделение органов государственной безопасности на две отдельные организации: МВД и КГБ. Неискушенному наблюдателю разделение функций покажется случайным. МВД лишилось функций внутренней и внешней разведки, за исключением относительно небольшого отдела контрразведки. КГБ попал под
Сегодня МВД получило обязанности, для выполнения которых в США потребовалось бы минимум пять отдельных агентств. Кажется, что Министерство получило функции, которые еще не были распределены. Это следующие обязанности:
Полицейская функция. МВД контролирует милицию и внутренние войска, охраняет тюрьмы. Охрана государственных границ была передана в ведение КГБ.
Общественная функция. Министерство отвечает за порядок на автомобильных трассах страны.
Иммиграция. МВД регулирует депортацию граждан.
Финансы. МВД охраняет золотой запас СССР.
Транспорт. МВД осуществляет контроль за строительством железных дорог.
Оборона. Министерство контролирует мобилизацию, занимается проблемами военнопленных.
И, наконец, МВД руководит пожарной охраной СССР.
Оба разведывательных сообщества (в США и СССР) имеют свои плюсы и минусы. У ответственных лиц обоих блоков редко бывает возможность сравнить достоинства своих служб. Аллен Даллес вспоминает, что он «здорово посмеялся», поговорив с Хрущевым во время его визита в Вашингтон в сентябре 1959 года:
«Господин председатель, Вы, возможно, видели иногда мои доклады.
X р у щ е в. Я полагаю, мы получаем одинаковые доклады, может быть, даже от одних и тех же людей.
Даллес. Может быть, нам лучше объединить усилия?
Хрущев. Да, нам нужно вместе покупать информацию, чтобы экономить деньги. Нам придется платить только один раз».
Во время визита в Лос-Анджелес Хрущев снова сказал: «Вы напрасно тратите свои деньги. Для вас было бы лучше отправлять деньги сразу нам, а не посредникам, мы все равно получаем большую часть этих средств. Ваши агенты передадут нам ваши шифры, а мы с их помощью предоставим ложную информацию. Затем мы пришлем телеграмму с указанием суммы, а вы нам отправите деньги». Хрущев сказал, что в его столе лежала копия телеграммы иранского шаха, в которой он просил помощи у президента Эйзенхауэра.
Даже если Советский Союз может охватить сетью агентов весь мир, информация достается по слишком высокой цене. Офицеры Центра, которые работают с этими агентами, смеются над ними, называя их шавками. Политика Советов состоит в проникновении в массы. Шавкам, работающим под руководством подготовленных резидентов, платят очень мало. В лучшем случае они получают ценную информацию. В худшем — запутывают контрразведывательные агентства. Шпионам, стоящим на низшей ступени, не говорят ничего, что могло бы дискредитировать резидента или СССР. Они не нуждаются в специальной подготовке, а их разоблачение не создает проблем. В то же время, их доклады обычно полны ошибок, лжи и преувеличений. Это часто приводит к тому, что офицер Центра, занимающийся данным делом, может пропустить действительно ценную информацию как «провокацию Запада» и передать вышестоящим органам ту, которая найдет одобрение.
Исмаил Ахмедов рассказывал, что Центр отказался поверить в информацию, полученную в 1941 году от надежного чешского источника, который сообщал, что нацистская Германия сконцентрировала свои войска у советских границ. Ахмедов, бывший в то время майором ГРУ, вспоминал, что «источник сообщал, что Германия объявит войну СССР во второй половине июня… Эта информация была,
Эта ошибка в оценке информации привела к тому, что Центр испортил работу своего агента. Агенты часто говорили, что им казалось, что Центр не соответствует поставленным перед ним задачам. Александр Фут, англичанин, бывший резидентом ГРУ в Швейцарии во время Второй мировой войны, писал в своей книге «Пособие для шпионов»:
«Неэффективность советской разведки всегда удивляла меня. Обычному человеку показался бы невозможным тот факт, что разведывательная деятельность, ведущаяся на такой основе, вообще дает какой-либо результат. Любая разведывательная организация уже закончила бы свое существование. Советская же разведка продолжает свое существование, причем довольно успешное, что происходит, по-моему, только благодаря заслугам агентов на местах и возможностям, которые предлагают коммунистические партии других государств, а не организационным силам Центра».
Одной из крупнейших послевоенных ошибок советской разведки стала неудача в предсказании разрыва Тито и Сталина в 1948 году. Наблюдатели отмечали, что в этом были виновны и агенты, и Центр. Генерал Дьюхерст, бывший в то время военным атташе Великобритании в Белграде, отмечал в своей книге «Близкий контакт»:
«…я бы отнес эту ошибку (то, что разрыв не был предсказан) на счет их разведки, которая менее эффективна, чем о ней думают во всем мире. Их меры безопасности не сравнимы ни с чем, потому что подозрение — часть русского характера, они более склонны к работе. Помимо этого, они не уволили, как мы, специалистов из своего персонала после войны, потому что они считают, что война еще продолжается. Но они слабы в получении данных, потому что это требует большего знания психологии и характера иностранцев».
Поскольку рядом с Тито работали советские разведчики, Сталин потребовал провести расследование причин этого провала. В результате стало известно, что ЦК КПСС регулярно получал сообщения о готовящемся разрыве отношений и игнорировал их. Члены ЦК боялись сказать Сталину о том, что Тито может предать его.
Сегодня замечание Дьюхерста о недостатке у советских агентов знаний психологии иностранцев уже не так ценно. Такие резиденты, как полковник Абель и Гордон Лонсдейл, прекрасно играли свои роли, что позволило им оставаться нераскрытыми в течение многих лет. В прошлом, однако, многие советские агенты открыто проявляли свое презрение к стране, в которой они работали. Василий Зубилин проработал в США в течение 15 лет, иногда под защитой дипломатической неприкосновенности, иногда без нее. Он хвастался агенту контрразведки Борису Морросу: «Я — глава НКВД в этой стране и могу делать здесь все, что хочу, как и в остальных странах мира».
Зубилин предупредил Морроса, чтобы тот не появлялся там, где могут быть русские. Однажды на большом вечере, где присутствовало несколько русских, пьяный Зубилин подошел к Морросу и начал кричать на русском: «Что с твоей памятью, мой дорогой Борис? Разве я не говорил, что тебя не должны видеть с русскими на подобных встречах? Ты хочешь, чтобы все узнали, что ты симпатизируешь нам?»
«Он схватил меня за отвороты пиджака, — писал Моррос, — и прижал к стене. Он направил на меня пистолет, который был у него в кармане… он был пьян, рассержен. „Ты будешь бесполезен для нас, дурак, если станешь известен как человек, близко общавшийся с русскими“».